Но между собой жрицы совершенно несовместимы. Так было и в моём мире. Только там они практически никогда не пересекались в пределах одной клиники. А тут так уж совпало, что я собрал их в одном месте.
— Хирано-сан, Харухата-сан, если ещё хоть раз такое повторится, мне придётся одну из вас уволить, — произнёс я. — Обещаю.
— Мы вас поняли, Кацураги-сан, — вновь поклонились они.
Что ж… Проведём эксперимент! Я прекрасно понимаю, что контролировать свою природу они не могут. Но, возможно, в этом мире жрицы способны уживаться друг с другом. Если у них ничего не выйдет — своё обещание я сдержу. Уволю одну. Однако далеко от себя её не уберу. Есть у меня одна идейка…
При любом раскладе мой план сработает на пользу и мне, и жрицам. Остаётся только наблюдать за ними.
— Уайт-сан, — обратился к Куперу я. — Будьте добры, излечите, пожалуйста, рассечённый лоб Харухаты-сан.
— Хорошо, Кацураги-сан, сделаю! — кивнул он.
— А вы, Хирано-сан, вытрите стол от крови и больше никогда никого не бейте об него головой, — строго произнёс я.
— Принято, — поклонилась она.
Я только сейчас заметил, что Дайго Рэн до сих пор стоит как заворожённый. Продолжает смотреть вслед девушкам, которые только что устроили в регистратуре битву насмерть.
— Дайго-сан, очнитесь, пожалуйста, — попросил я. — Вы выглядите как извращенец.
— А? — опомнился он. — Да я ничего не… Ладно. Простите, Кацураги-сан.
Боги, да что ж не так с моими сотрудниками? Одни дерутся, другие с наслаждением наблюдают за этим. Дурдом какой-то, честное слово.
— Лучше вернитесь к пациенту и назначьте ему антигипертензивные препараты по той схеме, которую я вам описал пять минут назад, — посоветовал я.
— Эм… Кацураги-сан, а мне что делать? — послышался голос Рэйсэя Масаши из-за моей спины уже после того, как Дайго убежал в свой кабинет.
— В смысле? — не понял я. — А вам что непонятно?
— Да вы просто всем раздали такие специфические задания, — почесал затылок он. — Я подумал, что и для меня что-то найдётся.
— Пациенты остались?
— Нет.
— Идите с женой поболтайте. Заслужили. У вас в этом месяце лучшие показатели, Рэйсэй-сан, — сказал я. — К вам у меня претензий нет.
— Это всё потому, что Уайт-сан был на больничном, — ответил он. — В следующем месяце он снова меня обгонит!
Как только все мои коллеги разошлись по своим делам, я прошёл в свой кабинет и…
Представшая передо мной картина глубоко меня удивила.
Спящих сятэев и кёдаев якудзы больше не было. Рядовые бойцы куда-то исчезли. Логично предположить, что они проснулись и сами ушли. Но без приказа младшего лейтенанта они этого сделать явно не могли. Судя по всему, Фува Шихей сам приказал им возвращаться домой.
Добровольно оставил себя без охраны.
Да, Шихей никуда не исчез. Более того, он встретил меня низким поклоном. Хотя просто «низким» назвать его невозможно. Фува Шихей сидел на коленях и, широко расставив руки, упирался ими в пол. Его лоб тоже касался холодного кафеля, а растрёпанные чёрные волосы и вовсе распластались на гладкой поверхности, по которой я ещё час назад ходил.
Более унизительной позы для японца и придумать сложно. Но я искренне не мог даже предположить, с какого перепугу Шихей решил такое вытворить. Это слишком непохоже на члена якудзы. Он ведь даже не догадывается, что я спас ему жизнь. Для него всё должно выглядеть так, будто я ударил его в спину, а потом он пришёл в себя в ослабленном состоянии.
Или нет?
— Фува-сан, что тут происходит? — прямо спросил я.
— Спасибо вам, Ками-сама, спасибо вам, Ками-сама, спасибо… — бормотал он.
Ками? В переводе с японского это значит «бог». Либо он кланяется не мне, либо же он считает, что я — один из японских богов.
— Ками-сама, пожалуйста, простите меня за то, что я сотворил. Простите меня за мои угрозы. Вы уже достаточно наказали меня, но если вы хотите повторить — сделайте это ещё раз. Я выдержу!
— Фува-сан, очнитесь, пожалуйста. Поднимитесь с колен, — попросил я.
Да что б меня! Ну как можно было влипнуть в такую ситуацию? Третий по значимости член семьи Фува протирает собой пол в моём кабинете. А я ведь этого не просил. Почему ему вообще взбрело в голову, что я — какой-то бог?
Может, Аматэрасу решила подшутить над моим врагом?
Нет. Вряд ли. Она обычно не лезет в мои проблемы. Да и её присутствия через свой глаз я не почувствовал. Видимо, ответы на мои вопросы кроются где-то ещё.
— Кацураги-сан, я всё понял. Я узрел! — заявил Фува Шихей. — Я сильно ошибался. Мне нельзя было так поступать с вами. Теперь я готов идти до конца!
Что он несёт? До конца чего он готов идти? Что ж, видимо, мне стоит ему подыграть. Может, это не очень гуманно со стороны врача, но к бандитам я иначе относиться не могу. Сейчас ему смертельная опасность не угрожает, в срочной помощи он не нуждается. Но надо понять, что за чертовщину он вообще несёт.
