— Тогда, как я понимаю, сделки у нас не выйдет, — заключил я. — А жаль. Вторая часть вашего предложения мне пришлась по душе.
Кикуока Керо громко вздохнул, допил кофе, а затем поставил пустую чашку на стол.
— Выйдет, Кацураги-сан. Не знаю, верите ли вы в такие вещи, как судьба, или нет, но я искренне верю, что она существует. Видимо, так было нужно, чтобы сутра оказалась в руках у моего старшего брата. Вы всё честно мне рассказали, и я не вижу смысла держать обиду. Поэтому из уважения к вам и уж тем более к вашей профессии, Кацураги-сан, я принимаю решения передать вам содержимое той коробки в дар.
— Серьёзно? Вот так просто? Без какого-либо подвоха? — нахмурился я.
Сложно было поверить в честность намерений этого человека. Но даже показатели его организма не выдавали ложь, никаких всплесков гормонов или учащения сердцебиения. Однако это ещё не значило, что мне стоит беспрекословно ему доверять.
— Без подвоха, — кивнул он. — Будем считать это инвестицией в наше дальнейшее сотрудничество. Я всё же рассчитываю, что в будущем вы будете закупать у меня артефакты. При этом специально приезжать ко мне не нужно. Как только в мои руки будет попадать что-то «особое», я буду скидывать вам сообщение на почту. Идёт?
— По рукам, Кикуока-сан, — согласился я. — Такой выход из сложившейся ситуации мне по душе.
От этой сделки я ничего не теряю, но всё равно буду держаться начеку. Если Кикуока Керо честен со мной, то оба мы будем только в выигрыше. А если нет… время покажет.
— Что ж, тогда не будем тянуть время и распакуем мой подарок? — улыбнувшись, предложил он.
Мужчина вскочил, в предвкушении потёр ладонью о ладонь и снял с верхней полки, что была за прилавком, продолговатую коробку. Я разделял его эмоции. Меня буквально трясло изнутри, когда мы принялись доставать содержимое.
Внутри лежал такой же музыкальный инструмент, каковых в магазине была целая куча. Однако его аура разительно отличалась от прочих.
— Это — сямисэн, Кацураги-сан, — торжественно произнёс Кикуока Керо. — Вы знакомы с этим инструментом?
— Знаю только название, — ответил я.
— Перед вами старинная вещь! — принялся объяснять Кикуока. — Трёхструнный, щипковый. Длина — чуть больше ста сантиметров. Струны шёлковые!
— Однако играть на таком я не умею, — усмехнулся я. — Из всех инструментов я только гитарой владею.
— Ох, ну сямисэн — это совсем не гитара, — помахал руками Кикуока. — Изначально этот вид музыкальных инструментов попал в нашу страну из Китая ещё в далёком семнадцатом веке. Его и сейчас используют, но в основном в традиционных театральных постановках. В театрах кабуки или бунраку или на фестивалях фольклорной музыки. Из современников мало кто умеет на нём играть. Однако, если бы вы или кто-то из ваших знакомых умел это делать…
Кикуока Керо достал костяную пластинку — плектр — и легонько провёл ей по струнам. Меня словно ударило взрывной волной. Кожа на всём теле загорелась, глаза защипало, по спине пробежали мурашки.
Только что в меня влился огромный объём жизненной энергии.
— По глазам вижу, что вы почувствовали! — рассмеялся Кикуока Керо. — У меня не такое продвинутое восприятие, как у вас. Я при контакте с такими предметами ощущаю лёгкий трепет — не более того. Но представьте, что вы испытаете, если кто-то на нём сыграет?
Даже представить страшно! Если одна нота заставила меня такое почувствовать, то что же будет от полноценной мелодии? Возможно, я даже смогу подняться на новый уровень сил. Хотя, сколько мне ещё копить энергии до «молекулярного анализа», даже предположить сложно. На это могут уйти годы или даже десятилетия.
Однако с такими артефактами я значительно ускорю процесс.
— Но откуда у простого сямисэна такая энергетика? — восторженно спросил я. — Я всегда думал, что такую ауру источают только предметы, связанные с религией — буддизмом, индуизмом или синтоизмом.
— Я тоже замечал такую закономерность, — кивнул Кикуока Керо. — Однако некоторые предметы изготавливают из материалов, которые добывают в местах силы. Или же их создают собственными руками люди с сильной энергетикой. Вкладывают, так сказать, в предмет свою душу. Думаю, что этот сямисэн создали именно таким образом.
— Это очень ценный подарок, Кикуока-сан, — я поклонился. — Но так как сутры у меня больше нет, я не могу принять его просто так. Прошу, позвольте мне заплатить за него.
— Бросьте, Кацураги-сан! — отмахнулся Керо. — Подарок — есть подарок!
— Я настаиваю, — упёрся я. — Уверен, он вам нелегко достался. Я куплю у вас этот сямисэн, и это станет началом нашего сотрудничества. Идёт?
— Ладно, — улыбнулся он. — Если вы настаиваете — спорить не стану. Но цену сам устанавливать не буду. Что-то во мне взыграли старые монашеские чувства. Поэтому просто дайте, сколько сможете — как подаяние. А уже со следующей реликвии я буду сообщать конкретные суммы. Но учтите, они будут немаленькими.
— Понимаю, — кивнул я и достал кошелёк.
Затем прошёл к прилавку и не обнаружил на нём кассовой тарелки. Лишь листок с «QR» кодом. Ну да, конечно, прогресс уже добрался даже до традиционных лавок с сувенирами! Но так даже удобнее.
