Восемьсот Третий и не собирался показывать Оливии питомник, ей бы вполне хватило Садов удовольствий, где сытые и довольные альтеры жили в достатке и радости, но женщина заупрямилась и потребовала заглянуть и сюда.
— Ты так похож на Марка, — она придвинулась чуть ближе и улыбнулась. Тело ее мужа предательски потянулось обнять Оливию в ответ. Мышечная память и не до конца угасшие воспоминания, только и всего. Восемьсот Третий напомнил себе об этом, а также о том, насколько уродлива его спутница.
— Его тело тебе нравится? Оно удобно? — не унималась она.
— Не хуже прочих.
— А имя? Наверное, неприятно, когда тебя называют "Марк"?
— Нет, мне нравится.
В самом деле "Марк" из чужих уст звучало привычно, как-то близко. Если бы Восемьсот Третий решил выбрать себе имя, это был бы "Марк". И определенно мужской пол, женщиной ему некомфортно.
— Тогда можно и наедине я буду называть тебя так? Тогда могу ненадолго представить, что он все ещё со мной.
— Хорошо.
— Что же вы задумали, Марк? Правда, что планируете захватить весь наш мир?
— В мои обязанности не входит говорить от лица всех Бессмертных.
Оливия улыбнулась ещё призывнее и подмигнула, как будто в самом деле считала Восемьсот Третьего человеком. И насколько глупым, чтобы делиться планами.
На самом деле Бессмертные ждали войну и готовились к ней. Неважно, кто одержит верх: Союз или Федерация, победитель ослабнет настолько, что некросы вполне законно захватят власть на множестве планет, добьются статуса государства и официального признания. И больше не надо будет скрываться, бояться орбитальных бомбардировок и прочего. Их государство ждет рассвет. Только почему-то Восемьсот Третьему от этой мысли становилось мерзко.
— Тогда, пожалуй, нам здесь больше делать нечего.
Оливия сдалась подозрительно быстро и сотворила телепорт, в который Восемьсот Третий доверчиво шагнул, привыкший полагаться на чужую магию. Но вместо Прималюса они оказались на вершине одного из полуразрушенных зданий, с которого можно наблюдать за Садами удовольствий.
— Отсюда такой прекрасный вид, — промурлыкала женщина, — не могла не взглянуть напоследок. Кто знает, возможно, и меня скоро переселят в одно из таких мест? Аврорцы вам противостоять не могут, Безумного вы не боитесь, а водным богам нет дела до человеческих дел.
Вид в самом деле отличный: строго поделенные на сектора платформы, сцепленные в большой диск, тут и там расчерченный зелеными насаждениями. Восемьсот Третьему нравилась зелень, но на Авроре она ограничивалась водорослями и редкими искусственно выведенными сортами домашних цветов. Вот на Седесе можно было поглядеть на настоящий лес, высокий и светлый.
— Безумный всего лишь человек, пусть и носит в своем теле частицу божественной сущности. Эмоции и привязанности делают его слабым, — проговорил Восемьсот Третий.
Прошлый выплеск силы дал возможность бессмертным призвать множество новых душ, улучшить прототипы сложносоставных существ, разработать новые яды по проектам того, кто называл себя “Зеро”. Верховный жрец был очень доволен.
На грани слышимости раздался невнятный гул, затем из-за границы облаков показались темные силуэты, похожие на гигантских птиц. Шум от них становился все сильнее, пока не сменился чередой взрывов. Восемьсот Третий отпрянул назад и против воли прикрыл глаза от нестерпимых вспышек.
— Не и так много во мне осталось человеческого, — Безумный показался из-за обломков полуразрушенной стены и взял под руку Оливию. — Думаю, вы поймете мой намек и больше не будете делать глупостей. Кстати, благодарю, что отвлекли на время Блудницу. Надоело уже слушать о моей вселенской злобности, пока я хотя бы как-то пытаюсь всех спасти. – Он договорил и уставился прямо на Восемьсот Третьего. — Вечно нас с тобой неправильно оценивают, да, Марк?
И подмигнул, будто между ними был какой-то секрет.
— У вас не хватит ресурсов на полномасштабную войну. А одна-две взорванных платформы ничего не изменят. Лучше Троксу и дальше сидеть тихо, — сейчас с Безумным говорил не только Восемьсот Третий, но и в некотором роде все общество Бессмертных.
— Я не сижу тихо, — невозмутимо ответил кот, — просто не делаю нерезультативных выпадов. Воевать с вами я не собираюсь, но навредить смогу, уж поверьте. И да, я уже втиснул в ваши ряды своего человека и дал тому оружие по руке. Ждите, скоро он себя проявит.
***
За двадцать два года до описываемых событий
— Ты и здесь успел отметиться? — Кейташи положил на стол газету, открытую на странице с жутковатой картинкой, создатель которой презрел всю науку о светотени и перспективе. Нет, желание изображать смертоубийства и расчлененку вполне понятно и объяснимо, но делать это нужно старательно, вкладывая душу и навыки. В отличие от каких-нибудь котиков или щенков, жестокий реализм требовал большей отдачи, здесь не получится перекрыть ошибки вызванным у зрителя умилением.
