— Всё верно, доктор Кацураги, вы правы. Если бы там обнаружили только антитела, то разводить такой шум-гам не пришлось бы, — ответил Романовский. — Однако на этом дело не закончилось. Наши коллеги провели дополнительные испытания. Изучили клетки этого пациента и поняли, что «Фебрис-12» априори не может к ним присоединиться. Как бы вирус не менялся, организм этого человека всегда будет отторгать инфекцию и выделять новые антитела. Кстати, титр этих антител очень высок. Его кровь ещё перепроверили несколько раз и поняли, что уровень иммунных белков всё время держится примерно на одном уровне.
А вот это уже совсем другой разговор. На такое даже моя магия неспособна. Точнее, чисто теоретически я бы мог перенастроить чьи-то клетки с помощью «генетического анализа», но это слишком энергозатратно. Да и нельзя быть уверенным, что после моих модификаций человек не пострадает.
— Похоже, мы имеем дело с какой-то аномальной мутацией, — произнёс я. — Получается, что этот человек не приобрёл иммунитет. Он с ним родился.
— Именно, доктор Кацураги! Вот об этом я как раз и говорю, — улыбнулся Романовский. — Нам крупно повезло, что мы его обнаружили. Находка абсолютно случайная. Но раз нам удалось найти такого человека методом простого планового обследования, то практически наверняка в мире есть ещё люди с врождённым иммунитетом.
— Да, но продолжать поиски не имеет смысла, — заключил я. — Нам хватит и одного человека с иммунитетом. Главное, чтобы это не оказалось ошибкой.
— Поэтому и нужно съездить туда самостоятельно, — произнёс Романовский. — Ещё раз сделать ему тест на «Фебрис-12» уже нашим оборудованием. А заодно взять у него материал, чтобы сделать анализ ДНК.
Мне для этого оборудование не понадобится, но для остальных врачей всё равно взять придётся. Надо будет поднять на собрании вопрос, чтобы туда направили именно меня. Осмотрев его «анализом», я смогу получить гораздо больше информации. Если всё получится, это станет прорывом.
Изучив все его клетки и антитела, можно будет восстановить генетический код «Фебрис-12». Да, вирус постоянно меняется, но у него должно быть стабильное генетическое ядро, которое управляет всеми остальными функциями. Ведь каким-то образом организм этого пациента умудряется блокировать абсолютно любое присоединение изменчивого вируса!
Определим последовательность генов в ядре и получим ключ к победе.
Закончив беседу, мы переместились в главный зал, где собрались все сотрудники научно-исследовательского комплекса. Сначала выступил Романовский и рассказал о произошедшем всем остальным коллегам.
Я заметил, что Мэтью Родригес на протяжении всей истории пожёвывал язык. Видимо, до сих пор легче не стало после небольшого наказания, которое я ему устроил.
Между тем, я понял, что найденный пациент с иммунитетом очень кстати подходит под мою ложь, которую я поведал Родригесу, чтобы тот от меня отстал. Теперь он более охотно поверит, что у японцев имеется врождённая способность бороться с вирусом.
— Что ж, спасибо, что поделились с нами новостями, Семён Андреевич, — поблагодарил коллегу главный инфекционист Сорокин. — Мы обязательно направим туда наших сотрудников для взятия анализов у пациента, но пока что стоит это отложить, поскольку у нас появилось другое неотложное дело. Я тоже вынужден сообщить вам новость, коллеги. Вот только у меня она плохая.
Члены группы «Двенадцать» заметно напряглись, когда услышали эти слова.
В этот момент я осознал, что на протяжении всего собрания Сорокин и Романовский говорили на английском языке, поэтому все иностранные коллеги их прекрасно понимали. Я уже настолько привык переключаться между языками, что порой даже не сразу понимаю, на каком конкретно разговаривают окружающие меня люди.
— Детекторы, которые расставили сотрудники первой группы вокруг зоны падения метеорита, передали, что где-то в районе ядра происходят изменения, — продолжил Сорокин.
— Какого рода изменения? — поинтересовался Купер Уайт.
— Детекторы перестали фиксировать вирусы. Их концентрация резко упала, и зона, окружающая ядро, стала безопасной. Предположительно безопасной, — сказал главный инфекционист.
— Так это же хорошо, разве нет? — спросил Эдвард Шепард. — Почему тогда вы сказали, что новость плохая?
— Смотрите, по идее это может означать, что количество вируса в ядре иссякло, и скоро «Фебрис-12» ликвидирует сам себя. Но мы должны это проверить. В этом и заключается плохая новость. Нужно направить туда новую группу. Предыдущая так и не смогли добраться до ядра, но это, возможно, получится сделать вам.
