Макс немного удивился этой стороне ее, как оказалось, тонкой натуры, но просьбу выполнил.
Когда, прижав дверь подтащенным шкафом, он вернулся — на столе стояла награда. Простенький, но уже открытый то ли обед, то ли полдник, блестевший краями банок, шуршащий упаковками галет и сладко тянувший соком, разлитым в кружке.
— Как мирно и уютно, а? — Рэд подмигнула. — Смотри, тут ветчина с горошком, а тут… не знаю, в общем, точно что-то вкусное.
— Странно.
— Чего?
— Этому всему, в лучшем случае, полсотни лет. А мы с тобой понимаем — ешь и ничего не бойся. Да еще наслаждайся вкусом.
— Я это… — Рэд подмигнула еще раз, явно заговорщицки, — персики нашла. Во!
И поставила, как подтверждение его слов, на стол большую банку с яркими и веселыми фруктами на боках.
— Пир богов, чего уж, — согласился Мэдмакс, — сам себе завидую.
— Не завидуй, — посоветовала Рэд, — мы пока еще ничего тут не забрали и даже не сделали бункер своим, так?
— Так, — он согласился, — это даже обидно.
— Ты не веришь в Высших?
Макс, катая по рту невозможно вкусную ветчину и самый настоящий сладкий горошек, задумался. Но ненадолго.
— Пока не увижу — не поверю. Доцент, отчасти, прав. Нет у нас никаких записей с грифом настоящей секретности, нет никаких данных по опытам, что наверняка проводили военные. Ты просто вот о чем подумай…
— Ну?
— Солдаты для нас — привычно, тяжело и насущно. Солдат делали разных, специально чтобы затыкать Прорывы, ну, как-бы…
— А по факту? Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Он уставился на нее.
— Почему они такие разные?
Рэд пожала плечами:
— Не знаю.
— И я не знаю, а они разные. Понятно, есть штурмовики, здоровенные оглобли, максимум выживания, максимум силищи, чтобы таскать кучу железа с боеприпасами. Есть какие-то странные, почти боевые комплексы, применяющие газ, вырабатываемый внутри них самих, стимуляторы и остальное. А есть, например, такие как тот тонкий, что сгорел. Ты видела, как он устроен? Ему давно полагается помереть из-за отсутствия медицинского контроля, обслуживания и прочего, а он живой. А те, что с камуфляжем, разведка? Зачем для борьбы с Прорывами разведка? Появился пузырь, окружили, ждем, пока созреет. С ними же все просто.
— Ну, и вопросы ты поднимаешь… — Рэд хмыкнула. — Наверное, я не знаю, опыты проводили разные. Уж точно разные, потому и…
— Потому и «и», точно. Так вот та дрянь, что прячется внизу, скорее всего из таких «и». Одинокая, озлобленная, больная и, наверняка, сумасшедшая.
— Почему так думаешь?
— А ты не пустила бы в бункер своих, если бы с головой все было в порядке? Солдаты терлись у входа и не попали внутрь, вот в чем дело.
— Верно…
Макс добил свою банку, облизал ложку и покосился на персики, уже вскрытые, как оказалось сладкоежкой, Рэд. Он пользовался целым набором — ложка, вилка, нож и открывалка в одном стальном корпусе и сейчас ему очень хотелось попробовать золотисто-розовый, упругий даже на вид, кругляш, порезанный на половинки и плавающий в густом сиропе.
— Чего ждешь? — поинтересовалась Рэд. — Особого приглашения?
— Я их один раз пробовал, — Макс усмехнулся, — тогда еще, ну…
— Я поняла. На проклятом газолиновом заводе.
— Фабрике.
— Да какая разница. А мне довелось вот, к Камню, на севере, иногда летом доходят караваны с Портов. Иногда не приходят, но ждут постоянно. Я там провела года два, работала с парнями по морским паскудам. Вот там, Макс, цивилизация, как ни странно.
— Да ну?
— Ну да. Даже кинотеатр был, представляешь? Когда моряки, лет за несколько до меня, смогли восстановить небольшую электростанцию, от реки работавшую. Сделали дело — в гостиничку, там душ горячий, внизу же котельная и бойлерная, оденешься в чистое и вперед, кино смотреть.
— Я только слышал.
— Да понимаю. А еще лавки всякие, только плати — почти что угодно. Вот там этих персиков было много, покупай и ешь — не хочу.
Макс усмехнулся, наблюдая за ней. Рэд, вся такая своенравная, нахальная, крутая, да куча чего еще, порой раскрывалась с интересной стороны. Вот совсем как сейчас…
— Там сурово?
— Там? — Рэд уставилась в стол. — Да…
Она не ответила, но Макс как-то понял все несказанное. И почти представил места, где ей пришлось работать до того, как появилась в Сороке.
Черное, с седыми краешками волн, море, превращающееся в океан, дышащий льдистым морозом. Полярная ночь, когда солнца не видно, а по небу, искрясь и играя цветами радуги, расползается Северное сияние. Вроде бы невысокие, промерзшие до звона при сколах горы Камня, тянущиеся вглубь материка и, совсем неподалеку отсюда, такие же маленькие. Как бы маленькие, на самом деле.
