Очевидно, в зеркале он ничего не увидел. Такого попросту не бывает. Законы физики не дадут мне соврать. Если, конечно, зеркала у него были не магические. Но об этом и думать не стоит. Я не в том мире, чтобы об этом думать.
Передо мной не простой ипохондрик. Начальной стадией этого заболевания является «навязчивая ипохондрия». В этом случае пациент, прямо говоря, выносит мозг и себе, и врачам теми фактами, которые он вычитывает в интернете и придумывает сам.
Но тут совсем иная ситуация. У Цучисару Номико «сверхценная ипохондрия». Она протекает гораздо тяжелее и плохо поддаётся лечению. Такие больные могут заниматься неадекватным самолечением, что в итоге и приводит к таким плачевным исходам.
Подозреваю, что может существовать риск перехода этой формы в самую тяжёлую «бредовую ипохондрию». А это уже практически неизлечимое заболевание. И оно напрямую граничит с шизофренией. Так что пока ещё есть шанс — нужно восстановить пациента. Потом уже будет слишком поздно.
И где же, интересно, застрял Кондо Кагари? Я уже приступаю к осмотру, а он до сих пор не привёл Макисиму Сакую.
— Откройте, пожалуйста, рот, — попросил я. — Если возникнет отрыжка или рвотный рефлекс — не сдерживайтесь. Ничего страшного. Но в идеале мне нужно осмотреть вашу ротовую полость, чтобы определить, не нанесли ли вы ей повреждений.
— Сам бы я себе повреждений не нанёс! — заявил он. — А вот врачи, которые сто раз осматривали мой желудок, но так и не смогли найти по пути к нему опухоль… Это — вопрос другой!
Насколько же он раздул из мухи слона… Гастрит и недостаточность кардиального жома — это начальные стадии ГЭРБ. Болезни, которая беспокоит чуть ли не треть населения планеты. Это лишь мои грубые прикидки, но от изжоги страдает огромное количество людей. А этот симптом по сути своей и является рефлюксом — забросом кислоты вверх, но никак не признаком онкологического заболевания.
Я включил свой личный фонарик, стараясь держать его подальше от рук Цучисару Номико, и принялся осматривать ротовую полость. Поначалу меня беспокоил только риск того, что пациент может отобрать у меня фонарик и резким движением затолкать его в пищевод вслед за предыдущим.
Однако, рассмотрев его щёки и нёбо, я осознал, что тут и так есть о чём переживать.
На слизистой ротовой полости множество ран. Причём в некоторых из них до сих пор виднеются скобы. Будто от степлера.
Я решил об этом промолчать. Не стоит лишний раз его провоцировать. Хотя мне и так ясно, что он крепил этими скобами. Похоже, он цеплял на них зеркала, с помощью которых и пытался осмотреть содержимое пищевода.
Ужас… Ситуация гораздо серьёзнее, чем казалась на первый взгляд. Он уже вредит себе напрямую своим самолечением. А если заболевание начнёт развиваться и дальше, то высок риск более травмоопасных ситуаций. К примеру, ипохондрик с шизофренией запросто может вскрыть себе живот, чтобы рассмотреть кишечник, в котором, по его мнению, скрывается опухоль или гельминт.
И при этом чувство боли уйдёт на второй план. Хотя, разумеется, в моём примере человек долго не проживёт. Скорее всего, даже осмотреть одну петлю кишечника не успеет.
— Всё, Кацураги-сан, я уже всё понял, — пропыхтел Цучисару. — Вы, как мне кажется, тоже не особо горите желанием меня осматривать. Только тянете время!
В каком-то смысле он прав. Я выигрываю время для психиатра. Не знаю, куда он запропастился с Кондо Кагари, но ждать его больше не имеет смысла.
— Нет, что вы, — наигранно пожал плечами я. — Вы прямо сейчас пойдёте со мной в хирургическое отделение. Хирург-эндоскопист достанет ваш фонарик, а я проконтролирую, чтобы после этого он тщательно исследовал ваши органы. Онкологию не пропустим, будьте уверены.
«Харизмой» я пользоваться не мог, однако моих слов хватило, чтобы уболтать пациента. В итоге мы с ним вышли из кабинета, я предупредил очередь, что их врач Кондо Кагари скоро вернётся на приём, а сам лично повёл Цучисару в хирургическое отделение.
С моим направлением его приняли быстро. Сразу же ввели в медикаментозный сон, а после — перевели в операционную. Я переоделся и проследовал туда.
— О, так и знала, что это вы нам подкинули сюрприз, Кацураги-сан! — воскликнула Тачибана Каори, когда я подошёл к операционному столу.
— Тачибана-сан, а вы что тут делаете? — удивился я. — Я думал, что пациентом займётся кто-то из хирургов.
— А я получила дополнительный сертификат, — сказала она. — Теперь могу не только диагностическую эндоскопию проводить, но и малоинвазивные операции на верхних отделах желудочно-кишечного тракта.
Значит, теперь она не только терапевт-гастроэнтеролог, но ещё и хирург-эндоскопист. Неплохая комбинация. С таким набором, мягко говоря, без хлеба она точно не останется.
— Чёрт подери! — выругалась она, когда диагностическая трубка упёрлась в фонарь. — И вправду, всё как вы описали в своём осмотре. Я уж подумала, что это какая-то шутка!
— Я в медицинской документации шутки не пишу, — спокойно ответил я. — Ну что, у вас есть идеи, как достать его оттуда?