Я навёл камеру мобильника на код, а затем перевёл Кикуоке Керо сотню тысяч иен.
— Кацураги-сан! — воскликнул Керо, увидев СМС-сообщение о переводе. — Это перебор для простого подаяния!
— Могу себе позволить. Просто примите оплату — и всё. А если для вас это кажется много, прошу — дайте в подарок какой-нибудь чехол. Будет странно, если я поеду на метро с таким артефактом в руках.
Для меня эта сумма не была значительной, поскольку в клинике я зарабатывал гораздо больше. Уже давно погасил кредит за обучение, который висел тяжким грузом на родителях, и сейчас высылал им некоторую сумму каждый месяц. Первые разы они даже попытались вернуть мне её на карту, но вскоре поняли — это бесполезно, и с благодарностью приняли мою помощь.
Кикуока Керо поспешно отыскал мне подходящую сумку для сямисэна, и мы собрались прощаться.
— Ещё одна просьба, Кикуока-сан, — произнёс я, остановившись у двери. — Не затевайте с братом ссору из-за этой сутры. Кикуока Горо-сан — хороший человек. И я его очень уважаю. Пусть артефакт останется в храме Дзодзёдзи. А если уж вас это не устроит, я тогда лучше вскоре заплачу вам и за него.
— Нет-нет, всё в порядке, — рассмеялся Керо. — Не будет никаких проблем. Я уже смирился, что он перешёл к Горо-сану. Но, когда он вернётся из своего путешествия по Индии, я всё равно его отругаю за то, что он умолчал об этом. Ох и предвкушаю наш спор… Опять старый монах будет обзывать меня лягушкой!
Я не сразу понял, что за каламбур подразумевал торговец лавки. Лишь, сев в метро, я додумался, что «Керо» в Японии — это звук, который издают, по мнению японцев, лягушки. Это, как если бы, в России ребёнка назвали «Ква».
Забавно, что даже голоса животных в разных странах переводят по-разному. К примеру, вместо «мяу» у японцев «ня». А вместо «гав-гав» — «ван-ван». Похоже, люди из разных точек мира даже животных слышат различно друг от друга.
Перед отправлением домой я ещё успел заскочить в один из сувенирных магазинов района Нихонбаси и купил для своего «крестника» японский талисман омамори. Это небольшой брелок, покрытый оболочкой из расписной ткани. Решил, что игрушки родители ему и сами могут выбрать, а я лучше подарю нечто особенное. То, что затем можно будет сохранить на всю жизнь.
Я завёз свой артефакт-сямисэн домой и направился обратно к станции метро. До дома, где живёт Эитиро Кагами, добираться было не очень долго. Его семья проживала в частном доме в районе Бунке — к северу от Императорского дворца.
Стоит отметить, район элитный. Здесь живут только богатые люди, которые могут себе позволить приобрести дорогое, но качественное жильё неподалёку от одного из центральных мест Токио.
— Рад видеть вас, Кацураги-сан! — обрадовался Эитиро Кагами, когда я оказался на крыльце его дома. — Проходите, мы уже готовы начинать. К сожалению, никто кроме вас приехать не смог. Наши родители живут далеко, поэтому бабушки и дедушки Тендо-куна пропустят это событие, но… Меня искренне радует, что вы сможете на нём присутствовать.
Так. Кажется, я что-то неправильно понял. Я думал, что у нас сегодня обычный ужин. А Эитиро говорит о каком-то важном событии.
— Ох, Кацураги-сан, я что, забыл вас предупредить? — вздохнул мужчина. — Простите, совсем загонялся. Как только заступил на пост заведующего поликлиникой — в голове одна работа!
Я вошёл в дом и разулся. Пока Эитиро закрывал дверь, я уже успел оценить интерьер. Всё-таки квартиры и дома в Японии — это совсем разные вещи!
Передо мной предстал настоящий японский дом, соответствующий всем местным традициям. Хоть у жилья Эитиро Кагами крыша и не была выполнена угловатой черепицей, зато внутри всё выглядело так, словно я оказался в феодальной Японии. Деревянные полы, покрытые «татами» — ковриками, сплетёнными из бамбука и рисовой соломы.
Сразу у входа традиционный порожек, за который нельзя переступать в обуви.
Всё-таки в местных квартирах такого убранства не увидишь. Они мало чем отличаются от своих европейских аналогов. Дом же — совсем другое дело!
— Да, Эитиро-сан, вы действительно не упомянули, что у нашей сегодняшней встречи есть особый повод, — произнёс я.
— Во-первых, раз уж мы не на работе, а у меня дома, то вполне может обращаться друг к другу по именам. Так устроит, Тендо-сан? — уточнил он.
— Конечно, Кагами-сан, так куда удобнее, — улыбнулся я.
— А, во-вторых, у нас сегодня «Ошичия». Этим вечером Тендо-кун официально получит своё имя, — расцвёл Эитиро Кагами.
Точно… Здесь ведь действительно есть такая традиция. Через неделю после рождения ребёнка ему даётся имя после праздника у домашнего алтаря.
— Только… Кагами-сан, но ведь прошло уже больше недели, — напомнил я.
— Знаю, — вздохнул он. — Приходится немного отойти от традиции. Дело в том, что Мизуру и Тендо-куна выписали всего семь дней назад. Сами понимаете, им пришлось долго восстанавливаться после той операции. Поэтому мы решили, что «Ошичия» можно провести и через неделю после выписки!