Всхлипнув, брюнетка снова попыталась всучить мне рюкзак.
— Да вы что? Совсем чокнулись? Миха! Скажи ему!
Детина тактично промолчал, что в его случае уже большое достижение, а я аккуратно передал обратно рюкзак Кате и проговорил мягко и терпеливо:
— Катенька, так надо. Лютецкий гнался за мной. О вас он не знает наверняка и у вас есть шанс уйти.
— И ты один решил пойти против него?! — неверяще выдохнула Катя, страшно округляя глаза.
— Ты меня недооцениваешь, — соврал я. — Тем более, я буду не один. Помнишь? Васа обещала помочь.
— Да эта Васа готова была нас бросить к крысам!
— Не Васа, а ее батя, — поправил я и взял Катю за плечи. — Послушай, Лютецкого нужно остановить. Если здесь и правда живут такие, как мы, их нужно защитить. Их, вас и пчел. Вы должны идти, Катенька. Ты это понимаешь, хоть и не хочешь принимать.
В глазах Кати заблестела влага, задрожала, а когда она прорвала запруду, две блестящие дорожки пролегли по щекам и повисли крупными каплями на подбородке.
— Тебя же убьют, — едва слышно прошептала она и посмотрела на меня снизу вверх.
Вместо ответа я оставил на ее лбу долгий поцелуй и обнял. Легкий запах мяты и тела раздразнил нос и навсегда врезался в память. Я зажмурился. Возможно, стоило сказать, что не убьют, что я вернусь, успокоить. Но давать ложные надежды само по себе жестоко. Куда лучше Кате вместе с Михой бежать и не оглядываться. Это я привел в «Медный ковчег» служебников, это из-за меня нам пришлось нестись через всю карту, а теперь теряться в непроходимых зарослях папоротника неизвестного мира. Я это начал, мне и заканчивать.
Оторвавшись от Кати, я бросил Михе, больше на нее не оглядываясь, потому что в груди и так давит и жжет:
— Береги ее.
Он молча кивнул, а я добавил:
— И пчел.
После чего развернулся и, не оглядываясь, ломанулся обратно через папоротники, забирая левее, чтобы не выскочить посреди лагеря Бора. В груди стучал набат, виски пульсировали, никогда не думал, что оставить женщину так трудно. Но судьба мира важнее моей, а Лютецкий согнет в бараний рог всю планету, если получит чего хочет. А хочет он власти.
Ботинки снова разъезжались в грязи, я старался наступать на листья и ветки, но они еще более скользкие, чем грязь, так что быстро отмел эту практику. Одному двигаться быстрее, и едва заметный запах мокрого дымка я уловил уже минут через пятнадцать. Конкретную стратегию продумать не успел, решил действовать по ситуации. Если верить местным, руины засветились. Это означает одно: включилась система обеспечения. А случиться это могло только если кто-то запустил ее. Из бункера этого сделать некому, поскольку он пустовал, а лютый крот едва ли знает, как это делается. Значит запустили удаленно. Из этого следует, что служебники Оазис-Техно в курсе того, что бункер ожил. Следовательно, мы сами включением рубильников подали им этот сигнал. Теперь дело за малым: остается ждать, когда отряды служебников снова нагрянут в эти земли.
Мокрым дымком пахло все настойчивее, я взял еще левее. Усиленного слуха, как у Кати, у меня нет, зато нос умеет рисовать картинки в голове.
Вдохнув воздух, я сосредоточился, и перед глазами проступили фигуры двух бойцов на входе в лагерь со стороны юга, еще один сидит в засаде на высоком папоротнике, скорее всего с арбалетом. Подул ветерок, и нос дочертил еще одну фигуру с уже знакомым запахом. Эта фигура довольно быстро двигается мне наперерез.
Очнувшись, я успел затормозить прежде, чем налетел на Васу, из-под ботинок брызнули капли грязи, захрустели папоротники, Васа тихо охнула, а я отклонил голову назад. Очень вовремя, потому что в сантиметре от носа застыл блестящий конец ножа.
— Как ты меня напугал, — с выдохом проговорила воительница негромко и убрала нож на пояс. — Ты что тут делаешь? Я же сказала уходить.
Кивнув, я ответил:
— Всех, кто важен, я отправил. Я должен остаться. Лютецкий эти земли в покое не оставит.
— Какой у тебя план? — спросила Васа, оглядываясь в сторону, откуда пришла.
— Вломиться в бункер… В руины то есть, — предположил я.
— Отвратительный план.
— Другого нет, — сообщил я. — Буду решать по ситуации.
Васа предложила:
— Может дашь какие-то вводные?
— Для начала, нужно рассказать все твоему бате, — ответил я
Она вопросительно подняла бровь.
— Я правильно поняла: ты только что сбежал из плена, но хочешь вернуться обратно в лагерь?
Кивнув, я пояснил:
— Бедствие, которое собирается обрушиться на эти земли зовется «лютецкий». Если ему не помешать, оно здесь камня на камне не оставит. Нужно предупредить командира Бора.
Со стороны лагеря запахло крепким мужским потом, батю Васы я по нему отличу даже в темноте. Потом донесся его полный гнева басовитый крик:
— Васа, твою за ногу!
Глава 20
Втянув голову в плечи, Васа оглянулась и проговорила:
— Ну все, твое желание сбылось. Командир Бор заметил пропажу пленников.
— Ничего, — отозвался я, — сейчас мы его удивим.
— Не то слово.
