Кстати, мне бы тоже в трапезную не мешало. Или, может, разрешить туристам меня подкармливать? Через прутья клетки?
Фон Шнитце вернулся когда я, забивая голод, осиливал очередную главу из «самоучителя для начинающих феодалов» и тут же объяснил:
— Следующая экскурсия через три часа.
— Сколько в день?
— Две в будни и три по выходным, но можно заказать отдельно.
— Почем нынче эскенландская старина?
— Пять евро за часовую экскурсию. В Эскеборге берут десять, но там гораздо лучшая сохранность.
Старик удрученно вздохнул и покачал головой.
— Обед в трапезной платный?
— Э-э… там вообще никого не кормят. Уже примерно восемьдесят лет.
— Сувенирный магазин?
— Во дворе, рядом с мастерскими. — В голосе управляющегося послышалась новая нотка. — Вы хотите что-то предложить?
— Пошли завтракать… Вы давно на ногах?
— Как обычно, с пяти утра.
Трудяга. Ничего, денег не просит — значит пусть трудится!
— У нас есть национальные блюда?
Старик возмущенно набрал воздуха в грудь, но прежде, чем он что-то смог ответить, я перебил:
— Отлично. В трапезной продавать завтрак в дорогу, состоящих из местных деликатесов, выберите пострашней. Побегав по лестницам, нагуляют аппетит, как раз и предлагать на дорожку. Продумайте упаковку, чтобы можно было есть в автобусе.
На обратном пути, когда уже нельзя будет предъявить претензии к оригинальному вкусу местных деликатесов. Хотя откуда тут разнообразие? Картошка и рыба, наверное?
Так и оказалось. Впрочем, все свежее, так что завтраком я остался доволен.
— Эгельберт, а почему никто за двадцать лет не спросил — где, собственно, барон?
— Зачем, ваша милость?
— Хватит уже «милостивкать». В личном общении мы просто Александр и Эгельберт, идет?
Старик с достоинством поклонился.
— Благодарю, Александэр. Так вот — зачем? Я управляющий, я получил распоряжение, и я его выполняю. Какое дело всем до того, как я его получил? Это было бы вмешательством в чужую жизнь.
Блаженные места. Практически Райский Сад! У нас каждый дворник норовит узнать, что ты, как ты и зачем. И указать, в чем ты неправ.
— К тому же из двенадцати баронств земли эсков только шесть остались в руках местных уроженцев, остальные же были куплены самыми разными людьми. Иногда весьма занятыми, и потому не имеющими возможности… или желания… явиться сюда лично.
— Документы приготовили?
Документов оказалось восемь полок толстенных папок. Ничего, и не с таким справлялся!
Первым шоком стало то, что старик все двадцать три года ни разу не повысил себе зарплату! Нет, я бы мог сходу назвать десяток подработок мимо кассы, но почему-то верилось, что ничем подобным он не занимался.
Затем — «поэтапное восстановление замка и территории». Какое, к черту. «восстановление» — на фотках начала девяностых видны лишь голые каменные стены! Точность отчетов доходила до «прокладки — 2 эре в год», с подробным перечислением куда эта прокладка пошла, при какой степени износа была заменена и во сколько встала утилизация.
Мда, вот где впору звезду «Героя труда» вручать. Придумать, что ли, награду для подобных случаев?
Час спустя я захлопнул очередную папку.
— Неплохо, Эгельберт, очень неплохо.
— Вы… уже?
Старик посмотрел на меня, на папки и намекнул:
— Может быть, вам стоит ознакомиться со счетами поближе?
— Фон Шнитце, если я говорю «уже» — значит «уже». Последние годы я только такой возней с документами и занимаюсь. Даже надоело.
— Как скажете, господин барон! — Уловив тон управляющий тут же вытянулся по стойке смирно. — Желаете обойти замок?
— Давайте. Только не экскурсию, а полный осмотр владения.
Сам замок состоял из основного строения, донжона то есть, двух башен, пяти домов поменьше, возрастом от двухсот до шестисот лет, хозяйственных построек типа кузни или бывшей конюшни, и подземелий неопределенной протяженности. Все это было окружено капитальнейшей стеной с двумя воротными проемами.
Два дома занимали арендаторы, но у них даже вход был свой, отдельный.
Внутренности замка ничем не отличались — длинные коридоры, крашенные в два цвета, вытертый камень, никак не облагороженный ни портьерами, ни фресками. Местами и штукатурки не хватало, брутальная голая кладка.
Завершили обход в местных застенках. Ничего так тюрьма, чистенько, просторненько. Нары удобные, в дверях решетки, пять камер по одной стороне коридора.
— Уютно, вполне можно сдавать небогатым студентам. Темновато, правда, но это ничего.
— Э-э… раньше тут был винный погреб, но я решил, что для большей наглядности туристам следует…
— Разумно, Эгельберт, разумно. Что ж это за древний замок без зловещей тюрьмы, набитой невиновными узниками? Где, кстати, тюрьма была на самом деле?
Спустя пять минут я тупо смотрел перед собой, пытаясь представить, как можно было жить в этом. Шкаф, натуральный стенной шкаф! Тут не то что подкоп копать, тут выпрямиться нельзя было. И я еще думал, что пятнадцать человек на восьмиместную камеру — тесно!
