«Жизнь висит на нитке, а думают, блядь, о всякой хуйне!» — подумал я, наблюдая за тем, как под ногами гоблинов разгорается солома.
В воздух поднялся чёрный дым, гоблины начали кашлять, а я бросился прямо к ним.
Одним мощным ударом срезаю голову копейщика, уклоняюсь от тычка копьём, легко пересиливаю инерцию меча и отрезаю лицо второму гоблину с копьём. Лицо, реально, отрезано начисто — на доли секунд стало видно мозг, носоглотку и двигающийся язык, а затем всё это залило кровью. Жесть!
Апперкотом сношу топориста, представляющего для меня определённую опасность, после чего перерубаю копьё, устремившееся мне в грудь.
Копьё — это хорошее оружие, возможно, лучшее изобретение человечества. Мастер Фань как-то сказал, что копьё считалось священным у «земляных людей», которых поработил и истребил Цинь Шихуанди.
Пламя разгорелось в полную силу, поэтому гоблинские латники начали подгорать. Вся улица уставлена высоким штакетником, чтобы ублюдки никуда не делись. Им осталось только два варианта: либо переть на меня, либо бежать к блокгаузу.
И гоблины выбрали оба варианта — часть попёрла на меня, а часть побежала дальше по улице, по пылающей промасленной соломе.
Я же не терялся в лазерном дыму, а рубил головы и конечности.
Реакция у гоблинов примерно на уровне обычного человека, поэтому убивать их мне нетрудно, даже несмотря на то, что передо мной закованные в латы профессиональные воины…
Три десятка гоблинов спустя солома догорела, а оставшиеся гоблины вдруг поняли, что теперь их не так уж и много, как раньше.
Их соратники снаружи пытаются прорубиться через «заслонку», но я её надёжно заблокировал, поэтому им поможет только неебическая удача.
Решаю, что хватит действовать от обороны. Поднимаю первое попавшееся обезглавленное тело в позолоченных латах и бегу на вновь выстроившихся захватчиков.
Бросаю тело, из горла которого всё ещё течёт кровь, в строй гоблинов, а затем врываюсь вслед за ним. Бью латников кулаками, ногами, княжьим мечом, а гоблины терпят.
Нет, они пытаются поразить меня мечами и древками своих копий, но мне такое, как слону дробина.
— Толстый улыбается — шоу продолжается! — выкрикнул я и срубил голову упитанному гоблину.
Перехватываю его голову и бросаю в копейщика, очень умело воткнувшего наконечник копья мне в правое плечо. Глубоко не пробил, но всё равно больно. Голова в шлеме больно ударила бедолагу, он отвлёкся, а я проткнул ему глотку.
Личный состав отряда «Гоблинская голова в короне» стремительно таял. Адреналин плескался в моей крови, как в собственном крытом бассейне, я рубил и колол, ломал и сгибал, а гоблины, к их чести, настойчиво пытались меня убить.
Локальная битва была скоротечной и жестокой. Последний десяток гоблинов, возглавляемый самым модненьким, когда всё стало окончательно ясно, организованно бросился вглубь деревни.
— Ну, куда же вы⁈ — крикнул я им вслед. — Я ведь обещал вам кое-что! Ха-ха-ха!
И сбежать они от меня не смогли. Во-первых, они не знают планировку деревни, а я знаю, а во-вторых, у них коротенькие ножки, ну и латы в довесок…
Относительно быстро я убил лишь восьмерых. Модненький порычал что-то командирско-приказательное на своём, эти восемь встали передо мной щитом, а затем я перебил их ленивыми взмахами княжьего меча.
— Узуг, нар гашим! — выкрикнул последний подчинённый модненького и рухнул на колени.
— Во-о-о-от! — поднял я указательный палец. — Вот так надо было сразу! Но теперь уже поздно.
Модненький же с презрением ругнулся и плюнул в спину сдавшемуся.
— Оружие на землю, — велел я.
*295 год от Покорения Шак-багор[19], непокорная деревня, гау Муг-Драг[20]*
— Почему до сих пор не прибыл камнеметатель? — поинтересовался Таш-тарг, вождь штурмового стяга Корпуса Экспансии.
— Грязь, вождь, — ответил старший штурмовой вождь, Грум-морук. — Воины прилагают все свои силы, но грязь всё осложняет…
— То, что мы столько времени тратим на эту деревню — это позор, — произнёс Таш-тарг. — Державный вождь будет очень недоволен, когда узнает об этом.
— Я сделаю всё, чтобы ускорить доставку камнеметателя, — пообещал старший штурмовой вождь.
Экспансия должна продолжаться — таков эдикт державного вождя.
Несмотря на потери, несмотря на сопротивление зуг-багор[21] и даже несмотря на наличие на континенте Муг-Драг газурз-багор…[22]
Последние — это единственная причина, почему Держава не смогла закрепиться даже на побережье. Зуг-багор зовут их, когда над ними нависает беда. И газурз-багоры приходят — они многократно сильнее обычных зуг-багор, свирепее и быстрее.
Один газурз-багор способен биться против целой армии. Но этот…
Таш-тарг ещё раз посмотрел на стены деревни, за дни превращённой в полноценный форт.
