Посматривая вперед, отдыхая, Ондатра могла лучше сосредоточиться на том, что говорил Адам, лежавший на дне лодки с закрытыми глазами.
Поначалу ее интересовало лишь его состояние, она всерьез опасалась, выживет ли он. Наверное, движение лодки ухудшило его отравленное нутро – парню бы оставаться в покое. Им все равно надо было переждать ночь, лишь с утра отправиться дальше, и отдых вроде сказался в лучшую сторону, но затем пошла некая ремиссия.
Адам что-то бессвязно бормотал, но когда Ондатра услышала о цветных цифрах, решила, что бормотание может оказаться не таким бессвязным, хотя речь была малопонятной, как если бы Адам был сильно пьян: иногда глотал окончания слов, делал паузы, искажал слова.
– Белая тройка… «О». Там много… белых троек… Это… километров… расстояние… Или… направление… восток… юго-восток… Отец знал, что… Он оставил мне… Чтобы я… И я знаю… почему… Звезда… по ней… мы идем… Я расшифрую надписи… теперь я… смогу…
Ондатра не выдержала, пригнулась, решила вступить с ним разговор, хотя сомневалась, что он услышит ее и тем более поймет.
– Звезда… Что она означает?
Адам замолчал, как если бы услышал смутные далекие звуки. Ондатра терпеливо ожидала, тем более плечи все равно нуждались в отдыхе: минут десять она не возьмется за весла.
– Мой брат… молодец… Он всем… нам… помог… он… еще… поможет мне…
Он застыл, дернулся, и у него вновь начался приступ рвоты, хотя рвать было нечем – он давно не ел.
Ондатра нахмурилась, тяжело вздохнула.
– Как ты? Оклемаешься, когда прибудем на место? – Она помолчала, не дождавшись ответа. – Давай, крепись как-нибудь. На тебя… вся надежда. Кролик не соображает. Куница… тоже. Хоть бы застать их живыми.
Она взялась за весла, хотя первые гребки пошли через боль, и она застонала, но вскоре стало легче. Адам что-то говорил, чуть слышно, хотя и с долгими паузами, но из-за гребли она не могла ничего услышать и оставила попытки. Любопытно, когда он придет в норму, он вспомнит, что говорил? Он сможет расшифровать надписи Ивана? К сожалению, все равно может оказаться поздно. Если Марк захватил его возлюбленную и сестер, а шансы на это велики, Адаму будет не до надписей отца. Ни до чего не будет.
Неожиданно она, глянув за спину в очередной раз, заметила самолет на крыше дома и перестала грести. Слова Ольхи о каких-то крыльях внезапно приобрели смысл. Вот что они имели в виду.
Конечный пункт их недолгого путешествия подарил ей второе дыхание, и старуха увеличила темп, удивляясь сама себе. Она чувствовала, что нужно спешить, какая-то тревога, которой еще совсем недавно не было, проникла в душу, стала жечь.
Пока она гребла к этому дому с самолетом, ногой, не церемонясь, она попыталась растолкать Адама.
– Вставай, парень, вставай же… Прибыли… Ты нужен нам…
Она не верила в удачу, но Адам застонал, открыл глаза, зажмурился, привстал, пытаясь держать глаза открытыми как можно дольше. Невероятно, но он приходил в себя и вскоре смог сесть еще до того, как она пришвартовалась.
– Как ты? Понимаешь, что я говорю?
Не сразу, но он кивнул. Его мутило, это было заметно, но он боролся изо всех сил, и Ондатра решила помочь ему.
– Где-то здесь может быть твоя Диана. И сестры. Мы почти прибыли.
Адам застонал, начался очередной рвотный приступ, но парень быстро справился, выпрямился, разглядывая местность.
– Это… здесь?
– Там самолет. Крылья. Так назвала это место Ольха. Так называла это место ее мать, когда давно увидела твоего отца.
Адам увидел звезду на стене, и его лицо изменилось, посветлело.
– Ты права. Это здесь.
Она поняла, что он увидел, оглянулась, не сдержала улыбки, но, посмотрев на Адама, нахмурилась.
– Ты помнишь, что… говорил, пока мы плыли?
Удивление на лице Адама было лучше любого ответа.
– Говорил, пока… плыли?
– Ладно, потом. Пока забудь.
– Я что-то говорил? – Он пытался вспомнить хоть что-то.
– Что-то про надписи отца. Что белая тройка – это буква «О». И что одно слово в записках – это «километров». И… еще ты сказал про звезду. Ты помнишь, что она означает?
Адам, не мигая, смотрел на звезду на доме. Он молчал, и она его не отвлекала. С каждой секундой надежда таяла. Что-то он, наверное, вспомнил, когда находился в полубессознательном состоянии, но сейчас все это ускользало, ускользало. Возможно, бесповоротно.
– Ты вроде бы сказал… Звезда… по ней… мы идем… Не знаю, точно ли я расслышала. Слишком невнятно ты говорил.
Его лицо было растерянным. Ондатра решила, что зря сейчас затеяла этот разговор.
– Ладно, думай о другом. Пока просто запомни, что было слово «километров». И «восток». – Она перестала грести, поморщившись от боли. – Не хочешь помочь даме, парниша?
Он кивнул, быстро меняясь с ней местами. Зря она его нагружает, но руки у нее снова «забились». Адам погреб неровно, слабо, спустя десяток взмахов выправился.
