avi: Вот это безнаказанное хамство хуже всего. И безграмотность! Я двадцать лет проработала в школе, и раньше, до всех этих ЖЖ, такого не было.
soll_maria: Школа, правильно, как можно было забыть?! Огромный плюс. Записано, сэнкс.
nemesis: ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ?
soll_maria: А?
Topbot30: Вы попали в top30 самых обсуждаемых тем в блогосфере. Поэтому копия вашего поста доступна в ленте по ссылке.
Почитать текст со всеми комментариями можно тут.
Этот бот не имеет отношения к Яндексу. Надежный источник.
(Next page)
…
Comments (487):
Pages [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8]
(анонимно): Стажер, как это понимать? Немедленно прекратите!
soll_maria: Босс, это ты, что ли? Чудо в перьях, чего не логинишься?
(анонимно): Не припомню, чтобы мы с вами переходили на ты. Между прочим, в отделе с утра ждут вашего рапорта.
soll_maria: Круто, уже ведусь. Давно пора было отключить анонимов.
(анонимно): Что за цирк вы тут развели?! Вы понимаете, что это может быть приравнено к разглашению и саботажу? В общем, к вам уже выехали. Готовьте объяснительную и заявление об уходе.
_boss_: Дура, это правда шеф!!!
soll_maria: Врешь. Ты настучал?
_boss_: Выбирай выражения! Да, я сигнализировал. Я тоже подписку давал, между прочим. Извиняйся живо, пока он еще тут у тебя висит!!! Комменты тру.
soll_maria: Шеф, простите. Это был социальный эксперимент. Добор данных для рапорта, потому он и задержался, но через десять минут уже высылаю, вот прямо сейчас довожу до ума. Вы здесь?
(анонимно): Какой еще эксперимент?
soll_maria: По выявлению социальной готовности. Я понимаю, что блогосфера не дает корректной выборки, но, с другой стороны, это тоже одна из референтных групп, и восемь страниц комментов!
(анонимно): К вам выехали. Готовьте документы.
soll_maria: Босс, кроме шуток, это точно не ты?
_boss_: Не веришь, по айпи посмотри.
soll_maria: Не определяется.
_boss_: Вот и будешь в следующий раз думать головой. Сорри, если что. Ничего личного.
…
Пишет Питер Пэн peter: Традиционное четверостишие дня:
Я помню море пред грозою,
Как я завидовал волнам,
Спешащим бурною чредою
С любовью лечь к ее ногам!
Comments (2):
soll_maria: Пит, я боюсь. Приезжай поскорее, а?
Часть вторая
В вестибюле пансионата висит объявление. Написанное от руки синим маркером, пришпиленное канцелярской кнопкой с веселенькой шляпкой в виде смайлика.
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
ПРИШЛО ВРЕМЯ СОБРАТЬСЯ И ОБСУДИТЬ:
1. СОЗДАВШЕЕСЯ ПОЛОЖЕНИЕ;
2. ПЛАН НАШИХ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ.
ОБЩИЙ СБОР НАЗНАЧАЕТСЯ В КИНОКОНЦЕРТНОМ ЗАЛЕ, ВТОРОЙ ЭТАЖ, ЛЕВОЕ КРЫЛО. СЕГОДНЯ ПОСЛЕ УЖИНА, В 20.00.
НЕ БУДЕМ РАВНОДУШНЫ К СОБСТВЕННОЙ СУДЬБЕ!
Подписи нет.
Черненькая девочка Карина читает полушепотом, старательно шевеля губами. Михаил, ее отец, не трогается с места, ждет, пока она закончит. Подходят ролевики, на мгновение создав ажиотажную толпу. Пожимает плечами Белора, непристойно комментирует Пес, Контесса высказывает ему свое «фи», Рысь молчит, не глядя на Тима, читающего объявление издали, поверх всех голов. Проходят дальше.
Молодожены Эля и Гоша негромко ссорятся и едва не проходят мимо, не заметив; в последний момент Гоша цепляется взглядом за смайлик, Эля тянет было мужа за руку, замечает листок и притормаживает тоже. Мимо пробегают дети, Звездочка и Рыжий-Рыжий, их мать Ирина стучит каблучками следом, а отец, Рыжий, останавливается и читает внимательно, сканирующе, чтобы потом воспроизвести как можно точнее. Сторонится, пропуская поближе к листку старушек, Нину Васильевну и Анну Георгиевну.
Студенческая компания тоже приближается разом, опять создав столпотворение: Андрей негромко читает вслух, Игорь уже привычно, на автомате, тискает Аньку, Марьяна стоит чуть в стороне, Стас глубокомысленно кивает в такт каждому прочитанному слову. Затем их уносит, как будто схлынула приливная волна, и возле объявления оказываются только двое маленьких японцев. Юми вопросительно смотрит на Такоси, он скороговоркой переводит ей непонятные слова. Подходит актер Спасский, проводит ладонью по волосам, подзывает поотставшего чиновника Ермолина. Удаляются, живо обсуждая прочитанное.
Последними читают объявление писатель и беременная женщина. Он — с недоверчивым, изумленным любопытством. Она — с безмятежным лицом стилизованной мадонны, на котором не отражается ничего.
Вестибюль пустеет.
Квадратная женщина, кряхтя, выползает из-за стойки, подходит вплотную к листку и читает по слогам, водя по строчкам коротким сосисочным пальцем. Затем отступает на шаг, склоняет голову набок, протягивает руку и решительно срывает листок, комкая его в угловатый бумажный шар.