В пыточной, за тяжеленной металлической дверью, обнаружился неплохой набор средств «углубленной работы с носителями информации».
— Сюда туристов водите?
Я погладил дыбу и мечтательно улыбнулся. Фон Шнитце отчего-то нервно поежился.
— Раньше водили, но департамент туризма потребовал…
— Разрешаю. Водите. Кстати, принесите сюда немного краски, пусть посетители за дополнительную плату мажут друг-друга «кровищей» и фотографируются. К тому же сделаем так…
Фон Шнитце, быстро выхватив блокнот, записывал предложения. Видимо, душа эскенландца радовалась каждой возможности заработать… ну да я не против.
— Теперь главное — что у нас на счетах?
Старик тут же замялся, хотя я уже понял — денег нет.
— Увы, как я и говорил, подобная собственность требует много…
— Да? Тогда с завтрашнего утра введите в программу экскурсии дополнительную платную услугу — завтрак с владельцем замка.
Заодно меня будут кормить вовремя.
— Я хотел это предложить, господин барон, но…
— Не нужно стесняться, особенно в подобных делах.
Вообще-то, мои мысли насчет того, куда пойдет выручка, наверняка отличались от фантазий управляющего. Но зачем огорчать старика, рассуждая об этом вслух? Хотя замок хорош! Этакое суровое древнее гнездо… как там, оно еще и пиратское?
Мне вдруг захотелось чего-то учудить.
Так, похоже, Сашка-Могила просыпается! Чур меня, чур… не те времена, призраков тревожить, я ж эту тихую провинцию вдребезги разнесу!
Уняв желание заулюлюкать и примерить найденные в «рыцарском зале» доспехи продолжил:
— Кто сейчас в штате?
— Я и мой младший сын, ему помогает жена и дети — они сейчас на каникулах. Наша семья по договору с баронами имеет право занимать всю южную башню. Договор подписан двести двенадцать лет назад, технически мы не вассалы баронов, мы управляющие замком. Смею надеяться, наша семья неплохо справляется?
Я только поднял бровь и согласно кивнул.
— Кто еще?
— Трое служащих музея — мужчины, изображают стражников. Повар, мадам ван Шторре. Раньше были два фермера, но после референдума уехали. У них в стране тоже недавно был референдум, и они считали, что почему-то тут обязательно начнется стрельба.
— Фермеры? Чем занимались?
— При замке есть хозяйство… Я рассчитывал, что удастся воссоздать полную картину жизни средневекового замка. Кузня и гончарная мастерская, с сувенирами, собственные продукты, огород, завести овец, свинок…
— У вас нет родни в Румынии?
— Простите? Нет, я коренной эск.
Странно. Показалось, наверное.
Оглядев двор — в углу мялись, не решаясь заговорить с начальством, двое служителей, на стене слышались звонкие голоса, где-то стучал молоток — я открыл было рот, но в этот момент через главные ворота в замок проник Враг.
Их можно узнать в любом обличии, их штампуют в глубинах ада и эманация боли и ужаса окружает их навечно. Он шел как злое умертвие из страшной сказки, где он проходил — исчезали улыбки, гасли огни, начинали плакать дети… Дойдя до меня маленький плотный человечек в сером костюме приветливо кивнул и быстро вытер платком лысинку.
— Гот даг, господин барон! Позвольте представиться — налоговый инспектор Отто Шрайбер. У меня есть несколько вопросов к вам лично, и к вашему… — Он зловеще сверкнул глазками в сторону Эгельберта, — управляющему.
— Вопросов?
— О, тут нет никаких вопросов. Я, видите ли, неправильно выразился. Я твердо знаю, что за вами серьезная недостача!
Все желание оставаться простым замдиректора внезапно исчезло.
— Эгельберт, что там в законах по поводу налогов? Кто их имеет право собирать?
— Сложный вопрос. Определенно, вы должны будете отдавать часть доходов вашему сюзерену, только в данный момент…
— Этот тип может считаться слугой моего герцога?
— Ну что вы, это же…
— Стража!
Инспектор снисходительно улыбался, слушая нас.
— Боюсь, — змеиная улыбка скользнула на тонких губах. — Мне придется доложить об этом своему начальству.
— Фон Шнитце, это была угроза?
— Ну что вы, господин барон!
— А я говорю — угроза. Стража!
Два мужика в ливреях приблизились, опасливо косясь то на меня, то на гостя.
— Этого, за оскорбление моей благородной особы, приговариваю к тюремному сроку на два месяца. В камеру его!
Опаска опаской, а ухватили они его живо и тут же повлекли, болезного. Инспектор, не понимая, что происходит, только разевал рот. Ничего, не все ж только им людей мучать? Когда-то должна и ответка прилететь. У самой двери в подвал чиновник наконец завопил, ухватился за дверной косяк и начал что-то требовать. Стражники обернулись, увидели мой подтверждающий кивок и не обращая внимания рывком затащили жертву произвола в замок. Звук закрывшейся за ними двери вызвал в душе непонятное удовлетворение. Пожалуй, а стану-ка я настоящим раубриттером! Даже не просто риттером, а целым бароном-разбойником! Буду проезжих грабить, крестьян тиранить и выпускать пиратские копии популярных альбомов!