Без лишних раздумий я рванул к поручням, готовясь перемахнуть их — и погрузиться в море. Но мне помешали.
Фукусима Ренджи возник передо мной в самый последний момент. Его ладонь оттолкнула меня. Я влетел в его руку на полной скорости, потерял равновесие и рухнул на деревянный пол.
— Я достану её! — прокричал он и без лишних раздумий перемахнул через перила. Уже через секунду я услышал гулкий плеск воды, ознаменовавший приземление моего коллеги прямиком в холодное море.
Почему этот придурок меня остановил? Я ведь уже практически сделал то, что собирался. Да что, чёрт возьми, творится в голове у этого человека? Может, мой «психоанализ» сбоит и на самом деле Фукусима Ренджи просто сошёл с ума?
Я взглянул вниз и увидел, как терапевт девятого ранга довольно быстро подплыл к девушке, несмотря на расстояние, подхватил Акихибэ Акико и проплыл вместе с девушкой к спасательному кругу.
Не ожидал, что он решит совершить столь альтруистичный поступок. Всё это время мне казалось, что он совсем не похож на человека, способного на такой ход.
Но ситуация обернулась иначе уже через минуту. Лайнер пытался затормозить, но воды всё равно вынесли нас на границу ока шторма. Туда, где море было совсем неспокойно. Капитан делал все возможное, чтобы корабль оказался ближе к утопающим!
И тогда я увидел, как мощные волны оторвали Фукусиму Ренджи от Акико. Девушка почти дотянулась до спасательного круга, но завершить своей заплыв не удалось обоим моим коллегам. Акихибэ так и осталась в двух метрах от своего спасения, а Фукусима и вовсе отнесло в сторону — метров на десять к открытому морю.
— Проклятье! — прокричал я и тут же выпрыгнул за борт сам.
Несколько секунд полёта и… Ледяная непроглядная мгла. По моим прикидкам сейчас было всего лишь два часа дня. Но посреди шторма, казалось, будто на нас опустилась самая тёмная ночь, которую я когда-либо видел.
Как только моё тело попало в ледяную воду, «анализ» сообщил, что у меня подскочило артериальное давление. Вслед за этим я почувствовал резкое увеличение скорости биения сердца. Однако перед этим были мгновения тишины. До взрывной реакции на изменения состояния мой организм будто умер, затих. Сердце пропустило несколько ударов, я потерял возможность дышать.
Всё это — влияние холода. Но я знаю, как с ним справляться. А самое главное — понимаю, что случилось с Фукусимой Ренджи. Скорее всего, у него онемели конечности. В ногах изменилось кровообращение, и он больше не смог поддерживать себя на плаву.
Я заставил свои сосуды принять стандартный тонус между чрезмерным расширением и неадекватным сужением. Абсолютная норма — этого должно хватить для недолгого заплыва.
В первую очередь я рванул к Акихибэ Акико. Схватив её за шиворот рубашки, я потянул девушку за собой. Тут никаких проблем не возникло, мне пришлось проплыть всего лишь три метра, чтобы дотащить Акико до спасательного круга.
— Держись за него! Крепко! — прорычал я, пытаясь не наглотаться воды. — Матросы тебя вытащат. Даже не думай отпускать круг, поняла меня?
— Д-д-да! — заикаясь от спазма мышц, ответила Акико.
— Я поплыву за Фукусимой Ренджи — произнёс я и развернулся к открытому морю. — Передай морякам, чтобы снова сбросили круг, когда поднимут тебя! Я вернусь через пять минут!
Но быть на сто процентов уверенным в своём успехе я не мог. Шторм вновь набирал обороты, а Фукусиму я больше не видел. Неужели он уже утонул?
Хорошо, что я могу быстро найти ответ на этот вопрос. Я напряг магические каналы и использовал «массовый анализ». Он позволял мне увидеть состояние всех окружающих меня людей в радиусе двадцати пяти метров.
Я сразу же заблокировал импульсы, которые пытались мне сообщить о здоровье сотен людей, что находились на борту. Очистил канал связи с внешним миром, отказался слушать «анализ», и сконцентрировался только на том, что находится передо мной.
И нашёл Фукусиму Ренджи. Он всё ещё находился над гладью воды. Однако его ноги уже не двигались. Единственная проблема заключалась в том, что плыть до него мне не меньше десяти метров. Придётся очень хорошо постараться.
Я заставил свою печень сжечь все запасы гликогена. Вещества, которое представляет из себя склад углеводов. Они служат в качестве аварийного источника питания внутри любого человека. Между прочим, именно усиление работы печени приводит к боли в правом боку, которую часто чувствую люди во время пробежки. Ничего страшного в этой боли нет. Просто из-за увеличения кровотока печень и селезёнка начинают работать активнее, их капсулы напрягаются, а уже после — возникает чувство боли в боках.
У тренированных людей такого, как правило, не бывает. Но мне только что пришлось сжечь весь энергетический запас тела с помощью магии. Поэтому печень «взревела» от боли. Казалось, будто у меня обострился холецистит.
И эта жуткая боль мне сильно помогла. Она не давала мне потерять сознание, а потому я грёб руками и ногами, как сумасшедший.
Организм не успел почувствовать усталости, а я уже вцепился в воротник Фукусимы Ренджи, который в эту самую секунду начал погружаться под воду.
