– Как это вышло?
– Запасы из воинской части вывозили до последнего. Все продукты вывезли. После третьего рейда они были уже безнадежны. После этого еще два рейса сделали и все. Сами так решили. Зачем всем рисковать, вот и не уберег, – капитан виновато замолчал.
– Твоей вины в этом нет. Мы тоже не смогли бы помочь, – решил я его немного успокоить.
– Если бы не они, не продержались бы. Когда еще первые колонны пошли. Да и первые сами были на пределе. Многие из первых у нас остались, те, что не в проекте.
– Сейчас у тебя запасы есть?
– По продовольствию – на три месяца максимум. Горючего хватает. Оружие даже вывозить не стали. Куда его девать? Да и некому. Больше я людей на смерть не пошлю.
– На смерть не надо. Но к завтрашнему вечеру надо определиться. Кто хочет остаться, должны будут двигаться вслед за нами, к столице. Кто решится в колонию, должны остаться на месте, дождаться последних колонн и следовать в убежище. Кто захочет остаться должны знать, что рассчитывать впредь придется только на себя. К сожалению, на тебя это предложение не распространяется. Твое место здесь, до тех пор, пока поселок не покинет последний человек.
– Ты прав, – капитан на удивление легко согласился, – ни в какую столицу я не поеду. Лучше уж одним из первых на Марсе, чем последним из людей на Земле. Только давай так сделаем. Я оставлю минимум из тех, кто в колонию захочет. Остальные пусть собираются, держать не стану.
– Хорошо. Тем, кто за нами поедет продуктов и теплых вещей не жалей. Оружие тоже пригодится. Транспорт само собой, пешком не дойдут. Кто соберется в убежище – запасов по минимуму. Все вещи все равно перед входом оставят. Хорошим темпом за день доедут. Оружие – только у охраны, заставят сдать. Мы ждать не можем, дорога проложена, думаю, что не собьются, карту дадим. Сами пойдем впереди, если что будем на связи.
Детали предстоящей эвакуации обсуждали долго. В конечном итоге решать людям. На этот счет у меня были свои предположения, вот утром и проверю. Предположения подтвердились. Едва только мне стоило утром появиться в избушке капитана, он уже докладывал первые результаты. Оказывается, ночью шло обсуждение, в стороне никто не остался. Желающих отсидеться, в надежде на лучшее, не оказалось вовсе. Решено было оставить десять человек для охраны и обеспечения. Больше сотни поселенцев изъявили желание двигаться к убежищу. Тех, кто собрался в столицу, набралось всего двадцать человек. Как бы то ни было, это их решение. Результат вполне ожидаемый. На этой земле их уже ничего не держало. Не было родных и близких, привычной работы, как не было и жаркого лета и развлечений, пикников на природе и семейных походов по магазинам или в кино. А главное не было пищи и надежды на то, что скоро все изменится к лучшему. Возможно, они не до конца осознавали, что в колонии их тоже могут подстерегать опасности. Сытой и уютной жизни им никто не обещал. Но факт остается фактом, большинство решилось на этот отчаянный шаг. Мне только оставалось связаться с убежищем и предупредить, что на днях придет первая группа последней волны беженцев. Предупредил больше для порядка. По протоколу убежище сейчас находилось в постоянной готовности к приему беженцев. Независимо от пункта назначения, людям было необходимо собраться в дорогу, подготовиться. Мы ждать не стали. Выехали вперед, если в дороге придется задержаться, то они нас нагонят.
Следующие двое суток двигались почти без остановки. Состояние дороги позволяло двигаться даже ночью. Миновали несколько заброшенных поселков, включая и печально известный поселок каннибалов. Не смотря на сравнительную оживленность трассы, чуда не произошло, поселки оставались заброшенными. Силуэт поселка в долине реки показался внезапно. Мы чуть было не проехали его, накатанная дорога уходила в объезд. Пришлось сворачивать на другую дорогу, почти заметенную снегом. Как и в прошлый раз, нас заметили первыми, Старшина запросил нас по связи и очень удивился, услышав знакомый голос, на блокпосту шлагбаум был уже открыт, заграждения убраны.
Иван Михайлович встречал нас на крыльце. В рассветном морозном тумане разглядеть поселок было трудно. На первый взгляд ничего не изменилось.
– Будь здоров, командир – приветствовал меня Старшина. – Уже не чаял тебя увидеть. Дашку в этот раз не привез?
Вот уж точно, ничего не меняется.
– Здравствуй, Иван Михайлович, – я протянул руку, мы поздоровались. – Что с Дашей?
– Да ну её, не поминай лихо. Опять сбежала, только теперь в город похоже. На этот раз с подружкой. Появится, назад не приму, пусть даже не рассчитывает, – он выбросил чинарик самокрутки и посмотрел на меня, ожидая продолжения.
– Понятно. Гостей примешь? Нас трое всего.
– Отчего не принять, если трое всего. Если больше – будьте добры в объезд, здесь не проходной двор и плату за проезд мы не требуем.
