В зале заседаний собрались все «депутаты», и те, чей мандат только начался, и те, чей мандат был лишь подтверждён на выборах.
Всего их десять человек и все они представляют общины квартала. Ну, то есть, так было задумано, что они должны представлять интересы общин, но по факту они давно уже представляли интересы преступного клана Лунчжи.
Только вот Лунчжи совсем закончился, а его представители из совета никуда не делись, но они не знают, что теперь делать — ко мне они относятся с ненавистью, потому что я жестоко трахнул их на прошедших выборах и отправил господина Хенга в не очень почётную отставку. А он ведь был бессменным председателем совета целых двенадцать лет подряд.
Оно и понятно, что Хенг Ло был председателем двенадцать лет — за ним был административный ресурс, на избирательных пунктах стояли его люди, которые работали по уже давно налаженной схеме.
Но в этот раз не прокатило. Небольшая армия юристов, нанятых мною у одной юридической конторы, давшей скидку за опт, пресекала любые попытки фальсификации и привода на голосование жителей других кварталов, зарабатывающих так себе на жизнь.
Мне все эти «хитрые» приёмы давно известны из прошлой жизни, поэтому я предвидел даже более изощрённые методы подтасовок, но у Хенга хватило ума только на примитив.
Он проиграл и сразу же уехал из квартала, и, по слухам, даже покинул город. Возможно, причиной послужили невыполненные обязательства перед теми, кто ставил его на должность. Вероятнее всего, он перекинулся служить другому клану, который вложил в него деньги, а теперь их нужно как-то возвращать…
— Как вы, наверное, уже догадались, прежние методы ведения дел больше применять нельзя, — сказал я. — Я намерен выполнить все данные избирателям обещания — до единого! И важнейшим пунктом я считаю обещание покончить с коррупцией в квартальном совете!
Внимательно рассматриваю лица членов совета. Некоторые держат морду кирпичом, а некоторые нервничают.
— Пользуясь полномочиями председателя совета, формирую специальную комиссию, нацеленную на расследование коррупционных схем, — продолжил я. — В эту специальную комиссию войдёт госпожа Суруо и госпожа Му Яню.
Да, кумовство — я назначаю в комиссию свою кухарку, но она нужна лишь для соблюдения минимальной численности. Не может быть комиссии из одного человека.
Позже, когда появятся надёжные люди, комиссия будет расширена, но тоже только для солидности.
Сара прекрасно справится со всем и сама, она разбирается в людях и хорошо умеет считать.
— В связи с этим предлагаю всем, кто замешан в коррупционных схемах, добровольно отказаться от мандата и покинуть квартал, — сказал я. — В таком случае, добровольно ушедший в отставку человек не будет подвергнут следствию и сможет сохранить свободу.
В ходе одной из бесед с инспектором Се Бохаем я договорился об особых мерах правосудия. Вместо смертной казни, положенной за казнокрадство, осужденные члены совета будут получать пожизненное заключение на ртутных шахтах. А деньги, которые они будут номинально зарабатывать на шахтах, будут поступать в бюджет квартала.
Но мне выгоднее, чтобы эти долбоёбы просто ушли — что там будет с ними дальше мне насрать. Мне нужно, чтобы они освободили кресла для лояльных мне людей, которых мы проведём через внеочередное голосование.
А вообще, можно сделать некрасиво и расформировать совет и, на срок проведения новых выборов, обрести единоличную власть. Правда, тогда все мои действия будут рассматриваться гораздо внимательнее, потому что все будут знать, что те или иные решения я принимал в одно лицо.
Также это может повлечь за собой репутационные риски перед избирателями, которые точно будут знать, что это председатель Вэй решил и провёл в жизнь какую-то инициативу.
А при действующем совете всегда можно развести руками и сказать, что это так члены совета проголосовали, и я тут бессилен…
— Есть желающие? — спросил я.
Но все молчали. Никто не хочет добровольно отдавать свою власть. Они же сюда пришли отчаянно пилить бюджет, покупать недвижку, бухать в престижных винных башнях и, возможно, понюхивать ланфен с жоп проституток. И вот так взять и просто отдать всё это? Да никогда в жизни!
— Что ж, я так и думал, — улыбнулся я. — Ладно. Переходим ко второму вопросу — реформа налогообложения…
Глава двенадцатаяПапа Оскар Ромео Оскар Кило
*867-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, зал заседаний совета квартала*
— Вы совершаете ошибку! — выкрикнул Лю Фань, бывший член совета и новоиспечённый каторжник. — Это будет иметь очень серьёзные последствия!
— Ещё поугрожай мне, ага, — усмехнулся я, а затем сказал страже. — Уведите эту падаль.
Тюремная стража увела каторжника Лю прочь из зала заседаний.
Духи Сары незримо следят за каждым членом совета, поэтому надо было лишь дать этим ворюгам немного времени, чтобы они сами просрали свои жизни.
