— И вообще, какая вам разница? — Я продолжал обвинительно-воспитательную речь, не столько усовествления пажей ради, сколько для собственно развлечения. — Вы служите барону Гравштайну — я он и есть! И по поводу «чудовища»: вы видели, я спокойно стою на солнце и касаюсь серебра. Вот… — Я порылся в кармане, доставая мелочь и повертел монетку в пальцах. — Видите? Даже с собой ношу.
— Это золото! — В голос Марти мгновенно вернулось подозрение.
— Хм, в самом деле. — Я с любопытством рассмотрел металлический кружок. В самом деле, золото, причем старое, вроде бы испанская монета. Откуда она у меня? Но это потом. — И все равно серебро я в руках держал, те же гравкойны.
— Только в сувенирной упаковке! — Видно было, что боевой подруг уже осознала всю поспешность своего решения и спорила исключительно по привычке никогда не сдаваться.
Я медленно поднял чашечку с остатками кофе, допил, стараясь не морщиться, вытащил ложечку и напоказ облизнул и со звоном уронил обратно. Белый светлый металл окончательно добил моего самого скандального пажа. Эх-хе, доброта моя, и мягкость, что же вы делаете… Отсутствуете! Как и всегда.
— Смирно. — Тут же короткая перетасовка, и пажи, выстроившись по росту, вытянулись, преданно поедая начальство глазами. — Хвалю за бдительность. — Все тут же заулыбались. — И порицаю за столь скверно выполненную проверку. Перед визитом к начальству сначала собираются неопровержимые доказательства, и только потом предъявляются претензии. — Запереминались, нервничают. Вообще следовало бы их пропесочить и наградить чем-нибудь вроде ночного дежурства, но было лень. — Кстати, Умник — где твой наградной щит?
— Один момент, ваша милость!
Ван Клифф выскочил за дверь, и тут же вернулся. Щит он тащил за собой на коляске вроде тех, с какими теперь бегают по магазинам пенсионерки.
— Как видите, он всегда со мной и нисколько не мешает! — И он похлопал по металлу.
— Ну что же, хвалю. — Я говорил улыбаясь, но Умник отчего-то поник, а остальные пажи вдруг стали расползаться от него в стороны. — Ты в самом деле умен и сообразителен. Думаю, ты достоин дополнительной награды. Марти — копье! — Я не глядя протянул руку и когда девушка отдала оружие я передал его окончательно поникшему пажу. — Тот, кто справился так быстро с одной задачей может носить не только щит. Теперь, надеюсь, ты в любой момент подашь мне еще и это. Бросать и отходить от знаков своего достоинства больше чем на пять шагов запрещаю.
— Благодарю за доверие, господин барон. — Радости в его голосе не слышалось.
— Отлично. Норман, завтра работаешь на кухне вместе с Марти.
— Меня-то за что?!
— За то что будучи старше и опытней не указал боевому подругу на некоторую сомнительность сделанных ей выводов. И к чему это привело? Вон, у меня Упырь проснулся в результате!
Кот еще раз зевнул, показывая белые клыки, и обвел пристальным взглядом пажей, явно выбирая жертву.
— А Роберт будет гонять Умника вокруг замка, показывая, как нужно правильно держать копье во время бега с тележкой, на которой у тебя щит. — Застонали оба, а я вспомнил, что до сих пор никак не прикрыл потайной вход в замковые подземелья. — Дальше, Дэн и Сато, раз у вас к вечеру остается столько энергии, то с утра пойдете к задней калитке, возьмете там камешек побольше и положите на могильную плиту Энедара фон Гравштайна.
— Зач…
— Так надо! А если мне так надо — что вы отвечаете?
— Будет сделано, господин барон!
— Хорошо. Ну и наконец, чтобы улучшить образовательно-испытательный процесс соизвольте отныне каждый вечер сдавать отчет о том, как вы провели день. Слов этак на тысячу, не больше. Коротенько, самую суть.
А то мне камин топить нечем.
— Да, господин барон.
— Ступайте, время позднее.
Девушка, сообразившая, что ей сейчас будут говорить «облагодетельствованные» собратья по учебе, насупленно посмотрела на меня и выскочила. За ней потянулись остальные пажи, задержался только Дэн.
— Господин барон, мы ни секунды не сомневались. Но наш боевой подруг… это стихия, ей невозможно противостоять! — Он прижал обе руки к сердцу и скорчил покаянную рожу, после чего выскочил, аккуратно закрыв дверь.
Мы с Упырем переглянулись и одновременно расплылись в улыбке.
Вот было у меня меланхоличное настроение, а набросал заданий подвернувшимся под руку несчастным — и сразу бодр и весел!
Эх, люблю я свою работу!
— Как вы думаете, барон Гравштайн один такой в своем роде?
— Не знаю, но Ту Самую Могилу вчера завалили здоровенным валуном! Видимо, кто-то еще может выбраться?
Выплюнув черешневую косточку я проследил за траекторией ее падения с башни и повернулся к фон Шнитце:
— Скучно, Эгельберт. Может, почтальона арестовать?
— Но за что?
— За связи с нечистой силой.
— Простите, господин барон?
