Под рулады постояльца мы беззвучно спустились по лестнице и нырнули под нее в двери кухни. От густых запахов заныло в носу, я покривился, в таком облаке захочешь — ничего не учуешь. Но в кухне тоже пусто и тихо, что радует. В желтоватом свете дрожжевой лампы в середине помещения блестит столешница и посуда, в окне зияет темнота. Дверь второго выхода прикрыта, но замка нет, значит, не запирают.
— Отлично, — скомандовал я. — Нужен транспорт. Миха, если найдем дрезину, заведешь?
— Легко, — с уверенностью ответил детина.
Кивнув, я двинулся вперед, но едва сделал пару шагов, как Катя положила мне пальцы на локоть и прошептала:
— Кто-то идет.
Мы с Михой переглянулись. Он пожал плечами, похоже тоже ничего не услышал. Я принюхался, но сквозь тяжелые кухонные запахи ничего не разобрал.
Задачу поинтересоваться, откуда Катя знает, что кто-то идет, отложил в загашник, потому что задняя дверь открылась, и в кухню шагнул Рудый с арбалетом в руках. Стрела нацелилась прямиком мне в грудь, я застыл, перекрывая собой Катю, Миха позади тихо выругался, а губы Рудого расползлись в ухмылке.
— Это куда вы, гости дорогие, намылились на ночь глядя? — спросил он буднично.
— Да воздухом решили подышать, — ответил я, косясь на большой ковш на столешнице, которым можно заслониться от арбалета.
— Воздух — это хорошо, — согласился Рудый. — Но прогулку придется отложить.
— Не хотелось бы.
Он сдвинул плечами.
— Не все идет, как вам хочется. Присаживайтесь, чего стоите? В ногах правды нет.
— Ее и в табуретках нет, — отозвался я мрачно и под прицелом арбалета медленно оперся задом на край табуретки.
Остальным тоже пришлось прижать филе к стульям: Михе позади меня, а Кате в углу сразу за дверью. Внешне я постарался выглядеть смирным, но сам быстро продумывал план атаки. Все-таки нас двое парней, скрутить Рудого возможность есть, главное его обезоружить. И в этом загвоздка — какой бы ни была моя реакция, арбалетная стрела быстрее. Насколько Рудый хороший стрелок не известно, может мазила, а может ас. Если увернусь, он промажет, но надеяться на случай тоже рискованно. Так что оптимально подождать момента и напасть сбоку.
Повисло молчаливое ожидание, но, когда я приготовился его нарушить, с нарочно лучистой улыбкой в кухню шагнула Ада.
— О, а вот и вы, — пропела она. — Что же вы, гости дорогие, платите черной неблагодарностью за гостеприимство? Решили смыться?
Рудый хмыкнул, не опуская арбалета.
— Погулять, говорят, собрались.
— Рекомендую повременить с прогулками, — елейно отозвалась блондинка. — Когда приедут служебники, тогда и прокатитесь.
Она обошла широкий стол и оперлась ладонью на него.
— Ты Мечников. Верно? — поинтересовалась Ада и взяла из подставки длинный овощной тесак. — Жаль, что у нас ничего не получилось.
— Закономерно, — ответил я.
Она театрально вскинула брови.
— И почему?
— Ты нас предала.
— Ой, ну зачем такие громкие слова? — хмыкнула блондинка, проводя пальцем по блестящей поверхности тесака. — Ты пойми, Мечников, в бизнесе нужно быть все время на чеку.
Краем глаза я следил за Рудым. Он все еще держит на прицеле меня, догадался, что я невольный лидер группы и, если обезвредить меня, остальные растеряются. Пусть не на долго, но этого достаточно, чтобы самострельный арбалет перезарядился.
— Почему ты нас сдала Лютовскому? — спросил я прямо, незаметно придвинувшись к большому ковшу.
Томно вздохнув, Аделаида откинула светлые волосы за спину и ответила:
— Понимаешь, Мечников, девушке в наше время нужно крутиться, чтобы не остаться с голым задом. За тебя объявлена награда в пятьсот тысяч рубов. Я же не могла упустить такой шанс. А за твоих спутников еще по пятьсот накинут. Я восстановлю постоялый двор маман. Будет лучше «Медного ковчега».
— Только из-за рубов? — спросил я, придвигаясь к ковшу еще ближе.
Она пожала плечами.
— Ничего личного, Мечников. В другой жизни мы начали бы совсем с другого.
— Я бы предпочел с тобой не начинать ни в какой жизни, — отозвался я.
Надув пухлые губы, Аделаида проговорила:
— Не будь таким букой. Рудый, отведи их в чулан и запри на амбарный замок. А то знаю я таких. Дай только щель, выскользнут. Служебники прибудут не раньше полуночи. Даже с их артефактами против времени не попрешь.
Кивком рудый приказал нам подняться и указал стрелой арбалета, чтобы двигались к небольшой двери справа от шкафа, у которого сидит Катя.
Выбраться из чулана, стены которого обычно делают из листов металла, почти невозможно. Я послал Михе быстрый взгляд, тот коротко и едва заметно кивнул. После чего мы оба действовали быстро и слажено. Я рванул вперед и, швырнув в Рудого ковшиком. Тут же резко ударил вверх по руке и очень вовремя, потому что он нажал на спусковой крючок. Стрела сорвалась и, просвистев, с глухим звуком воткнулась в стык между металлическими пластинами стены.