Прежде чем возвращаться к лайнеру, я облил коллегу таким трёхэтажным русским матом, что даже самому стало не по себе от сказанного. Очевидно, Фукусима этого не запомнит. А если и запомнит — не поймёт, что я только что прокричал.
— Бросьте меня, Кацураги-сан! — услышал я голос Фукусимы. — Видимо, так должно было случиться!
Его слова сложно было различить, поскольку все звуки уносил вой бешеного ветра. Во рту у меня уже пересохло — соль вытащила за собой всю жидкость из организма. Спорить с Фукусимой у меня не было смысла. Я всё равно собирался дотащить его до спасательного круга.
Когда мы добрались до лайнера, я понял, что он уже успел сместиться на несколько десятков метров. Единственная часть судна, до которой мы могли дотянуться — это его корма. Ещё минута — и мы навсегда потеряем возможность вернуться на борт. Нас с Фукусимой отнесут волны, и спастись шансов не останется.
Однако моряки дураками не были, в чём я ни на секунду не сомневался. Прямо перед моим лицом упали два спасательных круга.
— Давайте, Фукусима-сан, — прорычал я. — Живо — в круг. Держитесь крепко. Только попробуйте отпустить его — иначе я займу ваш чёртов ранг!
Фукусима Ренджи ничего не ответил. На его лице до сих пор держалась эта безумная ухмылка. Однако я не почувствовал сил в его руках. Терапевт вяло повис на круге, и я понял, что, как только моряки начнут тянуть его наверх, он выскользнет обратно.
Мне пришлось потратить последние драгоценные крупицы силы, основной запас которых я уже успел израсходовать в море. Но всё же вынудил промёрзшие мышцы Фукусимы Ренджи сократиться. Его руки обхватили круг, хоть сам терапевт того уже и не желал — он был без сознания.
Как только коллегу начали поднимать, я устало уцепился одной рукой за круг, зафиксировал мускулатуру верхних конечностей и махнул морякам, давая сигнал — поднять меня. Иначе будет уже слишком поздно. Если потратить лишнее время, я и сам потеряю возможность напрягать своё тело.
Кажется, на пару секунд моё сознание провалилось в бездну. И лишь когда меня подняли и положили на твёрдую поверхность, я резко вскочил.
— Как они? — воскликнул я. — Как Фукусима-сан и Акихибэ-сан?
Моряки, хоть и не были японцами, сразу же поняли, о чём я говорю. Они указали взглядом за мою спину. Я поднялся на ноги, обернулся и увидел кашляющего Фукусиму Ренджи. Вот теперь на его лице точно не осталось этой идиотской ухмылки. Похоже, мой коллега, наконец, понял, к чему привела его излишняя самоуверенность.
А вот Акихибэ Акико я не видел. Видимо, её успели куда-то перенести.
— Девушка, — произнёс матрос на английском языке. — Не дышит. Ей нужна помощь. Другие помочь не смогли! Срочно!
Только этого не хватало… Главный врач никогда себе не простит, если всё так закончится. Ведь именно он убедил Акико плыть в Австралию!
— Ведите меня к ней! — воскликнул я.
Один матрос остался с Фукусимой Ренджи, а второй, подхватив меня под руку, повёл к каюте, куда перенесли Акихибэ Акико.
Я собрался с силами и подбежал к лежащей на полу каюты коллеге. Дыхания нет, пульса нет. А лёгкие полны воды. И сколько уже она находится в таком состоянии⁈ Минут десять? Двадцать? Я точно помню, что на круге она ещё была в сознании. Видимо, прямо перед тем, как подняться на корабль, она умудрилась наглотаться воды. Её могла накрыть одна из тех волн, которые мне мешали добраться до тонущего Фукусимы Ренджи.
Одно дело — пять-семь минут. И совсем другое — десять или двадцать. Её мозг мог начать умирать за это время. Без кислорода нервная ткань отмирает очень быстро.
— Отойдите все! — прокричал я. — Приступаю к сердечно-лёгочной реанимации!
Глава 2
Я выдернул из-под Акихибэ Акико мягкое одеяло, которое успели постелить матросы. При проведении сердечно-лёгочной реанимации в идеале пациент должен лежать на твёрдой поверхности.
И тогда я приступил к работе. Тридцать ритмичных нажатий на грудную клетку, затем два вдоха через рот. Тридцать нажатий — и снова два вдоха.
Тридцать и два, тридцать и два.
Приходилось пользоваться навыками классической медицины, ведь магии у меня не осталось. Я потратил всё, чтобы выжить. Если попытаюсь потратить чуть больше — из меня начнёт выходить моя собственная жизненная энергия. И тогда я пожертвую личными запасами. Своим здоровьем и своим сроком жизни.
Через две минуты Акихибэ Акико сделала глубокий вдох, затем закашлялась и начала сплёвывать накопившуюся в лёгких солёную воду. Я перевернул девушку набок. Казалось, что всё уже позади. Но плохое предчувствие не покидало меня до сих пор.
— Акико-тян, ты меня слышишь? — крикнул ей я.
— Э-э-э… — протянула она.
Затем попыталась собрать слова в предложения, но ей снова ничего не удалось.
Боже… Либо она пережила слишком тяжёлый стресс, либо длительная гипоксия — отсутствие кислорода — всё же сыграла свою катастрофическую роль.