Анрир как всегда так увлекся деталями техники, что не сразу рассмотрел само изображение в целом. А на нем были кривоватые трупы долго и тяжело болевших людей, с вырезанными на груди птицами.
— Это не я, — он повертел газету, но все равно не смог разобрать ничего кроме рисунка.
— Конечно-конечно, тебя и в Прималюсе не было, и сейчас тоже нет.
Вада подвигал бровями и ухмыльнулся. Одно только это могло разрушить их маскировку, но по счастью в кофейне сейчас толкалось столько народу, что на двух альтеров с газетой никто не обратил внимания.
Анрир не в первый раз бывал на Авроре с магически измененной внешностью, но привыкнуть к этому никак не мог. Амулет работал как пропуск в другой мир, в котором на кота смотрят как на равного, где не нужно каждую минуту отстаивать свое право говорить, думать и действовать самостоятельно, без подсказки альтера. Где тебя не считают тупым безграмотным имусом только потому, что ты не прямой потомок примов, а их создание.
— Прочитай, о чем там.
Да, надо признать, насчет тупого кота окружающие не совсем ошибаются. С годами даже очень слабые знания Анрира исчезли, а буквы окончательно превратились в детали замысловатого орнамента, красивого, но бессмысленного. Зато тело подводило все реже, отчего желающих зацепить кота становилось все меньше.
— Жестокая расправа над твоими убийцами, первыми, — Кейташи подвигал бровями еще сильнее, затем приосанился и взмахнул рукой: — “Повергнуты во мрак, разрезаны на части, со стоном на губах и птицей темной масти…”
— Ну хватит! По твоим стишатам нас сразу опознают. И птицы не кони, у них масти не бывает, только окрас.
— Ты всерьез говоришь о маскировке после того, как распотрошил своих убийц и вырезал им на груди по знаку Уводящего? Вот это, значит, пройдет незамеченным, а мои стихи популярны во всей Авроре, стоит произнести один, как маскировка падет?
Конечно, Анрир помнил своих убийц, от исполнителя до того, кто вынес приговор. И испуганную Кэсси, которую заставили подписать показания, ставшие поводом для казни. Помнил, как застукал ее с Ксандром. Много чего помнил и собирался однажды отомстить, но не так скоро и уж точно не так глупо, оставляя собственный знак.
— Почему я? — Анрир ещё раз внимательно оглядел рисунок, но подсказок так и не нашлось. — Думаешь, у них врагов больше не было?
— Потому что это твой стиль: скормить обидчикам их члены, посадить в темницу бунтовщиков, которые помогли тебе прийти к власти, вшить червей в ноги похитителей твоей матери...
Кейташи с таким восхищением перечислял действия Анрира, будто заботливый папаша — успехи отпрыска в учебе. Члены скормил — ты подумай какое достижение! Отвратительный поступок, жуткий, единственный положительный эффект которого — мальчиков великий князь больше не принуждал, довольствовался теми, что и так жили в гареме. Вроде иногда покупал новых, но нечасто. И точно не трогал никого из гвардейцев.
— Видишь, убиваю я нечасто. А с похитителями иначе нельзя: все должны знать, что мою семью не стоит трогать.
— Садист! — подытожил Кейташи с ещё большим восхищением. — Нет бы рубить головы с одного удара, как положено правильному господину!
— У меня слишком кривые руки для такого, сам говорил. И всегда в любом деле должен быть тот, кто не боится испачкаться.
Но в Прималюсе действительно объявился убийца, наивно предполагать, что никак не связанный с Анриром и его первой казнью. И вариантов было не так много. Кейташи сразу заметил, что немного перебрал с шутками, поэтому оставшийся чай пил молча. Анрир же обдумывал все возможные варианты.
Небольшой запас денег. Место поближе к зелёным насаждениям и подальше от центра. Школа или колледж под боком, чтобы легко устроиться на работу. Обязательно рядом с порталом: вдруг опасность, так проще сбежать. Раньше она всегда отличалась рациональностью, хотелось верить, что с годами не изменила привычкам.
Анрир обошел несколько районов Прималюса, пока в одном из них не припомнили подходящую по описанию женщину, живущую вместе с сыном. Кейташи естественно увязался следом, чтобы не упустить из виду "идиота, которого любит моя жена".
У Руоки большое сердце, в нем хватало места и для мужа, и для стремительно растущего Хиро и даже для Анрира. Но у Лейлы оно было не меньше. Чужачка из альтеров быстро прижилась в королевстве котов, и статус любовницы Корина ей не мешал. Только сын, мелкий Карлайл, не вписывался в общество. Слишком слабый и трусливый, чтобы противостоять котам, слишком глупый, чтобы догадаться — меряться с ними силами не стоит вовсе. Часто только авторитет Корина и слухи о его взрывном характере спасали мелкого от взбучек. Хотя он точно был не слабее Анрира.
У Лейлы наверняка хватило ума сбежать после казни Корина, но почему в Прималюс? Карлайл был слабым магом, здесь ему пришлось несладко. Но он один из немногих, кто знал о татуировках Анрира и всегда интересовался тем, не имеют ли они магической силы. Хотя, возможно, это только догадки. Чтобы развеять их или подтвердить, Анрир на пару с Кей