Он перестал грести, когда они почти подплыли к среднему подъезду. Ондатра заметила, что Адама мутит, появляются рвотные позывы, но кое-как он держался, и отвлекать его она не стала. Он повернулся, всмотрелся в звезду. Никого не видно, вокруг тишина.
Адам оглянулся на старуху.
– Судя по всему, нам нужен этот подъезд.
Она промолчала – ей померещились какие-то едва уловимые звуки. Лодка ткнулась в стену, и в считаных шагах возник арбалет с торчащей стрелой.
Секунду Ондатра думала, что ее жизнь закончена, но за арбалетом возникла припухшая – сонный, что ли? – физиономия Кролика, и старуха поняла, что приглушенные звуки – стоны Куницы. Адам замер, чтобы не делать резких движений. Кролик, увидев мать, опустил арбалет.
Ондатра взобралась в оконный проем, увидела на полу дочь, подалась к ней.
– Что с Куницей? – она оглянулась на Кролика.
Но ответила ей сама Куница:
– Меня ранили. Марк… Из ружья. Помоги, мама… – Она поморщилась, застонала. – Этот придурок просто заткнул мне отверстие какой-то тряпкой. И больше ничего. Посылать его слишком далеко, чтобы нашел что-то толковое, я не рискнула. Хорошо еще, что он не рвется наверх один.
Ондатра запричитала, повернув дочку на бок, проверяя рану.
– Я успела вовремя. Сейчас тебя отремонтируем. Хорошо, что это не я тебя ранила, а этот дьявол… Это легче перенести.
Адам, несмотря на ситуацию, на раненую Куницу, которой он не спешил показываться, и Кролика, угрюмо следившего за ним, обратил внимание на последние слова Ондатры. Что она только что сказала?
«Хорошо, что это не я тебя ранила, а этот дьявол?»
Фраза, странная сама по себе, копнула в его памяти, высвобождая нечто, что уже вроде бы уплыло в небытие, но, чтобы что-то извлечь по-настоящему, ему надо время и чтобы его не отвлекали.
Например, как новая фраза самой Ондатры:
– Кто там наверху? Что с вами случилось?
Заговорила Куница, но ей было больно, она снова потеряла сознание, когда Ондатра пыталась обработать рану каким-то порошком, который извлекла из грязной тряпицы, правда, быстро пришла в себя, и вместо нее сбивчиво подключился Кролик.
Общая картина для Адама выглядела так.
Марк – неужели он захватил Диану и сестер? – затаился в самолете, заметив их сверху, выждал, когда они поднимутся на крышу, подпустил ближе, открыл стрельбу. Куница потеряла немало крови, но Кролик ее кое-как остановил, хотя это скорее заслуга живучести самой Куницы. Он, конечно, не бросил сестру, помог ей, но, как только стемнело, попытался снова оказаться на крыше. Не вышло: Марк прикрыл вход дверцей, которая ранее была сорвана и лежала в стороне. Кролик просто не мог убрать дверцу бесшумно, и когда сделал это, Марк начал стрелять в темноте. Кролик под пули не попал, быстро отступил, но рикошетом ему поцарапало шею и плечо. Больше он наверх не лез, да и Куница, пришедшая в сознание, услышала выстрелы и, когда брат вернулся к ней, потребовала, чтобы он пока сдержался. Она пообещала ему придумать что-то более стоящее, нежели выходить на открытое место, чтобы тебя дырявил враг.
Проблема в том, что Куница так ничего и не придумала.
Ондатра закончила обработку раны Куницы, и та сжимала зубы, чтобы не стонать. У Адама появились кое-какие мысли, но тут сверху послышался крик Марка:
– Адам! Я знаю, что ты здесь! Я дал тебе время, чтобы ты увидел ту суку, которую я подстрелил! Теперь знай: Диана и твои сестры у меня! Сейчас ты поднимешься один, без оружия, встанешь передо мной на колени. Иначе я начну сбрасывать твоих сестер по кускам. С кого начать? С Тамары? Младшую пока попридержать? Даю тебе десять минут, урод! Время пошло!
Адам застыл. Казалось, на него обрушилась крыша, оглушила, покалечила. Отстраненно он слышал, как вскрикнула Куница:
– Адам здесь?
Ондатра попыталась ее придержать. Засуетился Кролик, когда мать призвала его на помощь. Но все это не имело значения.
Кажется, он проиграл.
26Крыша
Времени у Марка было достаточно, когда он заприметил гостей. Он хотел, чтобы это был Адам, чтобы все побыстрее закончилось, но, как оказалось, прибыла та упорная сучка, еще и братца с собой приволокла.
Еще прежде Марк быстро оценил ситуацию. Закрыл Стефана, Нину и Диану в кабине самолета, чтобы не испортили праздник, при себе оставил Тамару. Он не понимал, что с ней делать и что с ней такое, но интуитивно почуял, что ее можно опасаться меньше других. Самая покорная из девок. Ему нужен помощник, хотя бы втащить наверх лодки. Прятать их смысла не было – Куница найдет их быстро. Он не решился остаться без лодок, кто знает, что он отыщет в округе.
Пришлось повозиться. Лодки, такие легкие в воде, оказались адскими штуками при перемещении их на крышу: они так вымотали Марка, что он едва сдерживался. К счастью, гости еще плыли к этому дому, время осталось.
Марк занялся диспозицией. Была мысль прятаться где-то на этажах, зайти к гостям в тыл, но, увы, он не забывал про обоняние Куницы. С ней такое не пройдет, и он не рискнул оставить вход на крышу и саму крышу без защиты – он рисковал поменяться местами с Куницей и Кроликом.