— Какое заявление? — послышался за нашими спинами голос Ватанабэ Кайто. — Такеда-сан, вы случайно не из-за своего увольнения тут плачетесь в халат Кацураги-сана?
— Очень смешно, — фыркнул Такеда.
— Да на самом деле ничего смешного нет, вы заявление заполнили неправильно, — произнёс Ватанабэ Кайто. — Пришлось его уничтожить. Только бумагу мою зря попортили!
— Что? — удивился Такеда Дзюнпей. — Ватанабэ-сан, вы что себе позволяете? Тогда я напишу новое! Пойдёмте…
— Не сегодня, — перебил его заведующий. — Я уже домой ухожу. Завтра напишете новое.
— Но завтра — суббота! — воскликнул Такеда.
— Да? — усмехнулся Ватанабэ. — В таком случае у вас есть почти трое суток, чтобы передумать. И да… Прошу меня простить за бестактность. Был неправ, когда набрасывался на вас с обвинениями. Хороших выходных.
Заведующий оставил нас наедине. Такеда Дзюнпей тяжело вздохнул, поклонился мне и молча побрёл к выходу из поликлиники. На лестнице он столкнулся с Хибари Котецу. Причём столкнулся буквально. Терапевт седьмого ранга выронил кипу бумаг, которую тащит из кабинета Уёхары Ёсико в свой кабинет.
Такеда не стал задерживаться, чтобы помочь коллеге, и продолжил свой путь к выходу. Я же подошёл к Хибари Котецу и начал собирать выроненные им листы врачебных комиссий.
— Спасибо, Кацураги-сан, — как всегда, лучезарно улыбнулся гомеопат.
— Хибари-сан, — прошептал я, предварительно убедившись, что в коридоре больше никого нет. — Я должен вам кое-что рассказать.
Скрывать произошедшее от него было нельзя. Когда Хибари Котецу узнал, что из-за назначенного им зверобоя чуть не погиб пациент, он вновь уронил бумаги на пол.
— Боже, Кацураги-сан, что же мне теперь делать? — испугался он.
— Я никому об этом рассказывать не стал, — произнёс я. — Заведующий сказал, что родственники уже отозвали жалобу, а пациенту становится лучше. Обошлось без осложнений. Сами о произошедшем молчите, не подрывайте свой авторитет. И постарайтесь в следующий раз всё же сверяться с назначениями других врачей.
— Да если бы я знал! — убивался Хибари. — Хотя… У меня ведь даже возможности нет. Мне система не даёт просматривать другие назначения, когда я принимаю под аккаунтом «гомеопатия».
— Поговорите с Кацураги Казумой, — предложил я. — Это мой родственник, работает айтишником в нашей клинике. Он даст вам доступ.
Хибари Котецу несколько раз низко поклонился мне и вместе со всей стопкой бумаг рванул на четвёртый этаж — к айтишникам.
Я же встретился с Хикари на улице и пошёл вместе с девушкой в сторону своего дома.
— Давно мы так с тобой не гуляли, — сказала она на родном языке. — Русский-то ещё не забыл, Тендо-кун?
— Нет, Алёна-тян, — улыбнулся я, намерено воспользовавшись суффиксом в русском имени. — Я недавно консультировал русских пациентов. Этот навык мне очень пригодился.
— Кстати, хотела тебе кое-что сказать… — начала было Лихачёва, но была вынуждена прерваться.
Путь нам преградила заместитель главного врача Уёхара Ёсико.
Да какого же чёрта⁈ Нежели не сработала моя магия? Быть того не может…
Уёхара, несмотря на то что рядом со мной шла Хикари, бросилась мне на шею и прошептала:
— Спасибо, Кацураги-сан. Я не знаю, что вы сделали и как… Но всё получилось. Все, кто меня так долго игнорировал, возобновили общение разом. Я даже не знаю, куда деваться.
Уёхара Ёсико отлипла от меня, а затем поклонилась Хикари.
— Прошу прощения, — произнесла заместитель. — Кацураги-сан очень помог мне с одним делом. Не справилась с эмоциями.
Этот разговор прошёл так быстро, что я не успел и слова произнести, а Уёхара Ёсико уже растворилась в толпе. Лихачёва смотрела на меня, открыв рот.
— Что это было? — произнесла она, от удивления запутавшись в языках. Половина фразы была произнесена на русском, а другая на японском.
— Долгая история, Алёна, — улыбнулся я. — Эту тайну я раскрыть не могу. Личное дело Уёхары-сан.
— Да ты не подумай, что я ревную. Мы ведь вроде как… Это… — замялась Лихачёва. — Встречаемся свободно, когда захотим.
Хотя судя по ускорению пульса, она в какой-то момент всё же успела испытать ревность. Однако это не помешало Лихачёвой остаться у меня на ночь. Завтра — выходной, никому из нас на работу идти было не нужно.
Однако выспаться мне всё равно не дали. В три часа ночи раздался громкий стук в дверь. Хикари проснулась и с перепугу чуть не спряталась в шкаф.
Я закрыл дверь в спальню и прошёл в прихожую. Как оказалось, в подъезде меня ожидал мой двоюродный брат — Кацураги Казума.
— Казума-кун, ты сдурел, что ли? — пытаясь продрать глаза, спросил я. — Квартирой ошибся?
— Нет, Тендо-кун, я только с работы пришёл — и сразу же к тебе, — протараторил он. — Важная информация есть. Я… Может, пустишь меня?