Вот те раз. А ведь обещал же помочь, говорил, что обязан. Я даже немного растерялся. Видимо что-то отразилось на моем лице, потому что он продолжил:
– Ты на меня не зыркай. У меня тут женщины и дети. Если все напрямик будут ездить никакого эпицентра не надо. Вот у Вас в убежище я слышал и шлюзы есть и карантин. А мне что прикажешь делать? На объездной срубы поставили специально для беженцев, так что я свое слово держу. И помощь, когда просят, оказываем и сами не отказываемся, если предлагают. А вот заразы никакой мне тут не надо, ученые уже. Живу я здесь, понятно?
Старшина был прав. Мало ли поселков было на старой трассе, которые из-за наплыва беженцев превратились в зоны бедствия, особенно дальше, за Уралом? Здесь было другое дело, но ему откуда об этом знать? Разубеждать не стал.
– Понятно, от чего не понять. Без обид если что. Знал бы, заранее предупредил.
– Вот то-то и оно, заранее никто ни о чем не думает, все наедятся на «авось», потом удивляются. Меня тут один из конвоя чуть было к стенке не поставил, хорошо, что вовремя ему старший мозги вправил.
– Всякое бывает, живы, здоровы и слава Богу, – решил я сгладить ситуацию.
– И то правда, проходи в дом, не стой и своих зови.
За завтраком обратил внимание, что консервы на столе отсутствуют. Не богато, но все свое. Только хлеб какой-то странный, не сразу сообразил, что он из кукурузной муки. Иван Михайлович завтракал с нами за одним столом.
– Смотрю консервы не в почете? – я надеялся услышать ответ и он не заставил себя ждать.
– От чего же, запасы на черный день кое-какие имеем. А так все свое. Первое время завалили нас консервантами, грех жаловаться. Так понимаю тебе спасибо сказать надо. Не отказываться же, вот и сделали запасы, мало ли пригодится, не нам, так беженцам.
– А самим-то почему нельзя? Вера не позволяет? – вмешался некстати Сомов.
Старшина посмотрел на него изучающее, как бы решая, ответить или просто ложкой в лоб засветить, но видимо решил не накалять. Я и сам почувствовал неловкость.
– На Флоте ты не служил, – сказал он, обращаясь к Сомову, – тогда знал бы как со старшими разговаривать надо. И Бога не тронь, он за наши дела не в ответе.
– Прости, батя, я не со зла, просто интересно, неужели все свое? – поспешил исправиться Сомов.
– Все да не все. Птица и рыба свои. Овощи и зелень в домах выращиваем. Остальное в городе вымениваем или у проезжих. Помощь она ведь как получается, палка о двух концах. Что проще пойти рыбу поймать или консервы открыть? Только консервы рано или поздно закончатся, а жить дальше как-то надо.
– А рыба не перевелась? – мне тоже стало интересно.
– Нет, слава Богу. И дозиметрами постоянно проверяем, чистая. Тут один мудрец про какие-то карсты рассказывает. Говорит озера есть под землей и рыбы там видимо не видимо. У нас уже и сказки про это складывают, да детишкам на ночь рассказывают. А вот рыба попадается только хищная. Не знаю, где нерестится, вроде как негде. Год прошел, а рыба есть и даже больше ее стало. Не знаю, как там вниз по течению, а вверх мы далеко прошли, есть рыба, никуда не делась. За счет нее и живем.
Поскольку завтрак уже заканчивался, а разговор сам собой повернулся к цели нашего рейда, я решил не откладывать в долгий ящик. Илья и Сомов поняли, что нужно удалиться, чтобы не мешать. Разговор обещал быть непростым. В отличие от многих, эта община пустила корни и я сомневался в том, что мои доводы будут услышаны. Задачи не было непременно всех завернуть либо в столицу, либо в колонию, но проинформировать надо, дальше пусть сами решают. Не хотелось, чтобы через пару лет они оказались в бедственном положении. Я говорил долго, приводил цифры и прогнозы, объяснял перспективы. Старшина меня не перебивал. Когда я замолчал, повисло молчание. Иван Михайлович думал, я его не торопил.
– Десять лет зимы говоришь?
– Это по самым благоприятным прогнозам, еще столько же добавь на то, пока растает снег и лед, если не больше, а запасов лет на пять.
– Это как посмотреть. Если большинство уедет, может быть и дольше, так ведь?
– Так, только эти запасы тоже когда-нибудь закончатся, как тогда?
– Не знаю, – честно признался Старшина. – Я завтра не знаю, что будет, если вдруг …,– он замолчал, не решаясь произнести вслух свои опасения. – Своих запасов на полгода максимум и то впроголодь. Только вот что я думаю. Не первая это война, которая на нашу землю приходит, даст Бог последняя. Думаешь, нашим предкам было легко? Пережили. И мы переживем. Просто обязаны пережить, иначе смысла нет. Неволить никого не стану. Захотят уйти, пусть уходят. Но разговаривать с ними ты будешь сам, я к этому касаться не хочу. И вот еще что, неразумно бросать такую возможность. Пока рыба есть, надо ловить ее и кормить людей. Даже если все уйдут, я все равно сколочу промысловую бригаду. Как-нибудь проживем. Ну а если суждено будет, то и кости сложу, пожил, хватит. В затею вашу с Марсом вообще не верю. Нет там ни рек, ни озер, ни почвы. Ничего нет. Если уводить людей, то в город. Детишек да баб хоть завтра увел бы, если бы знал, что там им лучше будет. Вопрос только примут или нет?