— Тук-тук, дамы и господа! — произнес Зорн, войдя в зал к высшим вампирам, — есть желающие сдаться без боя?
— Ты… — скривился молодой вампир, что стоял в самом центре зала, — это ведь ты да? Мерзкий Герцог Сайдор! Убийца моей матери!
— Все верно, — кивнул ему Зорн, — это я! Готов сдаться? Или у тебя есть четыре лишних конечности?
— Убить его! — буквально прорычал молодой вампир, который являлся сыном Гаруда и Кенры, которую Зорн убил своими собственными руками.
Собравшиеся в зале вампиры были сильны, но они не умели действовать сообща, что в итоге и позволило Зорну с легкостью их перебить одного за другим. Самым последним он обезвредил сына Гаруда, который так и не объявился, несмотря на все происходящее. Парнишка пылал праведным гневом, но его боевые навыки были лишь чуточку выше среднего. В итоге, он лишился своих рук и ног, после чего, Зорн наложил на него парализацию. Спустя примерно два часа, все было кончено. Улицы города были залиты кровью, повсюду валялись трупы разумных, но все вампиры были уничтожены, а стоящие за городом войска смогли беспрепятственно войти в город. Зорн потерял больше шестидесяти тысяч марионеток, но оно того стоило. Последний оплот вампиров на этих землях пал. А это значит, что Зорн полностью захватил полуостров Грош и теперь он может по праву называть себя Властителем этих земель!
Эпилог.
— Ну вот и все! — произнес Зорн, подойдя к двум высшим вампирам, что стояли у края стены, — как я и обещал вашей матери, вы свободны!
— Ты действительно нас отпускаешь? — спросила Тара, дочь Гаруда и Кенры, — почему? Мы же твои враги!
— Я дал слово вашей матери, — Зорн посмотрел девушке прямо в глаза, — она заплатила своей жизнью ради вас. Цените это.
— Что будет дальше? — спросил Пален, который мечтал разорвать глотку Зорна, но не мог этого сделать из-за рабской печати. Да и понимал он, что слишком слаб. Он прекрасно помнил, как Зорн в одиночку перебил три десятка высших вампиров, включая и его самого. Даже отец не смог бы его победить.
— Все просто, — Зорн оставался безразличным, — рабские печати я с вас не сниму, так что даже не думайте о том, чтобы навредить мне или моим близким. В остальном же, вы можете жить так, как вам вздумается. И я советую серьезно подумать о том, как вам дальше жить. Моя печать блокирует воздействие глупой Богини Эйрис. Уверен, вы это заметили и теперь, вы можете избрать иной путь. Ну а воспользуетесь вы шансом, что предоставила вам ваша мать — это уже вам решать.
Зорн говорил чистую правду. Многие из захваченных в плен вампиров сильно менялись после того, как Зорн накладывал на них свои рабские печати. И не потому, что они становились его рабами, нет. Они теряли ту жажду и голод, что преследовал их годами. Именно влияние Богини Эйрис делало вампиров теми, кем их считали все остальные разумные этой грозди миров. Но у каждого должен быть выбор и Зорн был готов предоставить им этот выбор, пусть им и придется ему служить.
— На этом все! Уходите! — сказав это, Зорн махнул рукой, как бы прогоняя парочку высших вампиров со своих глаз.
Брату и сестре хватило всего одного мгновения, чтобы спрыгнуть со стены и оказаться внизу. Зорн дал им свободу и теперь, им предстояло преодолеть гиблые земли, прежде чем они окажутся в безопасности. Но это были уже их проблемы. Зорн сдержал свое слово и это было главное. Проводив убегающих вампиров взглядом. Зорн развернулся и подошел к небольшой группе разумных, что стояли позади и ждали его. Там стояли самые близкие ему люди и экзоты, а также обе супруги, которые еще не подозревали о том, что каждая из них носит под сердцем его ребенка. Зорн заранее попросил Годи скрыть это от Кайи и Тиды, чтобы сделать им сюрприз. Полуостров пал к его ногам, а значит, можно было подумать о расширении рода. Да и сам он чувствовал, что вполне готов к этому.
— Что теперь? — спросила Тида, когда Зорн подошел к ним.
— Да, чем займемся теперь? — поддержала подругу Кайя.
— Теперь? — Зорн усмехнулся, глядя на свои земли, что раскинулись до самого моря, — теперь, мы будем строить!