Я хотел жестом предупредить брата, что нахожусь в квартире не один, но за моей спиной прошла Хикари в халате и помахала Казуме.
— Всё нормально, — бросила она. — Я тоже уже проснулась.
— Ой… — поёжился Казума. — Прости, Тендо-кун. Я не думал, что ты не один.
— Да чего уж теперь, — усмехнулся я. — Заходи. Неужели дело настолько срочное?
Брат кивнул. Правда, по его взгляду мне стало ясно, что ничего страшного не случилось. Он был не испуган, но взбудоражен.
Хикари заварила чай, и мы уселись на кухне.
— Выкладывай, — сказал я.
— Помню, что ты ругал меня за то, что я рассказываю рабочие секреты, но… На этот раз у меня совсем не держится. Мне нужно тебе всё рассказать, иначе ты потом сам пожалеешь, что я промолчал.
— Хватит ходить вокруг да около, — перебил его я. — Раз уж решил — рассказывай.
— Тендо-кун, с нами опять на связь вышли русские коллеги. Им очень понравилось работать с нами. Твоя консультация произвела на пациентов фурор! — заявил он.
— Ого! — удивилась Хикари. — Так значит, ты не зря наш язык учил.
Казума взглянул на Лихачёву так, будто впервые осознал, что перед ним девушка со славянской внешностью. Кажется, до этого он был так увлечён своим рассказом, что даже не понял этого.
— Э… В общем, Тендо-кун. Есть одна затея. Если у нас с тобой всё получится, и наши коллеги, и русские — все будут в шоке! — Казума улыбнулся. — Ну что? Заинтересовал я тебя?
Глава 13
— Любишь же ты нагнетать интригу, Казума-кун, — усмехнулся я. — Рассказывай уже. Конечно, заинтересовал. Ты же знаешь, что меня интересует всё, что касается медицины.
А уж если медицина пересекается с моей родной страной, то интерес возрастает вдвойне.
— В общем, — глотнув чаю, начал Кацураги Казума. — Ты ведь наверняка знаешь, что с помощью телемедицины не только проводят консультации, но и осуществляют обучение других специалистов?
— Да, разумеется, — кивнул я. — Те же хирургические операции проводят дистанционно, позволяя одному хирургу контролировать работу другого.
— В точку! — воскликнул брат, со звоном поставив пустую кружку на стол. — Именно об этом я и говорю, Тендо-кун. Прямо-таки мысли мои прочитал! Наши коллеги из России предложили совершить обмен. Наш хирург наставляет и ассистирует русского, а русский — нашего. А ведь у тебя имеется диплом по хирургии, верно, Тендо-кун?
— Имеется, — улыбнулся я. — Только давай сразу обговорим один момент, Казума-кун. Ты ведь знаешь, что я не люблю все эти хитросплетения и интриги. Если кого-то уже выбрали на роль хирурга в телемедицинской операции, но я не стану отбирать у него эту возможность.
— В том-то и дело, Тендо-кун. Не выбрали, — ответил Казума. — В качестве младшего хирурга одного парня подобрали. Он хочет поучиться у более опытного русского коллеги.
— Какого парня? — не понял я. — Мне казалось, что у нас все хирурги опытные.
— Да буквально на днях приняли в отделение сердечно-сосудистой хирургии. Киригири Масима. Кажется, так его зовут. Парень только закончил ординатуру и сразу пришёл к нам. Пока что только ассистирует. Русский хирург должен показать ему, как проводить операцию на открытом сердце.
Иронично получается. Ведь именно русский врач — Фёдор Григорьевич Углов впервые изобрёл операцию на открытом сердце. Его методика позволяла совершить разрез на самом главном органе, не нанося при этом таких травм, какие приходилось причинять пациентам ранее.
По его словам, грудную стенку можно было не удалять, а лишь временно её отогнуть, чтобы обнажить сердце. Кроме того, как известно, сердце прикрывает мощный костно-мышечный каркас. Для обнажения органа необходимо рассекать рёбра. Поэтому этот же врач разработал метод щадящего разрезания рёбер. В итоге кости не удалялись и могли в дальнейшем срастаться, будто никакого повреждения и не было.
Он же, между прочим, изобрёл метод охлаждения больного, что помогало остановить сердце для проведения операции на нём.
— Тендо-кун, что думаешь? — вернул меня Казума из размышлений в реальный мир.
— Думаю, что для молодого хирурга — это отличная возможность получить новый опыт, — сказал я. — А мне-то ты какую роль предлагаешь?
— Как «какую»? — пожал плечами Кацураги Казума. — Опытного хирурга, который проконтролирует работу русского новичка.
— Казума-кун, ты ведь понимаешь, что я диплом получил совсем недавно? — подметил я. — Какой из меня «опытный хирург»?
Проконсультировать я мог кого угодно, но с точки зрения здравого смысла я был в самом низу хирургической иерархии.
— Скажу тебе по секрету, — произнёс брат. — Заведующий хирургией считает иначе. Я случайно этот разговор подслушал.
— Заведующий? Ясуда Кенши? Он же вроде должен быть на больничном, — вспомнил я.
Совсем недавно я уложил его в стационар с язвой желудка. Причём я же лично его и оперировал!
— Он неофициально выписался, — сказал Казума. — По документам ещё числится в стационаре, а сам уже вовсю ходит по отделению и занимается подготовкой телемедицинской связи, о которой я только что сказал.
— Казума-кун, да ты не айтишник, — рассмеялся я. — Ты — самый настоящий шпион. Только не говори, что у тебя везде прослушка и камеры?