— Повезло ему, что к нам новый аппарат завезли, — вздохнула она. — Без эндоскопических щипцов я бы никогда в жизни его не достала. Но теперь проблем точно не возникнет. Через полчаса будет здоров.
— К слову, пациент — ипохондрик. Он засунул этот фонарь из-за того, что опасался злокачественного новообразования. Вы уж, пожалуйста, осмотрите получше его пищевод и желудок. А уже после им займётся психиатр, — попросил я.
— Как скажете, Кацураги-сан. Никаких проблем! — улыбнулась Каори.
А я больше присутствовать на операции не мог. Меня вызвала постовая медсестра, поскольку снаружи уже ожидал Макисима Сакуя.
— Долго вы, Макисима-сан, — снимая хирургическую шапочку и маску, произнёс я. — Так и не дождались мы вас.
— Кондо-сан нагнал меня уже около метро, — заявил он. — Я убеждал его вызвать бригаду из ближайшего психиатрического диспансера, но он сказал, что вы хотите видеть именно меня.
Ну молодец, Кагари. Всё в итоге на меня свалил. А сам не додумался, что, раз уж Макисимы нет, можно и других психиатров позвать.
Однако я рассказал коллеге всю ситуацию, и Макисима понял, что вернулся назад не зря.
— С ипохондриками я уже давно не работал, — заключил он. — В таком случае примите мои извинения, Кацураги-сан. Рад, что вы подкинули мне столь интересный случай.
— Там всё чисто! — сообщила Тачибана уже через десять минут. — Фонарик удалён. Никаких опухолей, никаких язв. Хотя поцарапал себе пищеварительный тракт он прилично. Но это заживёт за пару дней. Как я понимаю, теперь он ваш, Макисима-сан?
До чего же жуткой оказалась представшая передо мной картина. Макисима Сакуя в предвкушении начал потирать ладонью о ладонь, будто только и ждал всё это время, когда ему подвернётся новый псих.
На этом моё участие в этой госпитализации подошло к концу. Все диагнозы я для своих коллег уже подготовил. Им остаётся только грамотно выстроить план лечения.
Вернулся я домой, когда уже начало темнеть. И последующие несколько дней старался себя сильно не нагружать, поскольку жизненная энергия после полного истощения восстанавливалась крайне медленно.
Эти дни я задерживался на работе только для того, чтобы лишний раз осмотреть Дайсукэ Рётаро, заражённого «Фебрис-12». Однако новых симптомов у него так и не появилось. Он чувствовал себя здоровым. Причём настолько, что уже много раз умудрился закатить скандал на тему своей госпитализации. Приходилось поддерживать его «харизмой», чтобы уговорить полежать ещё неделю.
По результатам анализов создавалось впечатление, что он и вовсе ничем не болел. Выходит, что мне действительно удалось излечить от «Фебрис-12» хотя бы одного пациента. Но выводы делать ещё слишком рано.
Все выходные я провёл за подготовкой к открытию своей частной клиники. Всю мебель уже расставили, компьютеры и медицинскую информационную систему настроили. А всех лекарей провели как действующих сотрудников.
Также я заплатил нескольким маркетологам, чтобы они запустили хотя бы пробную рекламу, которая привлечёт первых пациентов. Ведь клиника открывается уже в этот понедельник.
Я специально взял один отгул, чтобы не бросать своих коллег. Рэйсэй Масаши к этому моменту уже уволился, поэтому смог приступить к работе вместе с Купером Уайтом в первый же день после открытия. Только Дайго пришлось оставить в клинике, чтобы тот помогал Кучики Акеми прикрывать меня на приёме.
— Как-то слишком тихо, — прошептал Рэйсэй Масаши, когда мы втроём уселись за стойку регистратуры. — Может, сегодня вообще никто не придёт?
— Либо это — затишье перед бурей, — предположил Купер Уайт.
Однако через десять минут дверь открылась, и к нам вошла молодая девушка. Странно, я ещё никогда её не видел, но по какой-то причине она показалась мне жутко знакомой. Не столько внешностью, сколько аурой.
— Добрый день! — воскликнул на ломаном японском Купер Уайт. — Рады приветствовать вас в нашей клинике! Вы хотели бы записаться на приём?
— Эм… — замялась она, внимательно осматривая всю нашу троицу. Затем поклонилась и вежливо спросила:
— Простите, пожалуйста, вы ведь врачи, а не регистраторы, верно?
— Да, — встрял в их разговор я. — А какое это имеет значение?
Она посмотрела мне в глаза и произнесла:
— Я — не пациентка. Мне бы хотелось устроиться к вам медсестрой. Судя по тому, что я вижу, вам среднего медицинского персонала как раз и не хватает.
Я уже практически не слышал, что она говорит. Как только она посмотрела мне в глаза, меня передёрнуло от осознания.
Ведь я уже понял, где её видел. И эта встреча произошла далеко не в Японии.
Глава 9
Поверить не могу, что увидел её ЗДЕСЬ.
И дело даже не в том, что эта женщина оказалась в Японии. Нет. Она в этом мире! Здесь ведь так мало лекарей, так откуда же взяться такой, как она?
Я ещё раз всмотрелся в её лицо, ощутил энергетику, которая окружают нашу потенциальную медсестру и понял, что не ошибся. Да, внешность совсем другая, но на деле — это именно она.