— Я слежу за ним уже третью неделю, и ни разу за все это время он не опоздал больше, чем на минуту. Поверьте бывалому человеку, так наладить доставку без договора с Князем Тьмы — невозможно!
— Александэр, вы тут очень ошибаетесь! Мы, эскенландцы, способны…
Дальше я не слушал, лишь для приличия кивая. Мне было скучно.
За прошедшую неделю как-то само собой, то есть почти без мата и беготни, наладилось практически все. Туристы посещали замок шесть раз в день, плюс совместные завтрак и обед (управляющий все-таки додавил меня, пришлось согласиться). Ввели дополнительный аттракцион: ночевка «по-средневековому», в трапезной, на охапках соломы, брошенных под столами. Почему-то это пользовалось гораздо большим успехом, чем комфортабельные комнаты с современной мебелью. Вставали туристы утром со стонами и кряхтеньем, зато дово-ольные!
Удалось выяснить происхождение воя и стонов — Упырь. Котяра ныкался по вентиляционным ходам, иногда отводя душу в концертах. Причудливая акустика в самом деле доносила звуки до камер темницы в странно искаженном виде. Впрочем, рассказывать это мы никому не торопились, нечего лишать замок атмосферы древней тайны.
Волонтеры развлекались вовсю, пересказывая мои сочиненные на ходу небылицы как древние предания, работы по реставрации шли внушающими уважение темпами, пусть и выполнялись лишь самые простые — восстановление росписей решили отложить. В городе все тоже было в порядке.
Скучно.
— Александэр, что с вами?
— Не знаю, о чем я тоскую, покоя душе моей нет. — Старик просиял, услышав знакомые строки. Романтичный все-таки народ, эти эскенландцы. — Чем бы заняться думаю вот.
Конечно, совершенно непедагогично раскрывать самую страшную тайну руководства — что иногда оно просто бездумно отдыхает, а не пашет во славу трудового процесса. Но мне нужно было какое-нибудь занятие!
Привычные методы борьбы со скукой не канали.
Пить не выход. Во-первых элементарно не с кем.
Пажи — молодые, с ними не о чем выпить. Эгги-младший, как и его отец, конечно составили бы компанию, но это не развлечение бы получилось, а использование служебного положения, все-таки как ни крути, я — барон, а они — семья управляющих. Волонтеры не вариант, у них свои развлечения. Хотя мысль мелькала устроить что-то вроде фестиваля, только повод нужен, солидный. Надо будет покопаться в истории эсков, обязательно должна быть на подходе какая-нибудь дата, тогда и оттянусь.
Женщины? Мда. Тут туристки с крепким телом, ты их в дверь, они в окно.
Мужик должен быть охотником, а не добычей! Охота же на меня велась постоянно. Вот ведь никогда не был секс-символом, ну рост выше среднего, ну морда не совсем страшная — но тут я прямо видел, как в глазах приезжих дамочек загоралось «Добыча! Взять!»
Была у меня знакомая, неглупая вроде баба, но как-то раз вдруг сказала, что мы ничего не понимаем и будь она мужиком — а дальше перечислила все те поступки, из-за которых мои друзья приобретали себе различные проблемы, от финансовых потерь до проблем со здоровьем и законом. Но она была уверена, что мы просто проходим мимо своего шанса. Ага, как же.
Глядя на эти хищные милые улыбки, слушая постоянное «господин барон, что вы делаете сегодня вечером?», «господин барон, вы не могли бы» и «господин барон, я так давно мечтала» — хотелось уползти в норы к Упырю.
Нет уж, ни поцелуя без любви! Можно, конечно, уехать куда-нибудь, чай не прикован, только уезжать было лень.
Еще можно заняться работой. О, фон Шнитце только намекни и работы будет больше, чем надо! Я оглянулся: управляющий стоял рядом, чего-то выжидая. Может, как раз намека? Ну что же:
— Говорят, однажды в Дании одна девочка пришла в школу с крестиком, а ей говорят — сними крестик, а она не сняла. И ее распяли на кресте!
Старик задумчиво пожевал губами, несколько раз двинул бровью, посмотрел на меня и осторожно ответил:
— Господин барон, я все-же думаю, что в чем-то эта история не совсем… ммм… верна.
— Это тысячу лет назад было.
Его лицо мгновенно прояснилось.
— О, тогда это действительно могло произойти! Где вы услышали такое интересное предание?
— Старики рассказывали…
Я вздохнул. Чувство юмора у старика было, но очень своеобразное, и большинства моих анекдотов он не понимал. Или не хотел понимать.
Скучно, однако. Надо чем-то заняться, а то начну чудить!
— Кстати, это предание служит доказательством, что уже в те века в Дании были школы, и в них наравне с мужчинами обучались женщины!
Мы с Эгельбертом покосились на Марти и громко промолчали.
Вчера она все-таки всадила три ножика подряд в среднюю мишень и с боем вырвала право стать ассистентом начальника стражи. Через час он прислал ее Эгги. Еще через час тот отправил девушку к отцу. Старик долго пытался оторваться, бегая по замку, но не смог, не смотря на всю свою шустрость, и сдается мне, сюда, на башню, он поднялся, чтобы я как-то унял боевого подруга.
Эх, эту энергию да в мирные цели… Меня-то она хоть немного опасается.