Приводить себя в порядок мы с Ромкой направились всё-таки в свой номер. Там наши вещи были, чтобы переодеться.
— Отец понял, что ты кривой? — спросил брат, когда дверь номера за нами закрылась.
— Откуда я знаю? — покосился на него. — Я не помню, что вообще ему звонил. Всё-таки это несправедливо, то, как на нас спиртное, даже такое слабое, действует.
— Это точно, — Ромка почесал затылок. — На кой-хрен я сюда Лару притащил?
— Вот это как раз логично. Не поддаётся логики то, что ты не остался в этом номере. Здесь моя комната стояла пустая, да даже тот же диванчик, вон он, ложись и спи. Если уж ты по каким-то причинам не захотел оставаться с этой девушкой. Но, нет, ты попёрся в другой номер, да ещё и выбрал тот, в котором комнаты Ларисы нет. И вот это, Рома, не имеет объяснения. — Сказал я, скрываясь в своём номере и оставляя Ромку продолжать чесать репу в гостиной.
Когда мы снова встретились в гостиной, я посмотрел на посвежевшего брата с неприязнью. Этот гад — водник, и, просто приняв душ, выглядел свежим и радующимся жизнью. Даже и не скажешь, что вчера на ногах устоять не мог. А вот я водником не был, и основной источник у меня был закрыт. Так что для снятия головной боли пришлось глотать настойку. Я её выпросил у Лары, так как знал, что душ мне в этом не поможет.
Ромка первым выбежал из номера, я же поплёлся следом за ним. В ресторане было многолюдно. Вчера он на вечер был закрыт для остальных гостей отеля, которым предложили поужинать в номерах. Зато сегодня почти все столики были заняты с самого раннего утра. У нас был отдельный стол, способный вместить всю нашу развесёлую толпу.
Лариса стояла возле фикуса и задумчиво рассматривала его. Стоявший рядом с ней Армен выглядел не менее задумчивым.
— Что вы там такого интересного увидели? — к Ларисе подошёл Ромка и навис над ней. Гусева была миниатюрной, и её макушка находилась чуть выше его подбородка. Подошёл он к ней неслышно, и девушка вздрогнула, услышав его вопрос. Но не отстранилась, похоже, начала к нашей компании привыкать.
— Он стал пышнее, — ответила Лара, не сводя взгляда с растения. — Вчера этот фикус не выглядел настолько великолепно.
— Да, это можно назвать чудом. Это растение доставляло нам столько расстройств, — подхватил Армен. — Даже Давид переживал и думал, что придётся его убрать отсюда, чтобы у гостей не пропадал аппетит. А сегодня случилось чудо. Если бы фикусы цвели, то этот точно расцвёл бы. Но чудом было почти всё, что произошло вчера вечером. — И Армен поднял вверх палец.
— Да уж, чудо расчудесное, — пробормотал я, садясь рядом с хмурым Устиновым. — Эти водники такие твари на самом деле.
— И не говори, — проговорил Костя, бросая злобный взгляд на Вольфов и Ушакова. — Кофе немного помогает. Вот только Машка со мной не разговаривает. Как будто я один виноват в том, что произошло.
— Ничего, всё у вас в итоге хорошо будет, — я посмотрел на стол с отвращением. — Ладно, кофе попью и хватит с меня.
— Что ты там про чудо говорил, Армен Абаджанович? — послышался голос Ромки.
— Весь вечер был чудесен. Аксакалы остались довольные, как коты, упавшие в сметану. Молодёжь в полном восторге. А те двое, что от руки Андрея Константиновича серебряным щитом по башке получили, всем показывают шишки на лбу и переживают, что те заживут скоро.
— Ой, ё-моё, — простонал я, сползая на стуле под стол.
— Это был не просто танец доблести, это был урок. Они все были слишком самоуверенны. Они даже думали, что могли бы на равных сражаться с вами. Но вы, Андрей Константинович, вместе со Степаном Егоровичем быстро поставили их на место, сбили спесь, и тяжёлой дланью настроили на усердную учёбу. — Торжественно провозгласил Армен.
— А, это так сейчас называется, — протянул Ромка, подвигая стул Ларе, а после садясь рядом с ней.
— Самое главное, что аксакалы довольны, — сказала Ольга, задумчиво глядя на стол, и в итоге, как и я, выбирая себе кофе. — Кстати, я начинаю понимать, почему Андрей с Костей так сильно недолюбливают водников.
— Нам троим не повезло, — добавил Устинов. — Но я, хоть убей, не понимаю, почему не повезло Андрюхе.
— У меня источник заблокирован, — я поморщился. — И сейчас я думаю, что и к лучшему. Потому что могу только даром Кернов пользоваться, а он, как сам понимаешь, не для частого применения предусмотрен. Это вон, у Ушакова чакры раскрылись, и он семейный дар на новый уровень вывел.
— Ещё бы Ушаков вспомнил, как он это сделал, ему совсем цены бы не было, — пробурчал Стёпка.
— Не переживай, — Юлька-зараза погладила его по голове. — Когда-нибудь вспомнишь, порадуешь отца.
— У вас всегда так весело? — в наступившей тишине раздался тихий голос Ларисы.
— Знаешь, нет, — ей ответил Ромка. — Обычно всё-таки поспокойней. И нет, мне не понравилось. Может быть, это действительно было классно и весело, вот только я предпочитаю помнить то, что творю.
И тут Армен, стоящий возле фикуса и продолжающий его задумчиво разглядывать, бросил взгляд на двери и засуетился. Я проследил за его взглядом и попытался сползти под стол ещё сильнее.