Тут, на надвратную башню, поднялся газурз-багор, сверкающий своей развитой мускулатурой. Он помахал Таш-таргу, а затем поднял на крышу двоих дурбурзов, лишённых брони.
— … ла-ла-ла, бла-бла-бла!!! — выкрикнул газурз-багор. — Бла-бла, бла-бла, ла!!!
Далее он указал на своих пленников.
— Бла-ла-ла-бла! — заявил он, а затем приложил правую руку к своей груди. — Бла-бла, бла!
Непонятно было абсолютно ничего. Язык зуг-багор напоминал Таш-таргу лепетание ребёнка или блеянье овец.
Пока он размышлял о том, что хочет сказать этот недоумок, сам газурз-багор снял с одного пленника штаны, а затем вооружился своим огромным мечом.
Взмах! Пленник завопил — газурз-багор рассёк ему задницу. Но это было не самое ужасное. Ужасное было дальше…
Газурз-багор взял второго пленника за шею и начал запихивать его голову в рассечённую задницу.
У него получилось — голова второго пленника полностью погрузилась в плоть, из-за чего он начал задыхаться. Газурз-багор неодобрительно покачал головой и вытащил второго пленника из первого, который уже потерял сознание или умер от неописуемой боли.
Похлопав ладонью по щекам своей жертвы, газурз-багор сказал что-то едва слышимое, а затем проткнул тело мечом, прямо в область сердца.
— Бла-бла-бла! — сказал он всем наблюдающим за происходящим. — Бла-ла-ла-ла-лей!
Газурз-багор показал сначала на себя, потом в сторону Таш-тарга или осадного лагеря, а затем начал двигать тазом, имитируя половой акт.
— Гнилая падаль… — процедил Таш-тарг.
— Бла-а-а-а!!! — широко заулыбался газурз-багор, а затем и вовсе рассмеялся.
Рядом с ним был шест, на котором раньше висел другой пленник. Подонок примерился к нему, а затем взял второго пленника, уже пришедшего в себя, и насадил его на шест. Пленник пронзительно завопил.
— Бла-ла! — помахал газурз-багор на прощание и исчез в люке.
Пленник вопил — Таш-таргу было страшно даже представлять, что он сейчас чувствует.
— Добейте его, — приказал он.
— Из арбалета? — уточнил главный вождь группы.
— Нет, — покачал головой вождь штурмового стяга. — Из аркбаллисты[23].
Расчёт зарядил орудие.
Меткий стрелок прицелился и выпустил копьё. Оно попало точно в грудь страдающего пленника и прервало его жизнь.
Таш-тарг увидел, как газурз-багор смотрит на него через бойницу башни. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
Глава двадцатаяФормула крепости 90 градусов альтруистичный подарок выгодно негативное мышление ярость хомячка благодарный
*2827-й день новой жизни, деревня Шанхэцун, Поднебесная*
— А что изменилось-то? — спросил я недоуменно. — Мы всё также в осаде и шуяо никуда не уходят. То, что я художественно вырезал их роту, ничего не значит — у них ещё много латников. Поэтому продолжаем укреплять бубаогао. Поднять крышу недостаточно. Теперь нам нужны рогатки…
— Но их ещё очень много! — выпучил глаза дед Шуй.
— На целую роту меньше, чем вчера, ха-ха! — ответил я на это. — А у нас пополнился запас провианта и высококачественной стали! Смотри на вещи позитивно, старик!
— Как-как? — не понял меня дед.
— Ну, положительно, — пояснил я.
В Храме давно уже сложился свой диалект байхуа, в который плавно вплетены слова из сотен параллельных миров и сотен языков. У местных же сельский байхуа, в котором очень мало слов — я думаю, что у крестьян, поколениями живущих в изоляции, просто не может быть богатого лексикона.
У них тут даже близкородственные браки в ходу. Да-да, настоящая «Игра престолов»!
Например, я точно знаю, что Пинг, муж Хуилианг, приходится ей двоюродным братом, а его отец, Шанюан, женился на своей родной сестре, а они оба произошли от брака между двоюродными братом и сестрой, имён которых местная устная история не сохранила.
«Тут все друг другу Таргариены, блядь», — подумал я. — «Страшно, очень страшно».
Мутанты, вопреки моим ожиданиям, рождаются тут не очень часто — у Вейшенга только по шесть пальцев на руке, ну и у Лея, местного глиномеса, поросячий хвост в детстве был, но его успешно ампутировал проезжий лекарь…
А! Ещё у Кикианга, ныне покойного, со зрением были прямо серьёзные проблемы, как и у многих селюков в этой деревне. Только вот я не знаю, связано ли это с тем, что они тут своих сестёр шпёхают…
— Дед, ты не переживай, — ободряюще похлопал я Шуя по плечу. — Всё нормально будет.
Вот за Шуя я спокоен — его родители стали в этой деревне первым поколением Шуев, поэтому сильно вряд ли, что он инцестный вырожденец. Хотя хуй его знает, что творилось в деревеньке, откуда родом родители Шуя.
— Что мы будем делать дальше? — спросил старик.
— Надо выточить сотни кольев, связать их в рогатки и уставить ими пространство вдоль дороги, — ответил я. — На вас разбор ещё целых домов, а вытачиванием буду заниматься я. Ах, чуть не забыл! Но, ладно, это я сам.