ну Поднебесной, чтобы понять всю глубину этих слов.
Без нормальных кадров даже кашу не сварить нормально, а тут их острый дефицит. Я знаю много честных людей, живущих в этом городе, но подавляющее их большинство не умеет читать и писать.
А среди умеющих читать и писать полно коррумпированных мразей, так как они с детства воспитываются с прицелом на высокие посты и богатую жизнь, то есть, с необоснованными амбициями.
Поэтому-то и надо учреждать школы, чтобы готовить в них простых рабоче-крестьянских парней и девушек, которые будут без выебонов выполнять тяжёлую, но благодарную, работу.
Здесь вся система прогнила с головы до ног, тут, если кто-то имеет средства дать ребёнку образование, то обязательно с целью устроить сыночка на хлебную должность, чтобы он пилил бабло и обеспечивал родителей. Варианта работать честно тут просто не предусмотрено — такие здесь порядки…
И если бы в этом были виноваты кровососы! Так тут было подавляющую часть времени, даже при Цинь Шихуанди.
Я думаю, когда кровососы пришли в Поднебесную, они просто увидели тупо готовую ферму крови. Менять нихрена не потребовалось: люди и так ограничены в возможностях и информированности, рождаемость сильно превышает смертность, никого не ебёт никто и ничего, поэтому надо лишь встроиться в систему и сосать, как в последний раз — люди не закончатся, а как они живут — всем до жопы.
В дверь постучали.
— Господин председатель, — заглянул Жэнь Тенун, мой секретарь.
Я, в лучших традициях госаппарата Российской Федерации, хотел взять на должность секретаря высокую блондинку модельной внешности, но оказалось, что тут так не принято и женщин брать нельзя вообще ни на какие должности в госаппарате.
Женщины, по мнению местных, должны сидеть дома, не должны получать образование, работать на ответственных должностях им нельзя, а если иначе никак, то только в частном бизнесе, типа винных башен, лавок и так далее. На госслужбе женщины вообще запрещены и если я решу выступить ёбанной Камалой Харрис с Джо Байденом в одном лице, и начну продвигать женщин, меня очень сильно не поймут. Возможно, посчитают, что я попёр против Неба.
А ещё есть «Три послушания и четыре добродетели», которым должны следовать добропорядочные женщины, что на корню рубит саму возможность найма на работу надёжной женщины.
Что такое «три послушания»? А они гласят, что женщина должна подчиняться трём мужикам: до брака — отцу, после брака — мужу, а после его смерти — сыновьям.
И доверяю я такой какой-нибудь пусть и компетентной женщине бабло, а потом её муж или сынок говорит ей — слышь, мать, давай-ка эти денежки сюда, мне нужнее. И она не может ослушаться его, потому что это харам, не по-православному и вообще, бесчестие!
Насколько я знаю, непослушание женщины — это нечто равнозначное публичному блядству или даже хуже.
Нельзя, короче говоря, брать на государственную работу женщин. Домой, в торговую лавку, в бордель — сколько, блядь, угодно! Но в совет квартала — ни-ни.
— Да? — оглянулся я на своего секретаря.
Было бы в тысячу раз приятнее увидеть на его месте женщину, но, увы…
— Какой-то мальчик пришёл и показал твою печать, мастер Вэй, — ответил Тенун.
— Так, совещание закончено, — сказал я, вставая с кресла. — Завтра утром жду вас здесь — будем обсуждать перспективы канализации и водоснабжения. Подумайте о возможности интенсификации строительства и реконструкции — меня уже доканала эта вонь на улицах!
Выхожу из здания совета и вижу чумазого мальчугана, крутящего в руках лакированную деревяшку с моей печатью.
— Что у тебя? — спросил я.
— Мастер Зонг велел передать, что всё известно, — ответил мальчуган.
— Я тебя понял, — кивнул я и снял с пояса кошель. — Вот, это тебе за ноги.
Кидаю ему серебряный лян, а он ловко перехватывает его.
Значит, Сара установила местоположение штаб-квартиры клана, отправившего тех дебилов, атаковавших митинг. Будем работать сегодня ночью, с максимумом крови и жестокости.
— Благодарю тебя, мастер Вэй, — поклонился пацан.
— Да-да… — кивнул я ему.
Такие приколы нельзя оставлять без неадекватного ответа — будет очень жёстко…
Глава двадцать перваяЗулу Альфа Сиэра Альфа Дельта Альфа
*905-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Фушао , огороженный жилой дом*
Сара дала наводку на местоположение мудаков, чуть не испортивших мне митинг — это большой дом на окраине квартала Фушао, недалеко от почтовой станции.
В Поднебесной почтовые станции созданы не только для того, чтобы месяцами доставлять грузы и, попутно, проёбывать их, а ещё и для перевозки людей — за сравнительно небольшие деньги можно уехать в соседнюю провинцию или даже в другой конец города.
Маргинальные слои населения и криминальные элементы предпочитают селиться рядом с почтовыми станциями, чтобы побыстрее сваливать из города, если очень надо — в жизни каждого ворюги или вымогателя бывают моменты, когда то дверь не та, то люди за дверью не те…
— Чувствую практиков, — произнёс я.
