Не прошло и часа, как сонливость начала штурмовать его организм. Какое-то время он боролся, не выдержал, разбудил Диану.
– Пусть Тамара поспит, ты разбуди меня часа через два.
– Посмотрим.
Он не мог спорить и что-то обдумывать. Он прилег, и сон стал затягивать его в свои мягкие глубины, когда смутный образ, промелькнувший в потухающем сознании, воздействовал так, как если бы рядом с лицом Адама пролетел булыжник.
Адам сел, тяжело дыша, огляделся. В состоянии полусна он вспомнил, что именно из прошлого породило дежавю, когда он заметил, как движутся пальцы спящей Нины.
Марк вымотался. Он бродил по громадному зданию несколько часов, по зданию, которое даже затопленное до девятого этажа оставалось мощным и неподвластным, бродил, пока сумерки не вынудили его прекратить тщетные поиски, хотя еще недавно казалось, что он в полушаге от своей цели.
Борис, напряженный и хмурый, находился в лодке на расстоянии нескольких десятков метров от «Космоса». Стефану руки связали, он лежал, скрючившись, привалившись к борту, напоминая труп. Марк периодически появлялся в очередном оконном проеме, и Борис оживал, выпрямлялся, глядя на него. Марк качал головой и кивком спрашивал, видел ли что-то Борис, так они договорились. Борис в ответ качал головой, и Марк исчезал, чтобы идти дальше.
Марк долго не хотел признавать, что послышавшиеся шаги могли быть порождением эха: отвалился кусок штукатурки, хлопнула от сквозняка дверь, поток воздуха, пронзивший коридор или несколько комнат, некая крупная рыбина искала выход из верхнего затопленного этажа, рухнула мебель, чьи подгнившие ножки наконец-то не выдержали испытания временем. Вариантов было немало, и эхо, порожденное множеством комнат и длинными коридорами, могло сыграть со слухом человека не одну шутку.
Пока Марк бродил, стараясь ступать бесшумно, ему дважды мерещился смутный звук, но понять, что могло его породить, было менее реально, чем в первый раз. Пыл Марка гас, кроме того, он не поддерживал себя, как прежде, выкриками и оскорблениями противника, этого ему чертовски не хватало. Он догадался, что здесь в отличие от Башни он помешает себе, облегчив участь Адаму и девкам, если выдаст свое местонахождение. Беглецы определят, куда он направляется, и уйдут раньше, чем он достигнет этого места. Громадный «Космос» дозволял перемещаться сколь угодно долго.
И был риск, что беглецы рискнут покинуть здание, пока Марк прочесывает его. Он, конечно, быстро проверил тыльную сторону, убедившись, что нигде нет лодки, но это ни о чем не говорило. Он не мог постоянно выглядывать на другую сторону, и времени у противника было достаточно. Опасаясь засады, перемещался Марк медленнее, чем хотел.
Уставший, измученный, Марк вернулся туда, откуда проник в «Космос», и махнул Борису, приказывая подплыть. Тот подвел лодку с поспешностью, лучше слов говорившей, что он тоже вымотался, хотя и по другой причине – от ожидания, бездействия.
– Ничего, – отозвался Марк на немой вопрос брата. – Никаких следов. Кажется, их здесь не было.
– Они же сюда плыли.
– Они могли повернуть куда угодно. – Марк глянул на Стефана. – Он спит?
Борис кивнул.
– Бедняга, – голос Марка переполняли злоба и сарказм. – Утомился. Мы тут на измене, я все ноги исходил, а эта сволочь дрыхнет.
Марк пнул Стефана, и тот, очнувшись, задрожал. Марк, удовлетворенный, улыбнулся.
– Доброе утро, Стефи. Хочу тебя огорчить: скоро ночь, надо поднять свою задницу и забраться в этот красивый маленький домик.
Они привязали лодку и устроились в той же комнате, в которую забрались. Марка терзало множество вопросов. Что делать, если поднимется буря, которая может разбить лодку, пусть даже катамаран и останется цел? Можно ли быть уверенным, что беглецов нет в здании? Куда отправляться дальше? Ночь они проведут здесь, но как быть утром?
Стефан что-то знал, но сейчас, вымотавшись, Марк не верил, что этот олух чем-то поможет. Откуда он может знать, куда направится Адам с девками? Или у них был определенный план, определенное направление и Стефану что-то известно?
Марк сжал зубы, ощутив раздражение и бессилие, подавил желание подняться и тормошить Стефана. Этот олух заснул, кашлял, кашлял и, наконец, вырубился. Ему тоже нужен отдых, иначе дохлятина загнется. Борис похрапывал, и Марк с нетерпением ждал, когда придет его очередь поспать. Сон необходим. Возможно, отдохнув, он увидит ситуацию иначе, быть может, утром что-то изменится само собой – найдется какой-то след или они что-то заметят.
Ночь прошла спокойно. Марк и Борис менялись дважды, Марк выглядывал наружу, несколько раз выходил на другую сторону, но в полумраке, окутавшем мир, не заметил никакого движения. Когда на востоке посерело небо, Марк сменился последний раз. Когда он проснется, им останется только действовать, не ждать. Засыпая, он видел, как Борис устроился в оконном проеме, опершись спиной для устойчивости.
