— Я могу доказать, что у меня ген-мутант, — нашелся я.
— Был бы мутантом, здесь бы тебя не было. И не попался бы так глупо, — отрезал командир и указал стрелой самострела, чтобы двигался правее.
Едва я шагнул, из-за его спины потянуло знакомым запахом, потом раздался негромкий, но твердый голос Васы.
— Командир Бор, он правду говорит. Я видела пчеломатку.
— Я тебе сказал привести охрану! — рявкнул он, чуть обернувшись, но продолжая держать меня на прицеле.
Васа выступила из-за него и проговорила:
— Знаю. Но ты должен поверить. Он говорит правду. Все трое — мутанты, но они не северные. А идут с юга. И пчелы… Они в голубой колбе, одна побольше, другие меньше. Все застыли в жиже.
Несколько секунд командир Бор молчал, переводя тяжелый, напряженный взгляд с меня на дочь и обратно. Потом скрипнул зубами и спросил:
— В жиже, говоришь? Откуда знать, что они не дохлые?
Я сразу объяснил:
— Это сохранный артефакт. Пчелы в нем в специальном сне. Храниться могут ограниченное время.
По лицу командира, наконец, скользнула тень сомнения, губы озадаченно скривились, он произнес:
— И ты, мутант, значит, нес их в земли, где пчел можно пробудить и выпустить?
Я кивнул. Еще минуту вояка двигал бровями и в напряжении морщил лоб, откусывая с нижней губы корку. Потом резко опустил самострел, в воздухе пахнуло агрессией. Он в один шаг приблизился, увернуться я не успел, и увесистый кулак влетел мне в лицо справа. В челюсти глухо щелкнуло, мир содрогнулся и на секунду исчез, но вернулся быстро, а я качнулся и прыгнул в боевую стойку, чувствуя, как по правой стороне лица растекается боль, а во рту — металлический привкус.
— За что? — охрипшим голосом спросил я и сплюнул под ноги в грязь кровавую слюну.
От следующего хука я отпрыгнул назад, Васа вскрикнула и повисла на руке у командира, мешая ему атаковать. Несколько раз он тряхнул могучим локтем, но воительница налегла всей массой, которая для девушки солидная, и уперлась ботинками в грязь. Вояка продолжил переть, как бык, ботинки Васы пробороздили две глубокие канавы в грязи, но прием удался: командир атаковать перестал и проорал в ярости:
— Ты смердяка тупая! Это же ты привел чужаков в наши земли! Ты виноват!
Он снова попытался достать меня похожим на кувалду кулаком, но я успел отклониться.
— Так и есть! — крикнул я в ответ. — И я хочу все исправить!
Грудь командира ходила ходуном от гнева, глаза смотрели на меня с неприкрытой злостью и желанием расправиться прямо тут. Но здравый смысл его не покинул, потому как за пеленой ярости я усмотрел осознание и расчет. Васа продолжала его изо всех сил тащить за локоть назад, но он уже не сопротивлялся, а просто пыхтел, как разъяренный папоротниковый медведь.
Улучив момент, он сумел вырвать локоть из хватки Васы, я механически поставил руки в защиту и подсогнул колени, но командир рявкнул, то ли ей, то ли мне:
— Да хватит!
Потом передернул плечами и продолжил чуть спокойнее:
— Не буду я его больше бить. Говори, что собираешься делать. Иначе решение поменяю.
К этому моменту подоспела охрана, видимо заметили, что на краю лагеря неспокойно. Ко мне рванули двое, еще двое остались за спинами у Васы и командира. Оставшись неподвижным, я позволил схватить себя за локти, но командир небрежным жестом махнул вниз, проговорив:
— Отпустите его. Говори давай, и так терпения нет.
На пару секунд я выдохнул. Значит, Катю с Михой они искать не кинутся, а если и решат, то уйти они успеют достаточно далеко, чтобы следы затерялись в грязи и камнях. Впрочем, направление они знают, да только если раньше не решались соваться на северо-восток, то и сейчас не соберутся.
Расправив плечи, я проговорил:
— Твои люди сказали, что засветились руины. Так?
— Откуда знаешь? — хмуря брови спросил командир. — Ты не мог слышать.
— Я и не слышал, — ответила я. — У нас в команде все с геном-мутантом.
— Ну допустим, — хмыкнул командир.
— Ситуация такая, — продолжил я, — когда мы нашли бункер… Вы его зовете руинами, и запустили технику, видимо сработала система слежения. Это значит, что потухшая и давно не используемая рабочая точка стала активной. Нам они наступали на пятки, но потом для них мы исчезли. А потом внезапно в далеких землях дает о себе знать старый бункер. Служебникам не сложно сложить одно с другим.
Грозно чему-то кивая, командир сложил руки на груди, при этом не выпуская из кулака рукоять арбалета, и сказал:
— То, что эти, как ты говоришь, служебники, за вами придут, я уже понял. Решать вопрос ты как собираешься?
Решение у меня сформировалось только одно, его я и озвучил, раскинув руки:
— Изначально Лютецкий искал меня. Из-за меня все это закрутилось. Так что себя я ему и отдам.
В смешке командира прозвучало то ли злорадство, то ли одобрение, зато Васа страшно выпучила глаза и, выдохнув с шумом, быстро проговорила:
— Оте… Командир, это же дикость! Они его убьют!
