И снова потекли часы. Солнце нещадно палило, хотелось пить, но Хаомин подавлял это желание. Если он не будет пить, то умрёт быстрее.
— Время обеда! — с улыбкой сообщил дюжий мужик в кожаной одежде, держащий в руках бронзовую воронку с длинным носиком.
За ним следовал мужчина с деревянной бочкой.
— Открывай рот, корм! — приказал мужик в кожанке. — Живо!
Но не видимый для Хаомина человек попытался сопротивляться, поэтому мужик начал бить его в живот.
— Вот так! — усмехнулся он. — А теперь пей!
В конце концов, очередь дошла и до Хаомина. Мужик в кожанке понял что-то по глазам, поэтому сразу же ударил его в живот, а затем вцепился обеими руками ему в челюсти и запрокинул голову.
Его помощник вставил воронку, заляпанную чужой слюной и рвотой, в рот Хаомину, а затем поднял бочку и начал заливать в воронку какую-то коричневую жижу.
Жижа не только утолила жажду, но и насытила его — у них всё продумано.
«Они делают всё это не в первый раз», — пришёл Хаомин к выводу. — «Мы не первые и не последние… Куда смотрит ван? Куда смотрит император?»
После завершения кормёжки пленённых, снова ничего не происходило — лишь прибывали новые телеги с ящиками, из которых вытаскивали новых пленённых.
Вельможа осматривал их и помечал разноцветными лентами.
А затем пришёл тощий байгуй в чёрной мантии — он пересчитал всех по головам и сделал какие-то пометки на листе бумаги. Побеседовав о чём-то с байгуем-вельможей, он ушёл.
— Всё, начинайте погрузку на корабль, — приказал вельможа в жёлтом. — Эта партия готова.
Из кирпичного здания, стоящего перед площадкой с крестами, вышли десятки людей, вернее, нелюдей, со светящимися в темноте глазами — они выдергивали кресты с пленниками и тащили их на корабль.
Крест Хаомина подняла светловолосая женщина с голубыми глазами, по пути нежно гладившая его шею острыми когтями на пальцах.
«Убей меня, тварь…» — мысленно взмолился Хаомин. — «Убей!»
— Это буду не я, — с усмешкой ответила она. — Да, я умею читать мысли…
Хаомин начал пытать не думать, но у него ничего не получалось.
— Тщетно, животное, — глумливо хохотнула светловолосая. — Я бы с удовольствием поиграла с тобой, но ты из «голубых» — элитный товар. Вас трогать нельзя, к сожалению…
Она занесла Хаомина в большой корабль. Внутри, под палубой, было очень темно, но она шла уверенно и ни разу ничего не задела, хотя Хаомин слышал и ощущал, что тут очень много людей.
Раздался скрежет металла — это его крест был вставлен в паз.
— Мы больше не увидимся, красавчик, — сказала байгуйка напоследок. — А жаль…
И она ушла.
*10 января 4521 года от Обретения Царства, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, Ночной Рынок*
— Просыпайся, корм! — хлопнул кто-то Хаомину по щеке.
Он открыл глаза, но ничего не увидел. Вокруг царит тьма.
— Смотрите, какой красавец! — воскликнул кто-то. — Такого можно и на развод, и сразу употребить, так сказать!
Хаомин вгляделся в сторону звука и с трудом различил багровое свечение глаз.
— Нет, для развода годится не очень — староват, — ответил на это другой голос, более старческий.
Глаза обладателя старческого голоса светились гораздо слабее и их почти не видно.
— В последнее время я стал хуже видеть — дайте огоньку… — попросил он.
Вспыхнуло пламя — оказалось, что молодой байгуй зажёг его прямо у себя на ладони. Оно имеет неестественный цвет, какое-то слишком багровое и холодное, и исходит прямо из плоти его ладони, будто изнутри.
— Да-да, теперь я вижу, — покивал старый байгуй. — Возможно, что сгодится и на развод. Сколько?
— Пять золотых лянов, — ответил длинноволосый байгуй, одетый в красную мантию.
— Дорого, — покачал головой старик. — Я, пожалуй, ещё погуляю.
— Имейте в виду, что товар надолго не заваляется! — предупредил его молодой байгуй. — Зубы у него просто отличные, и тело не хилое, а это значит, что он хорошо питался! Кого попало голубой лентой не помечают!
Уходящий старик лишь махнул рукой.
Продавец погасил пламя и снова наступила кромешная тьма.
«Золотые ляны?» — подумал Хаомин. — «Это же безумные деньги — я никогда не видел даже одного».
Раньше он слышал истории о купцах-богачах, которые воротят нос от меди и серебра, потому что предпочитают торговать за золото. Он рассказывал их жене и детям…
Сердце учащённо забилось — его вновь начал одолевать гнев, сочащийся из пустоты в глубине его души.
— О, это ты, Тириен! — раздался голос торговца.
Хаомин увидел его глаза — такие же багровые, как и у остальных.
«Кровопийцы поганые…» — подумал он.
— Приветствую тебя, Оудран, — ответил на это невидимый человек.
«Они не люди», — напомнил себе Хаомин. — «Чудовища, выродки, погань…»
Рот его закрыт кляпом, но уже не просто тряпкой, а специальным кожаным приспособлением, не дающим издать и звука.
— Как торговля? — с деланным любопытством поинтересовался Тириен.
Говорят они на байхуа — видимо, уже давно в Поднебесной.