Чтобы в меня не отправили одну-другую стрелу из самострела, Васа пошла впереди, покачивая вздернутыми ягодицами. Через пару минут она вышла на поляну лагеря и, вскинув ладони, произнесла четко:
— Только не волнуйся. Я все сейчас объясню.
Командира Бора мне пока не видно, но его низкий и разозленный голос слышно отчетливо.
— Даже не представляю, Васа, что ты задумала, — произнес командир. — Но твоя выходка не лезет ни в какие ворота! Не отпирайся! Это ты помогла чужакам сбежать!
— Я не отпираюсь, — торопливо ответила воительница. — Но ты не понимаешь…
— Именно! — проревел командир. — Не понимаю! Не понимаю, какого ляда моя дочь помогает чужакам сбежать и подвергает опасности всю общину!
Всплеснув могучими руками, девушка громко выдохнула и проговорила:
— Именно общину я и пытаюсь спасти! Просто послушай меня…
— Хватит с меня девичьих сказок! — отрезал грубый голос командира. — Я слишком много дал тебе свободы. Распоясалась до самых колен! Всё! Никаких больше охот с мужчинами! Выберу жениха, замуж пойдешь!
Сложив руки на груди, воительница фыркнула и попыталась возразить главе:
— Отец, да я…
— Не отец, а командир Бор! — прервал ее попытку тот. — Я отправил два отряда на разведку к руинам в надежде, что у нас есть чем откупиться от пришлых, если те заявятся. А теперь что? Об этом ты подумала?
Широкие плечи девушки передернулись, я решил, пора вступиться за неё. Главы поселений плюс-минус везде похожи, потому как несут ответственность за всю общину, а значит не станут внимать, пока не услышат чего-то убедительного.
Осторожно перешагнув через поваленный папоротник, я выступил из-за Васы с приподнятыми ладонями в знак мира, и отшагнул в строну со словами:
— Спокойно…
Естественно, командир Бор в миг мобилизовался, брови сшиблись на переносице, он выхватил арбалет и нацелил стрелу мне в грудь, а Васу одним рывком цапнул за руку и дернул себе за спину. Та только успела возмущенно ойкнуть.
— А ну стоять, пришлый, — прорычал командир и пригрозил арбалетом. — Васа, позови охрану, пускай вяжут его.
— Отец… То есть, командир Бор, — предприняла она новую попытку повлиять на властного батю.
Но тот рявкнул:
— Быстро!
Вздрогнув, воительница, раздраженная поражением, цокнула языком и сокрушенно помотала головой. Взгляд мне послала виноватый, потом развела руками и нехотя попятилась к центру лагеря, откуда тянет запахами других людей.
Командир тем временем недобро щурился и оценивал меня хмурым взглядом, не опуская самострела.
— Видать не очень ты расторопный, если успел так недалеко убежать, — усмехнулся он победно.
Шанс донести ему правду у меня всего один, так что я опустил ладони и проговорил мирно:
— Убежал я достаточно, чтобы ты меня не догнал, командир Бор. Но я вернулся.
— Я похож на тупого смердяка? — хмыкнул тот, кривя губы.
Покачав головой, я ответил:
— Ты похож на командира, который желает блага своей общине, но не обладает достаточными сведениями. И поэтому рискует своей и их жизнями.
Толстые пальцы коренастого командира до скрипа сжались на рукояти самострела, в груди у меня ухнуло, язык пересох. Чего доброго, в порыве праведной ярости у вояки не выдержат нервы, дрогнет рука, и стрела полетит прямиком в цель.
Но самообладание у командира оказалось крепким, он выдохнул шумно и гневно, нос скривился, а командир произнес приглушенно:
— Да что ты знаешь об ответственности, щенок?
— Ты прав, — согласился я. — Немного. Но ту, что взял, готов нести до конца и отвечать за свои решения. Уверен, ты такой же. Просто выслушай. А там решишь, что делать с моей информацией.
По тому как сжались губы командира, и как снова скрипнула рукоять арбалета, не сложно догадаться: вояка в шаге от того, чтобы нажать на спусковой крючок и решить проблему хотя бы с одним чужаком. С полминуты он держал меня на прицеле, кривясь и порываясь прикончить, потом все же раздраженно зашипел и проговорил, грозя самострелом:
— У тебя минута.
Коротко, но четко, я обрисовал ему ситуацию. Чтобы не потерять шанс получить союзника, пришлось рассказать все, без утайки. Слушал меня командир с хмурым лицом, его брови сдвигались все сильнее, а когда я закончил, он проговорил:
— Звучит складно, но бредово. По-твоему, я смердяка, чтобы поверить в это? Серьезно? Последняя в мире пчеломатка? У тебя? Ты — мутант? Это даже не смешно, парень.
— Смешного мало, — согласился я.
Небо опять набрякло, на лоб упала мелкая капля и потекла к брови. Я сдул ее, а вояка вытер заросший щетиной подбородок свободной рукой и проговорил:
— А знаешь, что думаю я? Ты что-то спер у этого Лютецкого. Что-то ценное. Вот он за тобой и гонится. А напарники твои тебя бросили, вот ты и попался. Ну, это больше похоже на правду?
На месте командира я бы тоже не поверил. Да я почти и был на его месте, когда Никифор рассказывал о загадочных землях Печоры, пчелах и возрождении мира. И продолжал бы считать это бреднями старика, не окажись у меня в рюкзаке сохранный артефакт. Но пчеломатку я отдал Кате, и показать пчел возможности нет.