— Он должен отвечать за то, что сделал, — отозвался он.
— А что он сделал? — не унималась воительница. — Виноват он, что родился с геном-мутантом что ли?
Не глядя на дочь, командир произнес, одаривая меня взглядом из-под густых бровей:
— Он виноват в том, что в наши земли идут чужаки, которые перевернут здесь все вверх дном, Васа.
Девушка умелым движением плеч перекинула каштановые волосы за спину и проговорила настойчиво:
— Ты верно говоришь, это наши земли. И мы должны их защищать. Или он один будет биться с врагом?
— Васа, это его враг, не наш. Не твой, — терпеливо отозвался командир.
Она покачала головой.
— Если его враг придет на нашу землю, значит он и наш враг, — сказала она. — Ты прав, он виноват. Но мы должны помочь ему защитить наш мир и уклад.
— Не ценой жизни моих людей, — упрямо ответил командир.
Подняв на меня глаза, Васа укусила нижнюю губу и чуть сдвинула плечами. Она сделала все, что смогла, хотя не должна была.
— Ты прав, командир, — согласилась она. — Жизнь нашей общины важнее.
Во рту все еще вкус крови. Я поковырял языком, проверяя на месте ли зубы. Удар у командира поставленный и крепкий, так что наличию всех зубов я порадовался.
Отерев с губ кровь, я проговорил:
— Я предлагаю вот что: командир Бор, верните разведотряды, снимайте лагерь и уходите на юго-запад. Если уметете заметать следы, еще лучше. А в руины отправлюсь я.
С неба упала еще одна капля, я покосился вверх. Тучи ползут редкие, ветер гонит их быстро, и в просветах то исчезнет, то появится чистое небо и край солнечного диска.
Командир проследил за моим взглядом и ответил на немой вопрос:
— Не будет дождя. Слишком быстро тучи идут. И высоко.
— На юге дожди редкость, — отозвался я.
Повисла небольшая пауза, отвлеченный разговор о погоде сделал молчание неловким и натянутым. Судя по тому, как командир Бор барабанит пальцами себе по плечу, план мой ему чем-то не нравится.
Пожевав губы, он проговорил спустя некоторое время:
— И что дальше? Будешь сидеть в руинах, пока эти твои служки…
— Служебники, — поправил я.
Командир кивнул.
— Служебники, не придут и не прикончат тебя?
Я развел руками и проговорил:
— Не хотелось бы. Но другого варианта не вижу. Есть шанс, что когда Лютецкий получит меня, то угомонится.
— Ишь, какой, — хмыкнул командир и, снисходительно покривившись, покачал головой.
Я спросил:
— Думаешь, не угомонится?
— Я бы не угомонился, — уверенно отозвался тот. — Сам говоришь, твой Лютецкий в наших землях уже бывал, искал что-то да не нашел. На его месте я бы из тебя душу вытряс, чтобы выведать все, что знаешь. А знаешь ты уже не мало, парень. И про нас, и про северо-восток.
— Про северо-восток еще проверить надо, — заметил я. — Ничего не подумай, командир, но мало ли, что тебе могло привидеться. Да не смотри так. Дочка твоя рассказала.
Зыркнул на Васу вояка так сурово, что крепкая и статная девушка как-то скукожилась и виновато скрутила плечи.
— Болтун — находка для лазутчика, — пробормотал он басовито и снова обратился ко мне: — Я знаю, что видел.
— Никто не спорит, — согласился я. — Но ум нас иногда обманывает. В пустыне это называют «мираж». Когда впереди видишь постоялый двор, а подходишь, там один песок и перекати-поле. Кто знает, может и ты видел горного барана.
Снова помрачнев, командир шагнул вперед и проговорил с угрозой:
— Я что ли барана от человека не отличу, по-твоему?
— Отличишь, просто… — начал я новую попытку объяснения, почему вся история с загадочным северо-западом может быть байкой, в том числе потому, что кроме него мутанта больше никто не видел, но махнул рукой. — В общем, командир, давай решать дела по порядку. Вы идете на юго-запад, а я в бункер. Идет?
— Идет, — чуть помедлив, отозвался он и развернулся к пареньку позади. — Отправь гончего, пускай перехватит отряды и возвращает обратно. Остальным срочный сбор. И чтоб ни намека на стоянку не осталось. Ясно?
С разных сторон донеслось слаженное:
— Ясно, командир Бор!
После чего паренек за ним шмыгнул в кучку людей, что-то сообщил одному, тот выпрямился по струнке и с места рванул в папоротники с такой скоростью, что ящерка позавидует. Остальные засуетились, стали быстро и сноровисто разбирать шалаши, умело пряча листья и палки. Сразу и не скажешь, что здесь только что стоял шалаш.
Меня посадили на камень рядом с бывшим кострищем, где уже даже сырой дымок выветрился. Осталась лишь зола и две палки с вертелом. Их ловко демонтировал парнишка лет шестнадцати, после чего принялся за маскировку кострища. Одет, как и остальные, в броню из коричневого плотного материла, в который вода не впитывается, а послушно скатывается мелкими каплями.
Решил спросить.
— Из чего вы это шьете?
Поймав вопросительный взгляд паренька, я кивнул на его жилетку. Тот оглядел себя и бросил нехотя: