Вспомнил о том, что убойность моего княжьего меча меня решительно не устраивает. Мне нужно оружие массового поражения, что-то металлическое, тяжёлое, убойное.
Думаю над булавой или боевым молотом. Но не просто какая-то средневековая булава, а монструозная хуйня, весящая килограмм пятьдесят! Ну или молот эквивалентной массы, но обязательно, чтобы с шипами.
Более реалистичным вариантом я вижу шипастую булаву. Кузница есть, материала до жопы: навершие соорудить из закрытого шлема — можно утыкать его лезвиями мечей…
А можно не трахать себя между полушарий и просто смотать булаву из топоров на шестовой основе. Это будет в разы проще, поэтому, думаю, так и сделаю. Но хочется ведь себе булаву, как у Тёмного Властелина!
Пока я ходил по деревенской площади и предавался томительным размышлениям, мои селюки уже начали стаскивать подходящие деревяшки.
Вооружаюсь плотницким топором, переделанным мною из боевого, берусь за поданную юным Чуньмяо деревяшку и начинаю обтачивать её с двух сторон. Как наделаю заготовок, надо будет насверлить отверстий и скрепить всё это в рогатки.
Наш труд малопродуктивен, но время есть — шуяо, должно быть, сейчас разрабатывают план «Барбаросса», чтобы выковырять меня отсюда. Это же не шутка нихрена — настоящий герой в деревне!
*2828-й день новой жизни, деревня Шанхэцун, Поднебесная*
— А что это, великий герой? — спросила заглянувшая в кузницу малолетняя Сяохэ.
Я, как раз, изгибал молотком гоблинский шлем в нечто удобоваримое. Отверстия под лезвия мечей я в нём уже пробил, даже наломал достаточно мечей, чтобы вставить их внутрь.
Осталось только отлить из свинца основу для булавы. Это будет и держатель для лезвий, и основная масса головки булавы. Должно получиться весомо, дерзко, модно…
— Это оружие, малышка Сяохэ, — улыбнулся я, а затем указал на южную стену. — А вон там уже готовые булавы.
Я изготовил аж восемь булав на основе топоров. Что-то мне подсказывает, что ресурс у них будет так себе, потому что я буду пиздить ими по бронированным гоблинам, поэтому брать надо количеством.
— Мама попросила сказать тебе, великий герой, что время обеда, — сообщила мне Сяохэ.
— Да? — удивился я. — Отлично! Иди — я догоню.
Ускоряю работу. Окончательно сплющиваю лицевую часть шлема, а затем занимаюсь чем-то, отдалённо похожим на кузнечную сварку — тупо сковываю два края лицевой части шлема друг с другом. Говённое крепление, не особо надёжное, но сдаётся мне, что лезвия и рукоять сдадутся гораздо раньше…
Заканчиваю работу и иду на обед.
Вот не знаю, что придумали мои селюки, но вчера появился новый рецепт гоблинского мяса — оно, на удивление, мягкое и вкусное. Видимо, нашли способ как-то избавляться от жил.
Захожу в блокгауз и поднимаюсь на второй этаж. Крыша достроена — она в весьма нехарактерном стиле, из толстых балок.
Прохожу в столовую секции деда Шуя и сажусь во главе стола.
Ксиаошенг, внучка старика, сразу же подаёт мне глиняную тарелку, полную гоблинского мяса в соевом соусе. Соевого соуса у них тут до жопы — почти в каждом подвале есть глиняная амфора с этой подозрительной жижей.
Жижу разбавляют водой до употребимого в пищу состояния, а затем добавляют почти в каждое блюдо. В мясо шуяо, конечно же, тоже.
Приковылял дед Шуй, который сел на противоположной стороне стола. Ему тяжело — старческие корчи одолевают, но табуретки и стулья ещё не изобрели, поэтому он вынужден раскорячиваться на циновке перед столом.
— Приятного аппетита, старче, — пожелал я ему.
— И тебе, великий герой, — с улыбкой кивнул дед.
Вооружаюсь палочками и начинаю есть. На удивление вкусно. Или это я просто притерпелся? Да не, не может быть.
— В чём секрет? — спросил я.
— Чего именно? — уточнил дед Шуй.
— Мясо шуяо стало можно есть, — сказал я. — Что изменилось?
— А-а-а, это, — заулыбался старик. — Мы просто начали отбивать мясо и долго-долго варить. Так получается лучше.
— Это да, — кивнул я и вернулся к трапезе.
Гоблины, скоты такие, совсем затихли. Сидят угрюмые в своём осадном лагере, строят осадные орудия и ждут чего-то.
«Ничего, полупокеры, я вам устрою…»
*2828-й день новой жизни, деревня Шанхэцун, Поднебесная*
— Началось, — выдохнул я. — Всем сидеть здесь, ну, как обычно. Дверь незнакомым не открывать. Пароль тот же. И, если я умру, то считайте меня коммунистом!
— Кем? — недоуменно переспросил дед Шуй.
— Ой, уж вы-то не знаете! — ехидно заулыбался я. — Мао Цзэдун, Дэн Сяопин, Три ущелья, площадь Тяньаньмэнь, фабрика мира, все эти бесчисленные, блядь, китайские тачки — не мне вам рассказывать!
— Я… — начал старик. — Я ничего не понимаю…
— Да забудь, — махнул я рукой. — Главное — сидите тихо! Я со всем разберусь. А если не разберусь, то лучше вешайтесь — после всего, что мы сделали с их соратниками, вам пощады точно не будет! Ха-ха-ха!
Ополченцы заперли за мной дверь, а я взял прислонённую булаву из шлема и лезвий мечей.