Неясно, сколько длилась пауза, которую заполнил сон, но Марку показалось, что через минуту он открыл глаза. Кто-то ворочался у его ног, пытаясь встать. Непроизвольно Марк пнул тело ногой и в следующее мгновение осознал, что происходит. Борис, задремавший в оконном проеме, свалился во сне на ноги Марка, разбудив брата. Борис поднялся, оглядываясь, ошалелый, с безумными глазами, из которых еще не полностью выветрился сон. Он заснул на посту и осознал это.
Марк встал. Солнце поднялось достаточно высоко – время приближалось к полудню. Еще Марк ощутил невероятную энергию, будто спал долго. Мелькнула мысль, что спали они не до обеда, а больше суток.
Его взгляд встретился с глазами Бориса. Тот сжался, отступая к окну.
– Я случайно, Марк. Случайно… Даже не знаю, как это получилось…
Марк шагнул к окну, и Борис отпрянул в сторону. Марк убедился, что лодка и катамаран на месте. Уже лучше.
– Тебя надо бы придушить, – он глянул на Бориса. – Но нам повезло. Мы живы, лодка все еще у нас. Правда, я не уверен, что те крысы, которых мы ищем, где-то рядом.
Пауза.
– Думаю, они уже далеко, – Марк повернулся к дрожащему Борису. – Сдается мне, братец, мы проспали больше суток.
– Марк, я… – Борис запнулся, напоминая человека, готового упасть на колени, сделать все, лишь бы сохранить жизнь.
– Хорошо, что ты свалился с этого подоконника. Иначе дрыхнуть нам еще неделю.
– Марк…
Брат не смотрел на него. Он смотрел на Стефана, спящего, как в Башне, у себя дома. Марк пнул его. Стефан не проснулся. Марк ударил его сильнее, и Стефан застонал, вздрогнул, поднимая голову.
Марк присел перед ним на корточки.
– Сейчас мы узнаем, сгодится ли он нам хоть на что-нибудь. Слышь, Стефи, твоя жизнь в твоих руках. Ты понимаешь, о чем я?
9Пристанище
Башня снова появилась в поле зрения, когда лодка удалилась от последней высотки. Адам почувствовал, как внутри разливается облегчение: все равно что, замерзнув, глотнуть горячего напитка.
Они были на приличном – невообразимом – расстоянии от Башни, ее шпиль едва угадывался, приближающийся вечер угрожал вот-вот стереть его. Никогда прежде никто из них не оказывался так далеко от дома. И хотя они сами решились на это и понимали, что оставаться в Башне нельзя, дискомфорт, казалось, усиливался с каждым километром. Они все еще были связаны с Башней некой ментальной пуповиной, и момент разделения до сих пор не наступил.
Адам заметил, что не только он с жадностью всматривался вдаль, когда высотка перестала закрывать горизонт. Даже угрюмая Тамара приподняла голову и смотрела, не мигая. Только Нина была в своем временном пристанище, похожем на трубу, и Адам был уверен, что младшая сестра каким-то образом чувствует, что Башня становится от них все дальше.
Он все еще не верил в то, что Нина указала направление, это было непостижимо, и одновременно не сомневался, что они вряд ли плывут туда, куда их направляли надписи отца. Но что делать? Адам был оглушен в течение дня. Диана молчала, говорить он не мог – почти все время сидел на веслах, делая редкие перерывы, во время которых лодка либо дрейфовала, либо вполсилы гребла Тамара, и каждый из беглецов рассматривал ближайшие дома, выступающие из воды.
Недавно они преодолели свободное от выступающих верхушек домов пространство, примерно в середине дня, лодка приближалась к краю похожего, на этот раз более широкого, водоема – это было видно в просветах между домами. Отец рассказывал, что эти внутренние «озера» шириной по несколько километров в Мире До Воды были лесопарками или «кусочками» леса. С этим Адам хорошо знаком по книгам. Несмотря на то что опасности могли поджидать в близлежащих незатопленных домах, внутреннее напряжение возросло именно на «озере». Дело не в том, что при внезапной буре они не успеют где-нибудь укрыться, объяснение таилось где-то внутри их душ. Как и Адам, девушки плохо представляли, что находится там, где заканчиваются выступающие из воды высотки, «за чертой». Даже знание того, что вокруг них «один из городов и есть еще и другие, поменьше», не помогало: разумом они не могли проникнуть за эту «Великую водную пустоту». Эта пустота их пугала, «озера» напоминали частицы этой пустоты, просочившиеся внутрь их мира. Здесь им было неуютно.
Когда перед ними возникло первое «озеро», Адам заколебался: не обогнуть ли водоем по краю? Он встретился взглядом с Дианой, и она поняла его колебания. Она забралась в трубу, к Нине, и спустя полминуты вышла, чтобы высказать свое мнение.
– Лучше двигаться прямо. Она все так же показывает рукой. Не то собьемся.
Адам не спорил. Он был благодарен тому, что Нина могла говорить – если только сейчас это можно назвать разговором – с Дианой. Какое счастье, что в детстве Нина тянулась к ней сильнее, чем к матери. Если бы с Ниной говорил Адам, возможно, он ничего бы не добился.
Гребля, как любая монотонная физическая деятельность, не мешала ему размышлять, и он снова погрузился в события сегодняшнего утра, вспомнил, как разбудил Диану, спросил, не забыла ли она то, что он сказал ей перед сном о Нине. Диана помнила, хотя скептицизм в своем голосе скрыть не смогла.