— В основном зыряне. И разные их ветки. Раньше в основном здесь жили они, но после коллапса сюда потянулись с разных мест.
— И много тут вас? — со все больше разгорающимся интересом поинтересовался я.
Девушка поравнялась со мной. Идет статная, крепкая, кровь с молоком, совсем не похожа на стройную Катю. Васа, как в присказке, точно сможет на коне в горящую избу въехать, или что-то около того.
— Не очень, — сообщила она. — Хватит болтать. Я уже и так много сказала.
По моим прикидкам преодолели мы километра три-четыре по зарослям папоротника и высокой траве. Потом свернули куда-то вправо и путь пошел вниз. По мере спуска воздух становился сырее, а запахи травяного сока и земли — гуще. Когда оказались в ложбине, почва пошла ровнее, а заросли плотнее.
Потом Васа отодвинула перед нами густые перья папоротников и приказала шагать. Пришлось подчиниться.
Впереди раскинулся натуральный лагерь. В середине костер, над ним кипит котел, по краям какие-то шалаши из веток папоротников, издалека и не отличишь от живых. Народа насчитал двадцать человек, все заняты делом: кто точит нож, кто мешает ложкой в котле, трое развешивают какие-то травы на веревке, еще несколько свежуют тушу непонятного зверя.
Едва мы вошли, люди оглянулись и напряженно замерли. Я дружелюбно улыбнулся, чтобы снизить накал, но Васа подтолкнула в плечо и заметила сурово:
— Рано улыбочки посылаешь. Еще надо выяснить, кто такие и зачем пришли.
— Я уже сказал.
— Командиру скажешь, — бросила девушка и указала на один из шалашиков.
Переглянувшись с Михой, мы двинулись к нему. У занавешенного пологом входа путь перегородили два бугая с суровыми, обветренными лицами. Васа шагнула вперед и обратилась к ним:
— Позовите командира. Это чужаки.
— Если чужаки, на кой привела? — бросил один из охранников.
— Тебя спросить забыла, — резко отозвалась девушка. — Зови, сказала, иначе скажу командиру, что из-за тебя не допросили лазутчиков и потеряли ценные сведения.
Охранник надвинул кустистые брови, а я заметил:
— Мы не лазутчики.
— Это мы еще посмотрим, — проговорила девушка.
Пока верзилы соображали, что с нами делать, полог шевельнулся и откинулся в сторону, а из шалаша шагнул мужчина лет сорока на вид. Невысокий, но коренастый, с волевым подбородком, на котором недельная щетина, и конкретной проседью в темных волосах. Одет, как и все тут, в жилетку, штаны из чего-то коричневого, крепкого и, судя по всему, влагостойкого. Из-под жилета торчит рубаха из толстой серой нитки, значит, крепкая и плохо намокает. Глаза небольшие, но взгляд цепкий.
Нас он оглядел с ног до головы сразу всех троих и проговорил густым басом:
— Васа, ты то папоротникового медведя притащишь в лагерь, то шпионов. Будет день, когда просто принесешь траву, за которой ходила?
Выглядит этот человек сурово, но в запахе агрессии не уловил, значит Васа у него на хорошем счету.
Она развела руками и ответила:
— Просто траву носить скучно.
— Остальным женщинам не скучно, а тебе скучно, — хмыкнул командир, продолжая изучать нас.
— А я не остальные, — заметила Васа. — Может я не хочу травы собирать. Может мне охота нравится.
Человек вздохнул и прочистил горло.
— Замуж тебе надо, — заключил он. — Так. Ладно. Ответствуйте, кто такие.
Не дав Михе вставить свои пять рубов и испортить все излишней открытостью, я коротко представил нас. Рассказал, откуда идем и почему. О пчелах предусмотрительно умолчал, как и о семенах цветковых растений. О том, что мы все трое с геном-мутантом, тоже решил пока не сообщать. Командир со звучным именем Борис Борисов, которого здесь коротко зовут командир Бор, сидел на остатках корневища папоротника, именуемого «пень», и кивая, внимательно слушал.
Когда я закончил, он поскреб ногтями щетину и произнес спустя пару мгновений:
— Значит за вами гонятся служебники Оазис-Техно, те самые, которые когда-то рыскали в этих землях
— Верно.
— И вы утверждаете, что не знаете, чего им от вас нужно, — продолжил командир Бор и пробарабанил пальцами по коленке.
— Вроде того, — отозвался я и мысленно покривился, потому как ветерок со стороны командира принес порцию воздуха. По запаху понятно, не очень-то он мне и верит.
Он покивал чему-то и проговорил:
— Сдается мне, вы, ребята, недоговариваете. Считай, привираете. А со врунами у меня разговор короткий.
Развернувшись в пол-оборота, командир крикнул подчиненным, которые свежуют тушу:
— Свяжите этих и киньте в яму с крысами. Может тогда врать перестанут.
О крысах в Красном граде знает каждый, как и в любом другом месте. После коллапса грызуны чуть ли не главный уничтожитель пищевых запасов, особенно зерна. Твари живучие, не удивительно, что и в этом далеком краю они тоже водятся. Но когда со связанным и руками нас потащили к краю лагеря, нос мой уловил совсем непривычный крысиный запах. Они и так пахнут узнаваемо, но эти — особенно резко и кисло, будто не крысы, а целые телята.