В зал ресторана вошли те самые аксакалы, подложившие всем нам такую свинью в самом начале вечера.
Я тихонько огляделся по сторонам. Народа в зале меньше не становилось. Позавтракавшие люди уходить не спешили, поглядывая на наш стол. У многих на столиках лежали газеты. Понятно, нас узнали и теперь пытались разглядеть во всей красе. Представив свою помятую рожу, я понял, что уже не просто испытываю неприязнь к водникам, я их почти ненавижу.
Вперёд вышел тот самый аксакал, который вчера речь толкал. Он остановился перед нашим столом, глядя прямо на меня. Пришлось вылезать из-под стола, и вставать, чтобы не сидеть, развалившись, перед суровым горцем.
— Мы благодарны, Андрей Константинович, что вы нашли время, чтобы лично принять присягу у наших мальчиков, и показать им, что сыновья правящего клана и их родичи всегда будут превосходить их в выучке. Но тем самым вы зародили в сердцах стремление даже не стать лучше, а хотя бы достигнуть того же уровня. Этот праздник до конца жизни останется в наших сердцах и не будет у вас более преданных воинов, чем те, кому вы вчера вручили мечи, — проговорил он. Посетители ресторана сидели очень тихо, стараясь не пропустить ни слова.
Дзынь, кто-то тронул вилкой бокал с водой, и негромкий, в общем-то, звук, прозвучал набатом.
— Извините, — раздался тут же женский голос.
На хорошенькую блондинку посмотрели все, находящиеся в зале люди, даже Давид, вышедший из кухни, чтобы послушать стариков. Она нервно улыбнулась и спрятала руки под стол. Тогда все головы снова повернулись к аксакалу, и он продолжил.
— Когда-то давно, было принято дарить правителям этой благословенной земли лошадей. Самых лучших скакунов, достойных нести на своей спине сыновей Орла. — Старик на мгновение задумался. — Сейчас другие времена. Но мы стараемся соблюдать традиции и преподносим вам, Андрей Константинович, прекрасного железного коня. Машина-зверь рвёт из-под себя. А ваша женщина так вцепится в вас, что её никто не сможет оторвать. — И он протянул мне ключи от мотоцикла.
— Благодарю вас, это честь для меня, — я вышел и принял подарок. — Каждый раз, садясь на него, я буду вас вспоминать.
— Это мы вас благодарим, Андрей Константинович. — И они все вместе повернулись к выходу в высоко поднятыми головами.
— Андрюха — это признание, — ко мне подошёл Вовка и похлопал по плечу. — Вот до марины на этом подаренном коне и доедешь, чтобы все видели, что ты оценил подарок. Если это тот самый мотоцикл, который проверяла охрана, то я тебе, если честно, завидую.
— Это всё хорошо, но зачем мне ехать до марины? — я рассматривал ключи, пытаясь осознать, что произошло.
— Чтобы на яхту загрузиться, для чего же ещё? — Вовка закатил глаза. — Ты что, думаешь, мы сюда приехали, чтобы на Машку с Костей полюбоваться? Сейчас вы шорты купальные возьмёте и поедем кататься. Заберём остальных и выйдем в море. Заодно в себя окончательно придёте.
Глава 20
На солнце меня разморило, и буквально растёкся по шезлонгу.
— Смотри, обгоришь, — Ольга села на соседний шезлонг, и я скосил на неё глаза.
— А разве ты не будешь смазывать мои солнечные ожоги какой-нибудь вонючей мазью? — повернувшись набок, я теперь рассматривал её, не рискуя заработать косоглазие. Она вздохнула и набросила на плечи полупрозрачную тряпку. Кажется, эта штука называется парео. — Так как, будешь меня лечить?
— Андрей, ты меня сейчас на что-то провоцируешь? — спросила Ольга, оглядывая моё тело.
— Я бы с удовольствием тебя спровоцировал на всё что угодно, но это будет плохая идея. — Положив голову на согнутую руку, прикрыл глаза. — Я не обгораю на солнце. Загар сразу схватывается и всегда очень ровный.
— Но ты же блондин, — в голосе Ольги послышалось возмущение.
— Удивительно, правда?
— Это несправедливо, — буркнула Ольга и встала. Я это понял, потому что почувствовал, как на меня упала тень.
— Несправедливо, — я улыбнулся, не открывая глаз. Было лениво даже просто шевелиться. — Как так получилось, что ты плавать не умеешь? — спросил я её.
— Ну вот так получилось, — ответила Ольга неопределённо.
— Хочешь, я тебя научу?
— Прямо сейчас? — в голосе послышалась улыбка.
— Почему бы и нет. Иначе я отрублюсь. — Пробормотал я, чувствуя, что проваливаюсь в дремоту. — Самый лучший способ научить кого-то плавать — это закинуть человека в море.
— Чтобы потом доблестно спасать? — она тихонько рассмеялась.
— Конечно. Всегда приятно спасать привлекательную девушку. Можно воспользоваться шансом и как следует полапать её. А потом дыхание рот в рот, — подумав пару секунд, добавил. — Дыхание можно даже не потом, а в процессе спасения.
— Хм, — она действительно задумалась, а я ждал, на что же Ольга решится. Наконец, она, вздохнув, ответила. — Думаю, это будет плохая идея. И это вдвойне несправедливо, — пожаловалась она в пустоту. — Ещё более несправедливо, чем отлично загорающий блондин.