«Надо было императору не принимать эту падаль!» — с разрастающейся яростью подумал Хаомин. — «Из-за этого все беды!»
— Неплохо, — ответил Оудран. — Ты просто поговорить пришёл или с делом?
— Разумеется, с делом! — с усмешкой ответил Тириен. — Мне нужно два десятка скотины. Не меньше двух голубого качества, а остальные не сильно важны.
— Голубых просто так не продам — ты коленом не вышел, — сообщил ему Оудран. — Ничего личного — таков порядок.
— Но мы же всегда можем договориться, — сказал на это Тириен. — Ведь так?
— Договориться можно всегда, — довольным тоном ответил Оудран. — Двоих голубых, значит? Вон тот и вон та — эти совсем свежие. Пятнадцать золотых лянов.
— А чего так дорого? — возмутился Тириен.
— Я вообще не должен продавать их тебе — они для господ, — ответил торговец людьми. — Либо соглашайся, либо иди и ищи по всему Ночному Рынку тех, кто продаст тебе голубых.
— Ладно, — с неприязнью в голосе согласился Тириен. — Но сначала я хочу посмотреть товар.
— Смотри, — равнодушно дал разрешение торговец.
Кровопийца ощупал Хаомина, раскрыл ему рот и посмотрел на зубы, а затем пошёл дальше.
— М-м-м, а эта очень недурна, — удивлённо произнёс Тириен. — Можно будет немного поиграться…
— Берёшь или нет? — твёрдым тоном спросил Оудран. — Время — деньги.
— Беру, — согласился Тириен. — И мне нужно более простое мясо — восемнадцать взрослых. Детишки и старики меня больше не интересуют.
— Пережил детско-старческий период, да? — усмехнулся Оудран.
Тириен ничего не ответил.
Раздалось звяканье металла.
— Прекрасно, — удовлетворённым тоном произнёс торговец. — Я отнесу их к чёрному ходу — заберёшь в числе прочих чёрных лент. Пометь их для себя.
Левое предплечье Хаомина обожгло болью.
— Встретимся у хода, — сказал Оудран.
Что происходило дальше, Хаомин понимал не до конца. Торговец снял с него голубую ленту и надел какую-то другую, а затем вытащил крест из паза и понёс куда-то.
Хаомин касался правой рукой чьего-то тёплого тела, дрожащего от ужаса или отчаяния. Для него оба этих чувства значат одно и то же…
В конце концов, они оказались снаружи — в небе светила Луна, а с небес моросил дождь. На каменной улице стояли четыре телеги с возничими, одетыми в кожаные плащи.
Его грубо закинули в телегу, а сверху накидали ещё троих.
Стало трудно дышать, а парень, бьющийся в конвульсиях, лежащий поверх Хаомина, этому совсем не помогал. Но Хаомин решил воспользоваться этим шансом, чтобы задохнуться — он осознанно задержал дыхание, чтобы смерть наступила побыстрее.
Увы, но он не успел — они приехали гораздо раньше, чем жизнь успела его оставить…
Их выгрузили из телег и спустили в какой-то узкий овраг, в конце которого находился люк.
Дальше их тащили по воняющему нечистотами тоннелю.
В этом тоннеле тоже было очень темно, но не так, как на Ночном Рынке. Здесь какой-то свет проникал через решётчатые люки на потолке, почти полностью забитые грязью и землёй.
— Вот мы и пришли, — произнёс Тириен, когда они оказались в большом подземном зале. — Эй вы, работяги — вот этих двоих поставить у саркофага, а остальных отнести на бойню и осушить в общий бак!
Хаомина и неизвестную женщину поставили около стального короба, запертого на два замка. Изнутри доносились звуки царапанья и частого дыхания.
— Приветствую, — раздался новый голос. — Сразу скормим?
— Приветствую тебя, Эдран, — ответил Тириен. — Нет, я хочу повеселиться с этой девкой, а потом сразу же пустим её на кровь.
— А этого? — спросил Эдран.
— Этого скормим так, будет деликатесом, ха-ха! — рассмеялся Тириен. — И я хочу, чтобы он смотрел. Зажги свет.
Загорелись тусклые огоньки в стеклянных банках, расставленных вокруг стального короба с кем-то внутри.
— Для арглуида только самое лучшее… — произнёс Тириен, уложив женщину на землю и спустив с себя штаны.
Хаомин был вынужден наблюдать за тем, как кровопийца насилует черноволосую женщину. Это заняло долгие десятки минут. Но он закончил, освободил её из ремней железного креста и, с помощью своего напарника, подвесил над большой воронкой.
Вооружившись ножом, Тириен распорол ей горло и с вожделением наблюдал за тем, как течёт кровь. Эдран же начал набирать кровь в стеклянные бутылки.
«Так я и умру», — подумал Хаомин. — «Надеюсь, этих чудовищ постигнет конец худший, чем мой… Небо, молю! Восстанови справедливость!»
Когда кровь женщины закончилась, двое кровопийц убрали её тело и подвесили над воронкой Хаомина. Лицо Эдрана приняло нездоровое выражение, когда он вооружился ножом.
Он полоснул Хаомина по шее и затем облизал лезвие ножа.
— Вкусненький, — сказал он.
Вернулись двое кровопийц.
— Корм висит и вытекает, — сообщил один из них.
— Молодцы, — улыбнулся Тириен. — Девку мы уже высушили — унесите её в тоннели, а мы наполним бутылки…