Мужчины в плане гормональной системы гораздо более устойчивые. Они способны горы сворачивать за пределами дома. Но если дома кто-то начнёт давить на здорового мужчину, рано или поздно его гормональная система превратится в бесполезный набор веществ. Мужчине от природы необходимо безопасное место, где он может восстановить силы. Только тогда он будет выполнять свои функции за пределами уютного дома.
А женщине нужен уют всегда. Так уж устроены наши организмы. Система сложная, но привыкнуть к ней можно. Вот только в рамках якудзы ни о каком здоровье не может быть и речи.
Дочь прогнали, отца все боятся, потому что он может навредить или убить. Бесконечный стресс, который заставляет надпочечники бесконтрольно вырабатывать глюкокортикостероиды.
Я всегда пользовался одной пословицей. Разумеется, она не совсем медицинская, но суть проблемы очень хорошо отражает. «Большое количества стресса и глюкокортикостероидов равноценно заболеванию ВИЧ инфекцией с последующим переходом в СПИД».
И там, и там иммунная система полностью теряет свою работоспособность. Да, ВИЧ опаснее, но даже обычный стресс может довести человека до подобного состояния.
Именно поэтому я всем своим пациентам первым делом говорю: «Успокойтесь!» А потом добавляю щепотку «харизмы». Это уже хорошее начало для лечения любого заболевания.
Пока я размышлял о стрессе и его влиянии на организм человека, Фува Джузо провёл меня в покои оябуна местного рода якудзы. Сразу видно, что тот меня ждал не ради того, чтобы поужинать или побеседовать в комфортной обстановке.
Меня привели в обычный зал, где в тени восседал на мягкой поверхности для медитаций сам оябун. Фува Рёкэн — отец Джузо, Шихея и Йоруити. Хотя, возможно, детей у него больше, просто мне пока что довелось встретить лишь троих. Старший лейтенант, младший лейтенант и их юная сестра.
— Оставь нас наедине, Джузо, — кряхтящим голосом произнёс Фува Рёкэн. Его голос пронёсся эхом по всей комнате.
Как только Фува Джузо закрыл за собой дверь, я сдержанно поклонился Рёкэну.
— Будем знакомы, Фува-сан, — спокойно произнёс я. — Кацураги Тендо.
— Давно я хотел с вами встретиться, Кацураги-сан, — медленно, чеканя каждый слог, произнёс Рёкэн.
Только сейчас мне удалось разглядеть в полумраке, как выглядит оябун семьи Фува. Низенький лысый старик с густыми седыми бровями и длинной бородкой. Растительности на его лице практически не было. Вся она сконцентрировалась на верхней губе и подбородке.
Свойственная японцам черта. Среди них редко встречаются мужчины с окладистой бородой, закрывающей всю нижнюю половину лица.
— Мой младший сын — Шихей — рассказал мне, как прошла ваша с ним встреча, — произнёс он.
Вопрос только в том, что он ему рассказал⁈ Эту информацию можно интерпретировать по-разному.
— И какой из этого вы сделали вывод, Фува-сан? — поинтересовался я.
— А какой я мог сделать вывод, по-вашему, Кацураги-сан? — хмыкнул он. — К вам приехали посланники семьи Гакити. Акита Такехиро и Тошиба Гото. И вы, судя по всему, отказались от сотрудничества с ними. Затем появился мой сын, и ему сразу же стало плохо. Это был не первый его приступ. Но он мог оказаться последним. Однако вы спасли ему жизнь. Именно поэтому я и захотел встретиться с вами лично. Шихей говорит о вас так, будто вы теперь его второй отец или родной брат.
Фува Рёкэн медленно поклонился, после чего произнёс:
— Спасибо, что помогли моему сыну и нашему сятэйгасира, Кацураги-сан.
— Это — моя работа. Ничего более. Не стоит думать, что я сделал это из-за преданности вашей семьи.
Лучше обозначить свою позицию сразу. Рёкэн может решить, что я таким образом выслужился перед ним, чтобы обзавестись новыми связями и взрастить репутацию в семье Фува.
— Однако же я хочу отблагодарить вас иным способом, — продолжил оябун. — Вы привыкли к свободе, но до сих пор не осознали, что может подарить работа под надзором надёжного человека. Я предлагаю вам стать частью нашей семьи, Кацураги-сан. Не все члены якудзы занимаются грязной работой. Вы можете стать частью нашей административной ветви. Личным врачом моей семьи. Даю слово, вам будет обеспечена безопасность. А приток денег сильно возрастёт в сравнении с тем, что вы сейчас имеете.
Да-да. Невероятно соблазнительное предложение. Лучше бы вложились в развитие медицины Токио и не трогали меня лишний раз.
Мой ответ на такие предложения очевиден.
— Я вынужден отказаться, Фува-сан, — ответил оябуну я. — Мои принципы не позволят мне работать совместно с якудзой. Достаточно и того, что я помогаю вашим людям практически каждый день.
— Хо-хо! — усмехнулся Фува Рёкэн. — Так значит, вы решили, что обладаете полной свободой воли? Считаете себя самураем одиночкой? Нет, Кацураги-сан. Это так не работает. Самурай без хозяина — это ронин. А быть ронином — это позор. Однако наш современный мир так устроен, что любого ронина прижмут к ногтю. Ему всегда найдётся новый хозяин.
— Я — сам себе хозяин, — ответил я. — Этот короткий экскурс в истории был, несомненно, интересен, но меня он не интересует. Я отказываюсь от награды, Фува-сан.