Maxbor SkinМинус два. Том 1
Глава 1. Старец
«Боже, зачем я проснулся?!» – подумал Андрей, силясь приподнять отёкшие веки. Утро? День? Точно – не вечер. Июньское солнце ярко освещало комнату, искрясь, блестя и отсвечивая на стёклах, посуде, полировке мебели. Это было нестерпимо, и Андрей спешно прикрыл глаза. Тупая боль ржавым гвоздём блуждала где-то в недрах черепной коробки... Понятно, что уснуть уже не удастся, но снова открывать глаза, а уж тем более подниматься, вставать... О, это решительно невозможно! И тут же, совершенно некстати, резко пересохло во рту. Жажда накинулась на него засохшей промасленной тряпкой. Пить! Но вставать?! Немилосердно костеря всех виноделов «от Адама до сегодняшнего срама*», припомнив и старика Менделеева, Андрей с нечеловеческим стоном приподнялся и опустил ноги на пол. Только после этого он заставил себя снова приоткрыть глаза, да и то лишь настолько, чтобы хоть как-то ориентироваться в пространстве. Однако даже столь невеликое маневрирование собственным телом не прошло для него даром. Комната покачнулась и стала заваливаться на бок, в глазах потемнело, к горлу стало подкатывать... «Совсем худо», – подумал Андрей и, от напряжённой работы мысли ржавый гвоздь, поселившийся в его голове, впился в правый висок. Дабы безвременно не отправиться к праотцам, явно следовало более не думать и глаз не открывать. Кое-как встав на ноги, маленькими неверными шажками он донёс своё непослушное тело до ванной комнаты. На ощупь включил холодную воду на полную громкость и присосался к крану, больно ударившись зубами о металл... О, блаженство тепловатой, хлорированной водопроводной воды! Почти утолив нестерпимую жажду, Андрей с удивлением отметил, что источник не иссяк и сунул голову под струю. Колени его томно подогнулись, а глаза приоткрылись. В ванной комнате было чудесно: темно и прохладно. Решение остаться здесь навсегда, в крайнем случае, до заката солнца, пришло естественно и неоспоримо. Как вдруг со стороны кухни раздались звуки человеческой деятельности, перекрывшие мерный плеск воды и вялое течение мыслей.
*Саша Чёрный (А.М. Гликберг) «Октябристы»
«Галлюцинация!» – решил Андрей, но всё-таки приподнялся с такого сладостно прохладного и трепетно родного кафеля, шумно вздохнул и принялся себя ощупывать. На мокром от капающей с волос воды теле он нашёл главное. Главными были трусы. «Та-ак!» – заранее кривясь перед очередным укусом головной боли, сопровождавшим любую мало-мальски выдающуюся мысль, подумал он: «Кто же там засел, ей Богу?!» Что двигало мужчиной в этот момент – неведомо. Первые ростки любопытства, возрождавшиеся в слабом ещё теле и заново формирующемся мозге? А может быть, запрограммированный от рождения страх перед снующими тут и там матёрыми натовскими шпионами? Бог весть! Однако, приоткрыв дверь ванной комнаты настолько, чтобы просунуть красный и слезящийся от непосильной работы глаз, Андрей, с упрямством, достойным лучшего применения, принялся фокусировать взгляд на кухонном столе. Спустя некоторый, никем, к сожалению, не отмеренный исторический промежуток времени, цель была достигнута, но без особого результата. То есть, стол Андрей видел ясно, но на столе, за столом, под столом никого не наблюдалось. Зато с самим столом произошла необъяснимая метаморфоза. Даже по самым скромным расчётам, он обещал быть заваленным тарелками с остатками вчерашней закуски, опустевшими немытыми рюмками, объедками, окурками и прочими продуктами бурной человеческой жизнедеятельности. Однако же, сегодняшний стол сиял нездешней чистотой, посреди него возвышалась большая миска с невероятно овощным салатом, а рядом, на подставке, отдувалась явно только что снятая с огня и накрытая крышкой сковорода. Распространяющийся со скоростью запаха аромат заставил улыбнуться даже измождённый пищеварительный тракт трагически ослабленного тела. «Неужели я умудрился познакомиться с престарелой студенткой кулинарного техникума?!» – с детской непосредственностью прикинул Андрей. Он ещё раз тщательно себя ощупал и, решив, что думать всё равно больно и неэффективно, решительно выдвинул ногу за дверь.
На кухне, прислонившись плечом к холодильнику, стоял и с интересом посматривал на Андрея мужчина, возраст которого не поддавался определению: русые волосы с сильной проседью; совсем уж седые, но весьма благообразные усы и борода; чёрные с блеском улыбающиеся глаза, окружённые множеством мелких лукавых морщинок. 50? 60? А может все 70 лет? От неожиданности Андрей рухнул на табуретку подле стола.
- Э-э-э... – хрипло протянул он, с трудом узнавая собственный голос: – Здравствуйте!
- Здравствуйте, молодой человек! – приятным, неожиданно свежим тенором откликнулся незнакомец, улыбаясь и продолжая вытирать вымытую до блеска рюмку невесть откуда взявшимся чистейшим полотенцем. Голосовые связки Андрея совсем уже собрались восстановить временно утраченную работоспособность, но мозговых импульсов не поступало. Ни одного! Пауза затягивалась. К счастью, на помощь пришёл гость: – Я тут похозяйничал немного. Подумал, что Вам утром, ну собственно, уже днём… будет трудновато. Да и организм потребует оперативного вмешательства.
Незнакомец поставил перед Андреем рюмку, достал из недр холодильника запотевшую бутылку «Столичной», быстрыми и точными движениями нарезал несколько ломтей мягчайшего, даже на вид, чёрного хлеба. В довершении действа, он снял крышку со сковороды. Оттуда выглянула румяная картошечка с золотистым лучком и грибочками. Рюмка была налита, Андрей только мотал в недоумении головой, и вдоль, и поперёк, и по кругу...
- А Вы? – прохрипел он.
- С удовольствием! – вторая рюмка появилась на столе и наполнилась в мановение ока. У ещё пять минут назад полуживого Андрея слюнки были готовы потечь изо рта.
Ах! Содержимое рюмки упало внутрь содрогающегося чрева. Но горячая картошечка, грибочки, сочный салатик сделали процесс мягким и чрезвычайно приятным. Вторая доза легла уже на специально подготовленное место...