Огромных белых медведей-ушкуев из рассказов нескольких встреченных моряков, чаще всего оказавшихся ненужными именно там, у Камня, где-то брошенных, где-то как-бы честно списанных, время-тоне позволяло проявлять милосердие. Калеки, чаще всего, все же выбирались с побережья, наплевав на привычки и страстно желая выжить там, где не так холодно, безлюдно и неуютно.
Представить себе мишку, в холке с его, Макса, рост, он мог. Не мог представить желтовато-светлый мех, как не пытался. И уж совершенно не представлял — как могут так сильно вырастать морские твари, уходящие на глубину или, наоборот, поднимавшиеся на верх за едой. Те самые, с кем Братство справлялось с огромным трудом, если уж приходилось наниматься.
В Портах, вроде как, чистильщики работали по побережью. Да оно, чаще всего, и правильно. Моряки, рыбаки и остальной просоленный народ со всякими хищными подводными хищниками были приучены справляться сами, без чужой помощи. Платили дорого, жизнями, кровью и кусками себя, но справлялись и…
— Заснул? — Кошкин голос звучал озабоченно.
— Ага. — Рэд, зевнув, сладко потянулась, если судить по шороху. — Вот мы вас сберегли, а?
— У вас персики забродившие, дурында… — Кошка вздохнула. — Ты не почуяла, что ли?
— А я думаю — что нас выключило-то…
— Доцент?
— М?
— Они тут полупьяные.
— Ну, полу ж не в грибы там, или сопли. Проспятся. Нам с тобой все равно еще полдня нужно.
Макс открыл глаза, впился в него глазами:
— Ты нашел какое-то средство?
Доцент поднял очередную пару своих окуляров на лоб, заставив механизм маски щелкнуть, причем, устало.
— Не нашел. Сделали мы. Но нужно еще время. А потом…
--
Глава двадцать вторая: Красная, багровое и алое
Рэд, переставшая даже переживать из-за пьяных персиков, довольно ковырялась в рисе с бараниной. Упаковка оказалась не только вакуумной, но и с подогревом: реагент, тонкой прослойкой заложенный в двойные стенки банки, активизировался рывком ключа-открывашки. Банка тихонько нагревалась снаружи и весьма даже — внутри, наполняя помещение горячим мясным духом. Красноволосой настолько понравилось, что она сама сходила к грузовику, отыскала еще две упаковки и вернулась к Максу.
И, насладившись результатами трудов, отправилась на промысел — рыскать по уровню в поисках чего-нито нужного, надобного и годного к продаже.
Доцент с Кошкой, разворошив медблок и найдя какие-то нужные инструменты, реагенты и прочее, героически делали средство от психокинетика, засевшего на нижнем ярусе.
Сам психокинетик, чертова непонятная тварь, наружу не совалась и то хлеб.
Группа торчала возле грузовика, справедливо полагая — есть время отдохнуть, так стоит поспать, чем и занималась по очереди.
Мэдмакс, отыскав еще несколько журналов, старательно искал в них что-то важное, какую-то подсказку к сотворенному тут, но пока не находил. Но рук он не опускал, надежды не терял и, вообще, пытался найти хотя бы что-то.
Листы пейперпласта, вечные и не убиваемые без воздействия высокой температуры, либо какой-то кислоты, прятали в своих аккуратно заполненных листах разгадку. Во всяком случае ему сильно этого хотелось, ведь рисковать жизнями ребят — непростительно, Белый бы уж точно не простил.
— Командир? — проворковала явно довольная Рэд.
Её «командир», произносимое все чаще, сперва заставляло нервничать, ища подвох, а потом… А потом Мэдмакс привык и, не пропуская мимо ушей, относился очень спокойно.
— А?
— Отыскал чего?
— Ты спрашивала.
— Мало ли…
— Нет, не отыскал.
— Ну, тогда ищи.
И принялась за собственное развлечение — очередному поиску в медблоке чего-то интересного. Таким макаром Рэд прошерстила перевязочную, две палаты, изолятор и добралась до кабинета физпроцедур. Не сказать, что поиски принесли что-то серьзное, но мелочишку красная отыскала. И, говоря честно, мелочишка казалась не просто ерундой, а весьма даже неплохим приработком к основной задаче и даже чем-то чуть большим.
Любая военная часть всегда наполнена невидимыми глазу мелочами. Тогда, перед Полуночью, они, как и такие же мелочи в гражданской жизни, казались… сами собой разумеющимися. Сейчас, в мире, где обычная ложка из нержавейки ценилась намного дороже, мелочи приобрели особую цену. Поешь кашу деревянной, сломай несколько штук таких же и нержавейка покажется, драгоценностью.
Мэдмакс не знал — откуда у Альянса брались нормальные стволы, но подозревал, что из таких же, как местное, хранилищ. Патронные гильзы и пули, покрышки и шины, оптика, обмундирование, все это еще имелось. Также, как остатки киберов, техники, электроники… Имелось, не производилось и потихоньку расходуясь — приближало их всех к настоящим темным векам.
А потому ценность любой мелочи, даже самой обычной вилки, найденной в тумбочке на посту дневального, становилась гораздо иной.
Рэд, прошерстив охраняемый уровень, отыскала немало мелких, и не особо, богатств, легок продаваемых на рынке.
Пять развлекательных книжонок, в ярких обложках, с крутыми героями и обязательными красивыми девами на фоне каких-то корявых уродов, совершенно не напоминающих ни тварей Прорывов, ни некро, ни даже Солдат Полуночи.