Перепуганная до бледноты Катя слева от меня, прошелестела обескровленными губами:
— Там такой звук страшный…
— И пахнет отстойно, — согласился я.
— Я не хочу в яму…
Едва я собрался ответить, что никто не хочет, как меня толкнули в спину, я шагнул сквозь папоротниковые листья и застыл с холодком на спине на краю котлована размером десять на десять. Глубина не меньше пяти метров, на дне бегает пять крыс размером со среднюю собаку. Время от времени прыгают, но выбраться не могут, глаза черные, на лапах закругленные когти. Твари поднимают морды и принюхиваются. Значит, голодные.
Катя взвизгнула в ужасе:
— Вы с ума сошли?! Они же нас сожрут!
Подошедший в компании Васы командир, заложил руки за спину и, выпрямившись, проговорил буднично:
— А мне по чем?
— Как по чем?! — еще больше ужаснулась Катя. — Вы же не бросите живых людей к этим тварям! Нам нужна помощь, а вы нас в яму!
Будь я один, смог бы выбраться. Достаточно столкнуть ближайшего охранника в котлован и рвануть вон к тем кустам. Но втроем такое не провернуть, а договориться не выйдет, слишком пристально слушают и наблюдают. Представлять, как крысы переростки лезут по Кате, не стал, и так в голове закипело.
Я сказал:
— Отпустите хотя бы девушку.
— Чтобы она связалась с вашими служебниками и разболтала, где мы? — отозвался капитан Бор спокойно. — Нам таких одолжений не надо. Мы живем здесь много лет своим укладом. Не воюем с севером, избегаем юга. Пусть так будет и дальше.
Ситуация давно вышла из-под контроля, но сейчас обрела совсем неперспективный оборот. Натянув веревки, я попробовал их на прочность, но те впились в запястья, я прорычал глухо, а командир, заметив мою попытку, хмыкнул:
— Эти веревки удержат даже папоротникового медведя. Уж с вами-то справятся.
— И воняют они так же, — огрызнулся я, прикидывая, что, если толкну охранника справа в яму, Миха успеет сориентироваться и пнет того, что рядом с ним. Тогда будет шанс броситься вокруг ямы к дальним кустам. За нами погонятся, но шанс на побег лучше, чем его отсутствие.
Командир Бор тем временем с задумчивостью на меня оглянулся.
— Ишь, какие мы нежные, — бросил он. — Никто не жаловался.
Я проговорил, оценивая взглядом расстояние до зарослей: метров десять, не так много вообще-то:
— Кому жаловаться? Вы всех гостей к крысам бросаете.
Чуть дальше Васа слушала нас, нахмурив лоб и кусала губы. Когда один из охранников подтолкнул меня в спину, она проговорила:
— Командир Бор, может не надо их сразу в яму?
Обернувшись на нее, командир приподнял кустистую бровь.
— Тебя кто-то спрашивал? — произнес он.
— Нет, просто…
— Что просто? — басовито проговорил он, наседая. — Тебя разве не учили защищать общину?
Васа опустила взгляд, между бровями пролегла небольшая морщинка, она ответила нехотя:
— Учили...
— Всеми доступными способами, — продолжил командир.
— Угу.
— И чего ты вдруг воспылала сочувствием в этим троим? Сама слышала, за ними гонятся служебники. Не ровен час, и до нас доберутся. Проще избавиться от них и дело с концом.
Губы девушки скривились, она укусила нижнюю и вытерла лицо ладонью, затем побежденно вздохнула и послала мне виноватый взгляд. К ней претензий нет, девушка выполняла приказы командира, да и он пытается обезопасить жизнь своим. Но у меня тоже теперь «свои».
Я проговорил:
— Если служебники идут по нашему следу, они доберутся сюда независимо от того, убьете вы нас или нет. И в случае второго, с вас спросят.
Повисла тишина, в которой слышно, как скрипят мозги командира и шелестит ветерок верхушках папоротников. Спустя минуту он с недовольством прокашлялся и произнес:
— Может ты и прав. Если вас ищут живыми, нам выгоднее вас сдать служебникам. Ладно, башковитый ты Мечников. Не буду я бросать вас крысам. Ведите их обратно.
То, как выдохнула Катя услышали, наверное, на другом краю мира в самом Красном граде. Миха, который все это время напряженно смотрел вперед и натягивал веревки, играя могучими плечами, как бык, готовый в любой момент сорваться, тоже немного осел.
Нас отвели обратно в лагерь подальше от смрадной ямы с крысами и посадили в небольшой шалаш, где пахнет мятой и немного чесноком. Когда расселись по углам на сухой траве, Катя ослабленно оперлась спиной на опору и проговорила:
— Думала, нам конец. Миха, в следующий раз, прежде чем что-то сказать, сожми губы.
Детина похлопал ресницами и отозвался:
— Так с сомкнутыми губами не получится говорить.
— Вот именно! — огрызнулась Катя. — Из-за твоей доверчивости мы едва не угодили в яму с крысами! И не известно, чем это все кончится.
— Так я ж не знал, что они тут, ну… Такие, — попытался оправдаться детина, но быстро понял, что не выйдет, виновато опустил голову и плечи.
Мой мотор все еще бьется учащенно, мышцы натягивают веревки, а созерцание посыпающего голову пеплом детины успокоения не прибавляет. Я сдул со лба травинку, видимо, прилипла во время драки с тварями, и проговорил с суровостью: