В голове обожгло, будто ударили меня самого, я дернулся вперед, но в грудь уткнулись сразу два наконечника стрел.
— Швора плешивая! Не трогай девушку! — проорал я.
В ответ Лютецкий негромко и глухо посмеялся, а Васа, не глядя на меня, исподлобья послала ему бешеный взгляд. Ее окровавленные губы оскалились в злой улыбке.
— Ты изнеженный южанин, — обнажая покрасневшие от крови зубы, проговорила не громко Васа. — Ты не представляешь, что такое боль. На севере с детства учат терпеть. Если ты собираешься меня бить, я тебя разочарую. Болью от меня ничего не добиться.
Соединив кончики пальцев обеих рук так, что они образовали что-то вроде ромба, Лютецкий коротко пожал плечами и ответил:
— А кто сказал, что мы допрашиваем тебя? Нет, дорогая, допрашиваем мы Мечникова. Посмотри на его лицо. Он уж готов на все, чтобы прекратить твои страдания.
Лютецкий кивнул в мою сторону, Васа обернулась, ее лицо исказилось гневом и решимостью.
— Ничего ему не говори! — потребовала она. — Наши жизни ничто по сравнению с жизнями остальных!
— Заткни ее! — рявкнул Лютецкий служебнику, и новый удар хлестанул по лицу девушки.
Норадреналин с кортизолом плеснули в голову, в груди ошпарило, а мышцы загудели. Плохо помню, как резким рывком выдернул самострел у ближайшего служебника и дернул его за руку на себя. Поднялся гвалт, Лютецкий криком приказал меня обезвредить, и в воздухе просвистели десятки стрел.
Но я успел прикрыться служебником, и все они достались ему. Времени хватило, чтобы я ударил по кнопке запуска системы уничтожения. Замигали красные лампы по периметру потолка, из динамиков по углам прозвучал механический голос:
«Система самоуничтожения бункера запущена. Самоуничтожение произойдет через шестьдесят секунд»
— Кретин! — проорал Лютецкий, вскочив со стула.
Он выхватил у одного из служебников самострел и направил на меня. Щелчок спускового механизма, в воздухе засвистело, и стрела воткнулась в алюминиевую обшивку колонны в паре сантиметров от моего виска.
Я, продолжая прикрываться неподвижным служебником, пустил стрелу в ответ, но Лютецкого прикрыли сразу двое служебников, позволив ему быстро продвигаться к выходу.
Эхом в тамбуре бункера раздался его резкий приказ:
— Хватайте девку!
Двое служебников тут же метнулись к воительнице. Того, который ближе ко мне, я снял метким выстрелом в бедро, служебник сдавленно вскрикнул и упал, обеими руками схватившись за ногу. Второй подскочил к девушке, но едва схватил ее за плечо, она отработанным ударом пнула его коленом в пах, а едва служебник согнулся, это же колено полетело ему в лицо.
Подскочил к ней я в момент, когда служебник свалился на пол, а Васа, глубоко дышала так, что ходуном ходила вся могучая грудь. Остальные служебники, видя на экране обратный отсчет, ломанулись к выходу следом за Лютецким.
Я скомандовал:
— Быстрее! Осталось тридцать секунд!
Мы рванули к выходу, где в просвете уже исчезли спины служебников. Но, едва выскочили наружу, как цепкие лапы служебников скрутили нас и поволокли в сторону. Снаружи их оказалось целое войско, все в полном обмундировании, половина с арбалетами, половина с автоматами, безумно дорогими в производстве.
— Ты посмотри, какую армию за нами отправили, — бросил я.
Служебник тряхнул меня, чтобы замолчал. Лютецкий выглянул из окна дрезины, которая даже не дрезина, а хромированный шаттл-вездеход, который парит в метре над землей.
— Мечников, ты уничтожил геолокационную точку! — рявкнул он и приказал служебникам: — Грузите их!
Кроме его шаттла на пустоши еще десятка три навороченных дрезин с крытыми блестящими корпусами, на мощных магнитных подушках. Для работы таких аппаратов требуется артефакт-аккумулятор помощнее стандартных. Кто знает, сколько людей-мутантов на них ушло.
— Шевелись! — приказал служебник и потащил меня к дрезине.
Пришлось подчиниться, кто знает, какой силы будет взрыв, на дрезинах есть шанс уехать подальше. Потом буду действовать по обстановке. Импровизировать у меня получается.
Нас с Васой затолкали на заднее сидение крытой дрезины, причем двухместное. Служебники сели вперед: один за рулевую, а второй развернулся и нацелил на нас арбалет.
— Только дернитесь, — пригрозил он, — стреляю без предупреждений.
По моим подсчетам времени до детонации меньше десяти секунд. Дрезины взревели и рванули прочь от бункера, увозя нас по заросшей пыреем пустоши. Но не проехали и ста метров, как позади оглушительно прогремело, через несколько секунд налетела воздушная волна, и дрезину швырнуло вперед, переворачивая через крышу.
Глава 22
Несколько раз мир перевернулся, в ушах звенел сдавленный крик Васы, что-то орали служебники, резко пахло гарью и копотью. Потом резкая боль в плече, и вращение прекратилось. Сквозь звон в ушах я расслышал крики и приказы служебников. Глаза застелила муть, пришлось сильно проморгаться, чтобы вернуть резкость.
Когда она появилась, повертел головой. Мы лежим вверх ногами, ремней безопасности никто нам застегнуть не дал, так что спиной я уперся частично в спинку сидения, частично в потолок. В плечо давит кусок рамы от дрезины, оттуда и боль. Служебников впереди нет, зато лобовое стекло выбито, Васа рядом примерно в таком же положении, что и я, глаза закрыты.
В груди ёкнуло, я потрепал ее за плечо.
— Васа, живая? Очнись. Надо выбираться.
На то, что она придет в себя, я не рассчитывал — мы довольно активно вертелись, и с тревогой всматривался в лицо воительницы, которая нарушила приказ бати и пошла мне помогать. Но девушка разлепила веки почти сразу, и я с облегчением выдохнул.
Она покривилась, прикасаясь к макушке, и спросила хрипло:
— Что случилось?
— Бункер взорвался, мы перевернулись. Вылезаем.
Извернувшись, я выбил ногами дверь дрезины и выполз на траву, после чего помог вылезти воительнице. Вокруг полно перевернутых дрезин, все дымится, служебники кто бежит куда-то, кто хромает, отдавая короткие приказы. Вдали оранжевым заревом полыхают руины, а в небо поднимаются черно-серые клубы дыма, смешиваясь с рваными суровыми тучами.
— Надо уходить, пока они не очухались, — скомандовал я и шагнул в сторону.
Васа, послушно двинулась следом, но едва мы дернулись, за спиной щелкнули рычаги арбалетов и затворов, а я с досадой выдохнул и выругался про себя.
— Не так быстро, — раздался хриплый обозленный голос, и запах дикого банана, пробившись сквозь дым и гарь, запоздало долетел с ветерком.
Медленно развернулись. Лютецкий в окружении преданного отряда служебников стоит в десятке метров. Белый костюм испачкан грязью и травяным соком, на щеке ссадина, лицо искривлено яростью, глаза сужены.
— Как от тебя много проблем, Мечников. Думаешь, теперь я позволю тебе уйти? — прошипел он. — Ты разрушил одну из моих северных баз, поставил под удар создание артефактов, и мешаешь мне взять в руки мир.
Несмотря на ситуацию, в груди у меня заликовала злая радость.
Я скривил губы в довольной ухмылке и проговорил:
— Я старался.
— Я тебя раздавлю, как блоху, а из крови сделаю артефакт для автоматона, — с ненавистью сказал Лютецкий. — Будет твой ресурс до конца вечности чистить мусор на дорогах.
— Зато больше ты ничего не получишь, — с злой иронией отозвался я и оскалился в ответ.
По лбу потекло горячее, видимо рассек его, пока крутился в дрезине. Я вытер его тыльной стороной ладони, на коже остались кровавые разводы.
Физиономия Лютецкого скривилась сильнее, он выдавил яростно:
— Я вытащу из тебя информацию. Ты не представляешь, как я изобретателен.
На это я только криво усмехнулся. После известий об артефактах и ресурсах, из которых их делают, его изобретательность вне сомнений. Но это меня уже не волнует, потому что со стороны папоротникового леса потянуло резким, мускусным запахом. Полоса запаха настолько широкая, что принадлежать она может либо кому-то большому, либо толпе.
Выдохнув натужно и глубоко, я ответил, покачав головой:
— Пошел ты к шворе, Лютецкий.
Его рот хищно скривился.
— Для тебя — господин Лютецкий, — произнес он.
В эту секунду земля загудела, запах стал невыносимым, служебники тоже заметили неладное и завертели головами, время от времени поглядывая на главу Оазис-Техно. Тот со злым недовольством шагнул вперед и произнес резко:
— Что еще за дрянь?
Гул превратился в грохот, теперь я различил знакомые запахи, перемешанные с совсем неизвестными, но такими же резкими и сильными. Через пару секунд папоротники затрещали, в стороны брызнули ветки, а из спорового леса с грохотом вывалились на пустошь твари.
Разные. Папоротниковых медведей я узнал, они вырвались парой, хотя мои познания о медведях говорят, что они вообще-то не парные звери. Лютого крота не заметил, за то три громадные четырехкопытные твари с витиеватыми рогами в каких-то грибах, рванули в нашу сторону очень бодро. За ними твари, похожие на свиней, но больше в три раза, в шерсти и мхе, а из пастей торчат бивни в локоть.
— Это еще что? — со злостью выдавил Лютецкий и выхватил у одного из служебников атомат.
Васа предупредила его:
— Я бы не стала этого делать.
— Закрой рот. Говорить будешь, когда спросят, — рявкнул он и навел дуло на одного из папоротниковых медведей.
Раздалась оглушительная очередь, один из медведей на бегу споткнулся и кубарем покатился вперед. Лютецкий со злорадным смехом стал палить по остальным тварям.
— Стреляйте! — приказал он служебникам.
Те повиновались, а мы, пользуясь общей занятостью незаметно попятились.
— Оружие остановит тварей? — спросил я негромко.
Васа покривилась, качая головой.
— Шкуру папоротникового медведя самострел не пробивает. Надо стрелять в пасть или глаз, — ответила она. — А от грибных лосей мы стараемся держаться подальше. Они просто отбитые. Прут, даже если ранены. Да и ранить их тоже не просто. У всех тварей тут шкура крепкая.