— Расскажите мне, Фува-сан, что вы узрели? — поинтересовался я.
— Сначала я испытывал гнев по отношению к вам. А потом вы лишь слегка коснулись моей спины, и я… Потерял сознание. Окунулся во тьму, — принялся объяснять Фува Шихей. — А уже после этого произошло нечто невероятное. Я почувствовал, как мой гнев убивает меня изнутри. И я умер. И даже смирился с этим. Потому что любой якудза должен готов принять свою смерть без страха! Но… — его голос стал тоньше. — Я хоть и смирился, но мне было страшно.
Чёрт меня раздери, теперь всё ясно. Со стороны может показаться, будто Фува Шихей сошёл с ума. Учитывая, как долго его мозг пробыл без адекватного кровообращения, такое чисто теоретически действительно могло произойти. Однако дело вовсе не в этом. Его мозг СОВСЕМ не пострадал.
Просто он испытал новый опыт, который многие люди путают с чем-то сверхъестественным. Он в мире не один такой.
Нечто подобное испытывали все, кто оказывался в состоянии клинической смерти и выживал впоследствии.
Свет в конце туннеля, чувство наблюдения за собственным телом со стороны, общение с богом, умершими родственниками и так далее.
На деле же всё куда менее прозаичнее. Просто из-за недостаточности кровообращения головной мозг и его клетки начинают голодать без питательных веществ и кислорода. Из-за этого отделы нервной системы отключаются один за другим.
Но некоторые отделы работают дольше остальных, терпят до самого конца. К примеру, часто такое происходит с отделом коры головного мозга, который отвечает за анализ информации, поступающей от слуховых рецепторов.
В таком случае люди слышат, как врачи пытаются их реанимировать. Иногда заявляют, что видели себя и медиков со стороны. Летали над ними и наблюдали за собственным спасением. Что это? Душа?
Нет.
Это мозг играет с нами злую шутку. Некоторые нейронные цепочки продолжают работать и создают иллюзию того, что остальные органы чувств тоже работают. По сути, это работает точно так же, как обычный сон.
Во сне мы видим, хотя наши глаза закрыты, и слышим голоса, которые в спальне не звучат. Иногда даже чувствуем прикосновения и запахи. Всё это — помехи в головном мозге.
С другой стороны, спорить с теми, кто верит в существование загробного мира и отделение души от тела я тоже не стану. После того, как я сам переместился в этот мир, отрицать существование души я уже не могу.
Но в случае с клинической смертью я всё же больше склоняюсь к теории иллюзорности восприятия того, что испытывает наш мозг.
Короче говоря, Фува Шихей из-за своих иллюзий решил, что я — бог, который спас его от смерти.
И у меня появилась мысль на тему того, как можно подкопать под якудзу и семью Фува в частности.
Ох и нехорошо же так поступать… Но с другой стороны, как-то с бандитами бороться в любом случае надо. Да, я собираюсь его обмануть, но лишь отчасти. И вовсе не ради вреда ему или его соратникам.
А ради освобождения моей клиники от гнёта якудзы.
— Я — не бог, Фува-сан, — прямо сказал ему я. — Однако это действительно я помог вам вернуться к жизни.
В целом, в моих словах практически нет ни капли лжи. Он уже был на грани смерти, и я его спас. Правдой тоже можно манипулировать в своих целях. А с такими, как члены семьи Фува, только так и можно воевать.
— Я уже всё понял, Кацураги-сама, — вновь поклонился он, но на этот раз на колени падать не стал. — Я очень виноват перед вами. Как видите, я даже отпустил всех своих подчинённых. Я перед вами абсолютно беззащитен. После того, что вы сделали, моя жизнь теперь в ваших руках. Если хотите — можете меня убить. Если пожелаете — я сам сделаю сэппуку… — Шихей потянулся к поясу, где у него был спрятан нож.
— Нет! — воскликнул я. — Не смейте вредить себе.
— Желаете сделать это сами?
— Опять же — нет, — повторил я.
Такое впечатление, что Фува Шихей постепенно отдаётся шизофрении, но «психоанализ» говорит, что он в полном порядке. Скорее всего, сятэйгасира просто отдался какому-то религиозному трансу после того, что случилось с его сознанием в короткий период клинической смерти.
А вот теперь — самое время рискнуть.
— Я не хочу, чтобы вы вредили себе, — произнёс я. — И в то же время мне не хочется, чтобы вы причиняли боль другим людям. Понимаете, о чём я говорю, Фува-сан?
— К-кажется… Погодите… — замялся он. — Вы хотите, чтобы я покинул якудзу⁈
О-о, быстро же он пришёл в себя! Однако в его голосе нет агрессии. Он всё ещё считает меня своим авторитетом. И мне придётся этим воспользоваться. Ранее я завербовал нескольких сятэев — младших братьев якудзы. Затем у меня возникла мысль добраться до кёдаев, но я даже не думал, что уже в ближайшее время смогу взять под контроль сятэйгасиру — младшего лейтенанта.
А он не просто лейтенант. Он — младший сын оябуна. Родной сын. Через него я смогу влиять на семью Фува. С этого момента Шихей станет моим главным козырем.
— Я не хочу, чтобы вы покинули якудзу, Фува-сан, — покачал головой я. — Однако взамен за спасение вашей жизни я хочу, чтобы вы больше никогда не вредили кому-либо. Не отбирали чужие жизни. Боги уже наказали вас за то, что вы вели такой образ жизни. Скажите, скольких людей вы убили до этого?