На Фаня вышли представители клана Хэйцю, того самого, который держит восточные кварталы — они решили, что самое время расширяться и захотели получить своего человека в квартальном совете, чтобы быть в курсе того, что я тут творю.
Сара запомнила имена и лица этих представителей и нарисовала фотороботы, поэтому, когда придёт время, мы легко найдём их.
Хэйцю у нас в списке на полную ликвидацию, потому что лезут, сукины дети, не в своё дело. Сидели бы тихо в своих кварталах — мы бы ещё нескоро за них взялись…
«Время придёт — мы придём за каждым», — подумал я, глядя в спину уводимому каторжнику.
Лю Фань получил от них взятку в размере пятидесяти серебряных лянов, дав взамен обещание докладывать обо всём, что происходит в зале заседаний. Сгубил свою жизнь за сраные копейки, дебила кусок…
Он отправится в ртутную шахту, чесать киноварь киркой, до самой своей смерти от тяжёлого отравления ртутными парами.
По сути, это такая форма смертной казни — он протянет там максимум три года, при условии, что сумеет успешно крутиться и уклоняться от работы. А если не сможет, то через год-два его иссушенный, беззубый и покрытый язвами труп сбросят в селитряную яму при «исправительном лагере». Но разум его умрёт гораздо быстрее тела — из-за отравления парами ртути каторжники очень быстро сходят с ума.
«Никто не заставлял его брать деньги», — подумал я. — «Говорил я им. Но не прислушались. Так и получилось — как говорил я им…»
В разработке у Сары находятся ещё трое. Они на контакте с какими-то мутными субчиками из непонятных кланов, но денег ещё не брали. Как только возьмут деньги, так сразу же начнутся маски-шоу со «стоять на месте, не двигаться, руки за голову, мордой в пол!»
Инспектор Се хорошо знает квартального судью, господина Си Цзы, которому совершенно похуй, кого сажать, а его энтузиазм напрямую зависит от занесённой в нужную кассу суммы.
У судьи Си есть свой аппарат, в котором есть касса «совершенствования судебной системы». Это почти то же самое, что и пожертвования городской страже, только отдельно, для судьи.
Да, судья Цзы матёрый коррупционер, таких ещё поискать надо, но его поставила имперская администрация, поэтому трогать его нельзя. И это не пока что, а насовсем — его нельзя трогать вообще, потому что это подрыв устоев, ушат помоев, прирост удоев, погром евреев и рулон обоев…
Но вопрос с судьёй решается просто и тупо — баблом. Нужно платить ему больше, чем могут себе позволить местные воротилы и всё будет на мази. Договорённость достигнута и я закинул за беднягу Лю Фаня тридцать золотых лянов — это малая цена за освобождённое кресло члена совета. Нет, это даже не малая цена, а какая-то символическая хуйня.
Своего человека удастся поставить только в следующем году, когда будет снят введённый сразу после моего избрания мораторий на внеочередные выборы. Эти мудаки так подстраховались от роспуска совета по решению председателя. То есть, распустить-то я его могу хоть сейчас, но ещё год буду работать в одно лицо, потому что мораторий снять не удастся.
И они подумали, что из-за моратория находятся в полной безопасности, поэтому даже на секунду не задумались, прежде чем начать привычно хапать бабло…
Первый попался через три дня, ещё трое на подходе.
Останутся ещё шестеро, но я думаю, что они не клинические долбоёбы, чтобы не суметь прикинуть намеченную тенденцию. Они будут действовать гораздо осторожнее, но, в конце концов, спалятся.
К несчастью, Сара не может пасти их духами в здании квартального совета, потому что оно заговорено, но вне здания — сколько угодно.
Есть, конечно, другие заговорённые здания, куда нет хода духам, но таких в квартале очень мало.
Естественно, подобные трюки с тайной слежкой не прокатят с имперскими чиновниками, носящими специальные амулеты, защищающие от духов и прочей нечисти. А ещё у императора есть практики из сферы «душнил», не слабее, чем Сара, отслеживающие всю «душевную» активность и пресекающие любые поползновения.
Сара, пока тусовалась в городе в одиночку, пробовала заглянуть в императорский дворец, но вовремя заметила, что в стенах размещены могущественные духи, 24/7, без праздников и выходных, охраняющие периметр.
А вообще, у императора есть достаточно сил, чтобы пристально следить за своими чиновниками, за каждым их блядским шагом, но он, почему-то, подобным не занимается.
Наверное, я просто человек такой, но я бы злоупотреблял этой возможностью на 150%, чтобы ни одна сука не смела воровать у меня.
Будь я императором, у меня уровень коррупции быстро бы достиг нулевой отметки, а затем стремительно рухнул в минус. Чиновники бы сами, от «большой любви к императору», заносили мне бабки, чтоб всё было тихо — это ведь очень эффективный инструмент, позволяющий держать баланс бюджета в стабильном плюсе…
Но императору похуй, он закрывает глаза на откровенное воровство прямо у него под носом. Возможно, это просто традиции тут такие, но я не понимаю — как, блядь, так⁈