Невольно напрашивается ассоциация с «Игрой престолов». Там был трон из мечей или типа того — с Женькой смотрели, когда это было модно. Но седьмой и восьмой сезоны, конечно, ой-ой-ой…
— Виталик всегда выплачивает свои кредиты… — пробурчал я себе под нос и пошёл к вратам.
Шуяо действовали организованно — они уже под вратами, которые я накануне починил и обил новыми кирасами. Я это делал без подтекста, ну, сугубо с утилитарными целями, но гоблины восприняли это, как смачный плевок в лицо — начали стрелять в меня из арбалетов и вундерваффе.
А теперь они вновь выносят врата, чтобы отправить на смерть ещё одну роту латников.
— Хм, что-то новенькое… — увидел я, как по лестницам забираются гоблины-арбалетчики.
Лестниц дохрена, штук двадцать только с этой стороны. Но я слышу, что они атакуют со всех сторон — их слышно также с юга и севера.
Ох, какой замес сейчас будет…
Перехватываю шлемовую булаву и иду к единственным вратам деревни.
В этот момент створки разлетаются, но гоблины не оттаскивают таран, а, наоборот, проталкивают его дальше. Следующим их шагом было снять бьющее бревно с наконечником в виде стальной гоблинской морды — а-а-а, это умно…
Теперь я, даже если захочу, не смогу закрыть «заслонку». Но я ведь даже не собирался — сегодня, я это чувствую, последняя битва за деревню Шанхэцун.
В хрониках об этом не напишут. Максимум — устное предание, но и то, при условии, что мои селюки переживут этот день.
Арбалетчики стреляют в меня, но мне, как и всегда, глубоко похуй. Даже штаны не жалко — Хуилианг сшила мне аж четыре комплекта!
Болты врезаются в моё тело, но бессмысленно падают на утоптанную землю, а я иду, как терминатор Т-1000. Только взорванного грузовика с топливной цистерной не хватает на фоне…
— Эй, шпана, блядь! — выкрикнул я, замахиваясь булавой.
Гоблины, ворвавшиеся в деревню в составе подразделения, сразу же помчались ко мне, чтобы затыкать меня своими короткими копьями.
— Бэм, блядь! — одним взмахом 50-килограммовой булавы сбиваю выставленные копья.
Молниеносно поднимаю булаву и наношу вертикальный удар по гоблину, в глазах которого появилось отчётливое осознание собственной смерти. И он был пиздец как прав!
Кажется, его голова исчезла где-то внутри кирасы…
Раскидываю окружающих гоблинов в стороны взмахом булавы, попутно нанося им колотые и резаные раны. Далее добиваю лежащих, а стоящих валю — хули они мне сделают, а? Я быстрее, я злее, я сильнее, я — машина, блядь!!!
— А-а-а, сука! — ощутил я укол в спину. — Н-н-а, говна ты кусок!
Надо было сделать рукоять ещё длиннее…
Шуяо прибывало всё больше и больше.
Поднимаю с земли круглый металлический щит и использую его, как второе оружие. Бывший его владелец был тем ещё затейником — кромка щита оснащена волнообразными лезвиями, в общем ансамбле символизируя Солнце. Красиво, но не функционально нихрена — таким щитом гораздо вероятнее самому порезаться, чем врага полоснуть.
Но я — это совсем другое дело! Меня такой хуйнёй даже не поцарапать, поэтому я смело размахиваю щитом и скрежещу лезвиями щита по гоблинским латам.
Иногда приходится отвлекаться на чудеса на виражах — применяю стихию огня, чтобы подпалить кому-нибудь лицо.
Сколько гоблинов прибывало, примерно столько же убывало насовсем — я бил их ногами, щитом и булавой, показавшей охренительную эффективность. Нет, я ожидал, что она будет эффективной, но не ожидал, что настолько — гоблинов, буквально, ломает, как спички!
— Куда вам до меня, мурзилки⁈ — рявкнул я в забрало гоблину, пытающемуся пырнуть меня мечом. — Н-на, сука!
Даю ему кулаком по морде и бедолага отлетает с неестественно повёрнутой головой.
Раздаётся грустный «хрусть». Роняю обломок булавы и поднимаю с земли труп латного шуяо.
Кидаю тело в гоблинов перед собой и иду на прорыв. У меня в домике неподалёку припасён запас булав из топоров — мне надо туда.
Давлю гоблинов, убиваю их кулаками, а они упорно пытаются остановить меня. Получается у них очень не очень. Это просто жертвы, бессильные сделать хоть что-нибудь.
Арбалетчикам уже похуй, поэтому стреляют по мне даже невзирая на то, что рядом свои.
— Ебать!!! — проревел я, упиваясь новым чувством, возникшем где-то глубоко в груди. — Захуярю, а-а-а!!!
Я, неожиданно для себя, сильно ускоряюсь и прорываюсь через тонкий заслон из латных копейщиков. Врываюсь в дом с заначкой и, через три секунды, вылетаю из него с двумя булавами.
Эти штуки были для меня тяжеловаты, как и предыдущая булава, всё-таки, пятьдесят килограмм с лишним, но сейчас они ощущаются, как невесомые пушинки.
Я вижу ужас на лицах гоблинов — им страшно так, как никогда прежде.
«На моих селюков переть — так ёб твою мать!» — подумал я с клокочущей в груди ненавистью. — «А как герой — так нихуя! Так, да, нахуй⁈»
Мысли бурлили какой-то бессвязной хаотичной вереницей, а картинка перед глазами стала красной. Где-то я слышал фразу «blood vision» — похоже, это оно.