— Не получится, — усмехнулся он. — Я предполагал, что вы дадите такой ответ. На ваш счёт уже переведены полмиллиона иен. В качестве маленькой благодарности за помощь с Шихеем.
— Мне не нужны эти деньги, я переведу их назад, — тут же ответил я.
— Не получится, счёт уже заблокирован. Я знал, что вы можете упереться и попытаетесь отказаться от денег. Нет, Кацураги-сан, вернуть их вы уже не сможете. Заодно научитесь, каково это — работать со мной. За любое хорошее деяние следует щедрая награда. Скоро вы поймёте, что отказываться от сотрудничества — это большая глупость.
— В таком случае я переведу эти деньги в фонд развития медицины в Сибуе, — пожал плечами я. — От этого выиграют и мои клиники, и несколько других, находящихся в вашем районе.
— Кацураги-сан, да сколько же вам лет? — поморщился оябун. — Ведёте себя так, будто вы — взбунтовавшийся четырнадцатилетний подросток, который не хочет слушать своего отца.
— А… Даже так? — я на пару секунд потерял дар речи. — Нет уж, Фува-сан, обойдёмся без этого бреда. Отец у меня есть, и не надо себя с ним сравнивать. Дело не в бунте, а в принципах. Думаю, этот разговор уже пора заканчивать.
Я не стал лишний раз хамить и сделал всё в соответствии с японскими традициями. Поклонился Фуве Рёкэну, после чего развернулся и направился к выходу из его покоев.
— Стойте, Кацураги-сан! — проревел он.
Я впервые услышал, как он повышает свой голос. И судя по шороху в другом конце комнаты, он поднялся со своего футона.
— У вас ещё остались вопросы? — обернувшись, спросил я.
Да, мне приходилось разговаривать с самым опасным человеком Сибуи. Но я мог сделать с ним всё, что угодно. Он не понимал этого, но чисто инстинктивно чувствовал, как и любой зверь. Ощущал опасность, которую я источаю, хоть и не мог себе объяснить, откуда она берётся.
— Я хочу, чтобы вы помогли и мне, Кацураги-сан, — заявил он. — Можете сколько угодно отрицать мой авторитет. Мне всё равно. Когда-нибудь вам всё равно вправят мозги. Но я уже слишком стар для этого. Всё, что мне нужно, это прожить ещё несколько лет, чтобы научить своего старшего сына, а затем передать ему бразды правления. Я обследовался у нескольких врачей. Мне сказали, что жить мне осталось недолго. Меня убивает сразу несколько хронических заболеваний.
Я не стал использовать «анализ». На этот раз мои силы подчинились мне и даже не попытались самостоятельно активироваться. Видимо, ощутили, что я пока что не желаю помогать этому человеку. Явно не здесь и не сегодня.
— Если вас уже осматривали другие врачи, зачем вам понадобился я?
— Потому что вы — лучший врач в Токио, Кацураги-сан. И об этом знает вся Сибуя. И не только Сибуя. Все мои конкуренты уже ногти себе до крови сгрызли, осознавая, что на моей территории находится ваша организация. Как видите, даже семья Гакити попыталась вас к себе переманить.
— Да не может меня никто переманить! Что же вы никак не поймёте⁈ — воскликнул я. — Моя клиника вам не принадлежит. Я вам не принадлежу. Плевать, что там думает семья Гакити. Я работаю в соответствии с законом. Вот и всё.
— Так или иначе, Кацураги-сан, я наслышан о том, как вы интересуетесь медициной и сложными случаями, — усмехнулся он. — И поэтому я могу пообещать вам, что, осмотрев меня, вы уже не сможете отказаться от дальнейшего лечения.
Ох, какой же подлец… Тут он точно попал в моё слабое место. Я никогда не упущу интересного пациента. Будь он хоть террористом, хоть тайным правителем всего мира — плевать! Особый клинический случай я упустить не могу.
— Пройдёмте в смотровую комнату, где ранее обитал наш покойных врач, — заявил оябун. — Даю слово, если вас не заинтересует мой случай, я не стану препятствовать. Сможете уехать домой, когда захотите.
Фува Рёкэн медленно поднялся, скинул с себя кимоно и прошёл в комнату, которая сообщалась с его личными покоями. Он даже не проверил, пойду ли я за ним.
А я пойду. Один раз осмотрю его, а дальше уже буду решать, имеет ли смысл оставаться здесь ещё на какое-то…
Весь поток моих мыслей замер, когда я дал волю своему «анализу». Он тут же ударил мне по голове, сообщив, что прямо за дверью скрывается человек, которому срочно нужна моя помощь.
Интересно… Видимо, Фува Рёкэн оказался прав. В нём скрывается что-то по-настоящему отвратительное. Онкология? Нет… Частоты совсем другие.
Я вошёл в комнату, отдавшись своему любопытству, и увидел обнажённую спину оябуна. Сморщенная кожа была покрыта сетью татуировок. Вот только силуэт на его спине резко выделялся на фоне рисунков.
Лицо. Человеческое лицо.
И оно не являлось частью татуировки. Лицо на спине оябуна было частью его тела.
Глава 18
Ох и давно же я не видел таких мутаций… Причём со стороны в тусклом свете с ходу и не скажешь, что у Фувы Рёкэна есть какие-то эстетические проблемы. Даже татуировка на спине изображает какого-то мифическо