— Я тоже, — кивнул Маркус.
Это территории преступного клана Чжуйгуан, «наследничка» клана Яньхой. Те два дебила, которых я отпиздил и отпустил, примчались, разными маршрутами, именно к этому дому — Сара следила за ними на всей протяжённости их замысловатого пути.
И она сразу же сообщила, что в здании сидит довольно-таки сильный «душнила», который уже осведомлён о том, что этих двоих дебилов пасли.
Он выставил духовный заслон в радиусе примерно полутора километров, поэтому Сара не может следить за происходящим в этой области и мы не можем заранее знать, кто тут сидит и в каких количествах.
Но практиков почувствовать мы можем — излучение энергии Ци спрятать практически невозможно, оно источается из каждого практика, даже из нас с Маркусом. Это всё низкая энергоэффективность, свойственная начинающим практикам, в числе которых до сих пор находимся и мы с Маркусом и Сарой.
«Заканчивающих» практиков я ещё не встречал, из числа людей, во всяком случае — Фэйшаньцзо является тяньлуном и он в своём познании Пути и практик преисполнился настолько, что ему даже есть и пить не нужно.
И он не излучает Ци вообще, то есть, почувствовать его нельзя. Но он ещё не сянь — сяней можно почувствовать, но не за счёт излучаемой Ци, а за счёт её поглощения ими. Сянь — это тень в эфире, которую до ужаса боятся духи и прочие эфирные креатуры.
Фэйшаньцзо лишь на пару шагов приблизился к статусу сяня, поэтому ему нужно прилагать усилия, чтобы питаться окружающей его истинной Ци. Настоящий же сянь всасывает её, как пылесос, непрерывно, в автоматическом режиме. На что она расходуется? А это не известно даже мудрецам Храма.
Сяни не склонны делиться с другими подробностями о своих внутренних процессах, ну и вообще, им гораздо интереснее кайфовать, наслаждаться жизнью доступными способами или торчать столетиями в горах, занимаясь непонятно чем, а не общаться со всякими тупицами и пояснять им за жизнь.
Этих ребят можно встретить только случайно, потому что встреч с подозрительными лицами они стараются избегать — они же, суки такие, пребывают в гармонии, а подозрительные лица эту гармонию нарушают и лучше их избегать, чтобы кайф продолжался бесконечно.
— Заходим? — спросил Маркус.
— А чего сиськи мять? — усмехнулся я. — Нас уже заждались.
Опускаю забрало стального шлема, извлекаю из ножен меч и иду к зданию.
За нами уже давно наблюдают, я это знал, поэтому не особо удивился, когда по нам начали стрелять из арбалетов.
Лёгким взмахом отбиваю летящий в меня болт, а затем отправляю в стрелка малый огненный шар.
Маркус действовал жёстче — он использовал стихию Металла и стянул некоторые окна второго этажа частыми железными сетями.
С ноги врываюсь в здание и сразу же принимаю на меч удар мачете. Ну, то есть, это не совсем мачете, а каньдао, то есть, рубящий нож, предназначенный для рубки сахарного тростника.
Сельскохозяйственный инструмент не выдержал столкновения с княжьим мечом и сломался — я встретил его очень мощным ударом.
Дебила с обломком каньдао я убил ударом левого кулака, а затем нанизал на меч дебила с плотницким топором.
Сверху начал доноситься частый топот десятков пар ног — это, как я понимаю, спешит подкрепление.
Маркус ворвался в здание слева, через бумажное окно, и сразу же начал чинить беспредел и кровопролитие. С той стороны начали доноситься вопли экзистенциального ужаса и невыносимой боли.
Через обитые бронзовыми полосами двустворчатые двери, ведущие вглубь здания, в холл ворвался десяток мечников — эти уже носят кое-какие доспехи и вооружены настоящим боевым оружием.
В основном на них шлемы и стальные нагрудники, а у одного, видимо, командира, есть поножи и наручи с наплечниками.
Из оружия — преимущественно чандао[48], но у троих в руках цзяни.
— Ты совершил ошибку, байгуй! — сообщил мне командир этой группы. — Живым ты отсюда не уйдёшь!
Реагирую на его слова молниеносным броском дротика из кожаной сумы, которую ношу на правом боку. Левой рукой я бросаю не так точно, как правой, но тут расстояние — десять метров.
Дротик пробивает грудь командира клановой охраны и этот бедняга падает. Стальной нагрудник не удержал дротик и был пробит.
— Убить его!!! — заорал разъярённый боец, видимо, бывший заместитель командира.
В этот момент деревянная стена слева была пробита чьим-то телом, а затем в холл ворвался разъярённый Маркус, сжимающий окровавленную секиру. Он заорал и кинулся на охуевших от произошедшего мечников.
Я успел лишь парировать удар чандао и заколоть, как поросёнка, его обладателя, а Маркус уже порубил остальных на куски.
— А-а-а… — выдохнул нанизанный на княжий меч бедолага.
— Да-да… — покивал я. — Увидимся ещё.
Вынимаю из него меч и срубаю им голову этого полутрупа.