— Без согласования с администрацией, — бормочет она.
Возвращается за стойку.
(в прошедшем времени)
Волосы у него давно уже, с юности, были неопределенно-темного, а на снимках при плохом освещении даже почти черного цвета.
Но она звала его Рыжим. Все они звали его Рыжим, и каждой казалось, что это ее придумка, единоличное, запароленное, тайное его имя. Наводя на не самую новую в мире мысль о том, что все бабы одинаковы. Или, скорее, он сам притягивал к себе женщин определенного типа, одной породы, общего тайного ордена. Даже странно, как им удавалось разминуться, остаться чужими, не знакомыми между собой. Ведь он даже не прилагал к тому особых усилий.
Рыжий которую минуту разглядывал сообщение в квадратике потухшего уже мобильного экрана. «Акция «Одна сатана!» Только для вас — романтическое путешествие на двоих по цене одного! Сделайте незабываемой вашу очередную годовщину! Поздравляем!» Одна сатана. Совершенно не смешно.
Восемь лет.
С Иркой было легко. У нее все получалось танцующе-весело и без видимого напряжения, будто катился по чуть-чуть наклонной дорожке упругий теннисный мячик. Все: карьера и секс, красота и деньги, домашний уют и особенно дети. Совершенно на нее не похожие, солнечные, яркие, конопатые. Сын — Рыжий-Рыжий, чтоб не путаться, чтоб подчеркнуть градацию, несомненный приоритет следующего поколения, перспективы, будущего. И дочка — Звездочка.
Ему предстояло теперь не меньше трех месяцев, чтобы оформить все необходимые документы, подтверждающие его отцовское право периодически забирать их из питомника; впрочем, у Рыжего имелось на примете несколько хороших адвокатов. Главное — начать, запустить процесс, то есть, по сути, всего лишь сделать несколько недлинных деловых звонков. Но что-то в этом крылось тоскливое и неправильное, тянущее, как зубная боль. Почему, зачем? Все же было так легко и хорошо. И вдруг закончилось в одночасье, как если бы катившийся по инерции мячик наскочил на невысокую, но непреодолимую преграду.
Он ушел рано, пока она еще спала, чтоб не затягивать, чтоб не повторять вчерашнего. Странная мысль насчет вернуть и исправить даже и в голову не пришла, никогда он не был пустым фантазером, и если уже оценивал ситуацию как безнадежную, то раз и навсегда. Об этой квартире, которую он снимал для удобства в недорогом районе города, Ирка не знала, как и ни об одной из тех женщин, что периодически поселялись здесь и тоже называли его Рыжим. Он всегда умел убедительно объяснить, почему не ночует дома. Хотя конкретно сейчас никого у него не было. С женщинами вообще не стоит затягивать надолго. Восемь лет, с ума сойти, восемь лет.
Он поймал себя на том, что все еще тупо смотрит в экран мобилки с потускневшим соблазнительным предложением; выругался, сбросил, положил на стол, мимолетно прочертив рукой дорожку в пыли. Последний раз тут было чисто и уютно с полгода назад; Рыжий досадливо поморщился, вспоминать не хотелось, и какой черт его дернул раз в жизни связаться с такой — безответной, боязливой, скукоживавшейся от каждого громкого звука, порыва ветра, от любого соприкосновения с реальным миром? Слава богу, что она исчезла сама, внезапно, почти загадочно: во всяком случае, он попытался бы выяснить, в чем дело, если б это была другая, не она. А так — только вздохнул с облегчением. Сейчас не хватало бы только этого.
Некстати вспомнилось, как однажды, тоже под какую-то дурацкую, но выгодную акцию, он предложил ей сорваться на недельку отдохнуть куда-то там на теплые моря. Любая бы запрыгала до потолка. А тут — огромные перепуганные глазищи: так далеко?…
Ирка бы не раздумывала. Даже обидно, где они были раньше, эти, «Одна сатана»? Хотя, с другой стороны, и мы могли бы дотянуть пару недель до нашего чертова восьмилетия… И было бы закруглено красиво и правильно. Он, Рыжий, любое дело старался закруглять правильно и красиво. Полутемная из-за немытых стекол и пасмурного утра комната казалась клаустрофобно-тесной, будто чулан или тюремный карцер. Ладно, перестань, проехали.
Аккуратно, двумя пальцами он поднял с пыльного стола мобилку и набрал адвоката. Труба резко пискнула, сообщая о недостатке денег на счету; вот черт. Хорошо, что в этом доме старой постройки сохранился и стационарный телефон. Рыжий вышел в коридор, в полумраке отыскал на ощупь древний аппарат на стене, снял трубку, удостоверился в наличии гудков… и неожиданно для себя отстучал номер Ирины.
Она отозвалась мгновенно:
— Димка?!
Еще и Димка; Рыжий беззвучно усмехнулся. Мог бы и догадаться.
— Ира, это я.
— Откуда ты звонишь? — она не позволила себе ни малейшей паузы, только тембр голоса словно переключился на другое звучание, на какой-то металлический, индифферентный инструмент. — Мы что-то не обсудили?
Разумеется, они обсудили все. Иначе с ней и быть не могло.
— Тебе приходила рассылка? От турфирмы?
— «Одна сатана»? — Ирка хохотнула негромко и коротко. И ее смешок словно активировал автоматический режим взаимопонимания, который работал между ними всегда и, собственно, сделал возможными эти восемь лет. Ей можно было почти ничего не объяснять.