— Они нужны живыми! — завопила Ада и кинулась на меня с скалкой, которую схватила с крючка, но я отмахнулся, вышибив ее из рук.
Миха подоспел в момент, когда Рудый вывернулся и с хищным оскалом выбросил мне в лицо кулак. Увернуться я успел, но не до конца, и костяшки пробороздили по скуле.
— Швора гнилая! — проревел он, когда Миха сцепил его руки в замок за спиной.
Лицо засаднило, я мазнул по нему ладонью, в эту секунду перед глазами мелькнул ботинок с массивными песочными протекторами, он пропнул меня в живот, но не сильно, поскольку я успел отпрыгнуть.
— Слизь верблюжья! — выругался Рудый снова, дергаясь в тщетных попытках вырваться из стального захвата детины. — Пусти, урод!
— Я вообще-то красивый, — обиделся Миха и сдавил его руки с такой силой, что в плечах Рудого хрустнуло.
Он зло захрипел, справа взвизгнуло. Оглянулся. Там Катя отчаянно сражается с Аделаидой, которая вооружена скалкой, но Катя вцепилась блондинке в руки, и девушки визжат и двигаются в каком-то замысловатом танце. Я дернулся вперед на помощь, в процессе прикидывая, как растащить сцепившихся кошек и не огрести самому, но Катя изловчилась и с силой пнула Аду в грудь. Блондинка отлетела, загремев в стеллаж с посудой.
— Ого, — впечатлился я.
Сдув со лба прилипшую прядь, Катя вытерла лицо локтем, в руке у нее осталась скалка.
— Я говорила, что гибкая, — гордо сообщила она.
— Сражен и побежден, — отозвался я с жаром.
Миха продолжал держать Рудого. Тот сопротивляться перестал, только смотрит ястребом из-под бровей и раздувает ноздри. Такому только дай слабину — кинется и порвет, как загнанный в угол зверь.
Быстро пошарив по стеллажам, я нашел веревку. Рудого связывали долго и нудно, он хоть и сухой, но дури в нем достаточно для пятиминутного сопротивления двум противникам. Только после того, как Миха крепко его пнул, тот немного успокоился, его удалось посадить на табуретку и привязать к ней.
— Вот сейчас и поговорим, — сообщил я.
После чего вытащили из завалов кастрюль Аделаиду. Блондинка изобразила обморок, но веки дергаются, а горло ходит вверх-вниз от глотков.
Я проговорил, усаживая ее на стул:
— Плохая из тебя актриса.
С неохотой она все же разлепила веки, Миха крепко стянул ей руки за спинкой стула и сокрушенно вздохнул.
— Эх, не в такой момент я бы тебя связывал, не в такой…
Она дернулась и зашипела на него, как песчаная гюрза.
— Руки от меня убрал! Животное!
Снова вздохнув еще горестней, Миха покачал головой и проговорил:
— Такая фигуристая. А во рту яд. Эх, Аделаида, у нас были бы такие красивые дети.
— Дети?! — взвизгнула блондинка с сардонической улыбкой. — Ты себя в зеркало видел? Где я, и где ты!
Миха пожал плечами с видом мудрствующего принятия.
— Я тут. А ты иди-ка в… Пустыню.
Приложив к ушибленной щеке холодный ковшик, я сел на табуретку напротив нее и проговорил:
— С брачными игрищами потом. Ты расскажи, зачем мы Лютецкому.
Подняв на меня полный презрения взгляд, Ада скривила губы.
— Думаешь, великий Лютецкий посвящает всех в свои планы?
— Ну, — пожимая плечами, отозвался, — я предположил, что ты какая-то особенная и знаешь больше других. Но, похоже, ты…
— …Обычная жадная тварь, — закончила Катя, подойдя слева, и сложила руки под грудью.
— Вам, девочкам, виднее, — проговорил я. — Значит, говорить не будешь?
Глаза Аделаиды сузились, губы попытались сжаться в полоску, но это сложно, они пухлые.
— Если бы я что-то знала, с чего мне вам рассказывать, — хмыкнула она. — Рубов с этого не заработать. А служебники Лютецкого предложили то, чего не предлагал никто. Так почему я не должна ему доверять?
Я предположил мирно:
— Может потому, что он со своим Оазис-Техно подмял под себя остатки мира после коллапса и не пытается его восстановить?
— Так может нечего восстанавливать? — усмехнулась Ада.
— Двойные у тебя стандарты. Ада, — заметил я. — Тогда и постоялый двор твоей маман надо под снос пустить. Так?
— Это другое…
— Почему? Ситуация та же, только масштабы другие. Для восстановления нужны рубы. Они у него есть. Но вместо этого Лютецкий всеми силами удерживает власть. А теперь еще гоняется за нами. Зачем?
Судя по наморщившемуся лбу в голове, блондинки зашевелились какие-то мысли, несколько мгновений она молчала, потом ответила:
— Не знаю. По кочевникам ходит слух, что Лютецкий разыскивает Андрея Мечникова и его спутников. Для чего — не знаю. Награда большая.
Ада замолчала, уронив голову, а мы втроем переглянулись. Яснее не стало. Разве что служебники как-то узнали про пчеломатку, но Никифор не тот человек, который проболтался бы о последней надежде человечества. Если информация о ней дойдет до Лютецкого его рвение станет значительнее. Но и сейчас вопросов не меньше.
— Понятно, — в итоге произнес я, поднимаясь. — Они больше ничего не скажут. Уходим.
Рудый, все это время хищно скалился и смотрел на меня зло.