— «Возможно», «предположительно», — процитировал Сорокина Мэтью Родригес. — Как мы можем идти туда, если не знаем наверняка, насколько это вообще безопасно?
Родригес частично прав. Но иного выхода у нас нет. Хотя я уверен, что он перебил Сорокина лишь для того, чтобы ещё раз показать свой характер. Этому человеку очень нравится делать вид, что он умнее всех.
— А мы и не узнаем, если не проверим, доктор Родригес, — сказал я. — Эту вылазку к ядру нужно осуществить в любом случае. Я согласен с доктором Сорокиным, — я перевёл взгляд на главного инфекциониста. — Сколько всего у нас детекторов, Анатолий Викторович?
— Ровно шесть. Как раз по одному на каждого из вас. Разумеется, вы пойдёте с охраной, разделитесь на пары «врач и военный» и выдвинетесь к детекторам. Ваша задача — взять полученные образцы, затем загрузить в детекторы новые реактивы и перенести оборудование ещё ближе к ядру. Возможно, у нас наконец-то появится шанс понаблюдать за ним вблизи.
А дело набирает обороты. Мы можем получить возможность взаимодействовать с ядром, а затем ещё и встретимся с пациентом, у которого оказался врождённый иммунитет. Если сложить всё это вместе, то может получиться план по уничтожению вируса.
Также можно попробовать уничтожить ядро лекарской магией, но я ещё не знаю, как оно отреагирует на неё. В данном случае моя сила может наоборот навредить.
Неизвестно, что случится, если вирус из метеорита выработает иммунитет к лекарской магии. В теории это может привести к ещё большим проблемам.
— План ясен, — кивнул Адлай Иманати. — Но я думаю, никто не будет возражать, если я задам один резонный вопрос. А что мы будем делать, если вирус там всё же есть, и мы все заразимся, как и первая группа?
— К сожалению, от этого мы не застрахованы. Мы все знали, на что шли, — заключил Сорокин. — Однако на этот раз мы не наступим снова на одни и те же грабли. После возвращения все сдадут тесты и на сутки останутся в инфекционных боксах.
— А что же вы сами туда не пойдёте? — вновь съязвил Мэтью Родригес. — Почему отправляете нас?
Шепард что-то шепнул своему американскому коллеге. Видимо, попросил его не затевать ссору, но Родригес лишь отмахнулся.
— Доктор Родригес, скажу прямо, меня предупреждали насчёт вас, — нахмурился Сорокин. — И я не позволю вам закатывать скандалы и подначивать других на бунт. Все эти планы придумываю не я. Всё согласуется с руководством «ВОЗ», в том числе и с генеральным директором. Я отчитываюсь перед ним регулярно.
— И всё же я… — вновь растягивая каждое слово и размахивая указательным пальцем, принялся спорить американский врач.
Да что ж с ним такое? Опять сделать так, чтобы он язык прикусил? Это нужно прекратить. Нам предстоит опасная экспедиция, все и без того напряжены, а он нагнетает ещё сильнее. Если это продолжится, кто-нибудь из врачей примет его позицию и откажется выполнять приказы «ВОЗ».
— Более того, доктор Родригес, — решил я вступиться за Анатолия Викторовича. — Этим научно-исследовательским центром руководит доктор Сорокин. Давайте не будем забывать, что мы здесь гости.
— Гости⁈ — хмыкнул Родригес. — Да на нас вся эта группа и держится!
— Вот именно, — кивнул я. — Именно поэтому нужно собраться и сделать то, что от нас требуется. Каждый из нас оставил за своей спиной семью, друзей и других близких людей. Может, вы хотите всё бросить и рискнуть их жизнями? Мы должны продолжать.
Услышав мои слова, все врачи, кроме Родригеса, одобрительно закивали. Кажется, мне удалось поднять их боевой настрой.
— Золотые слова, доктор Кацураги, — кивнул Сорокин. — Значит, решено. На этом собрание можно заканчивать. Пора приступать к подготовке. Завтра ровно в шесть утра выдвинетесь к ядру.
Остаток дня мы посвятили сборам. Каждому выдали комплект защитных костюмов. Мы проверили их герметичность, а ближе к вечеру пришли в лабораторию, где Семён Андреевич Романовский провёл для нас небольшую лекцию, объясняя, как работают детекторы.
Оборудование оказалось довольно компактным. В одиночку его переносить трудно, но если учесть, что с нами пойдут военные, мы сможем довольно быстро перетащить каждый детектор непосредственно к ядру.
На следующее утро мы погрузились в машину, и нас увезли в тот самый лес, куда упал метеорит. Я рассчитывал увидеть огромный кратер, но там его не оказалось, поскольку ядро при падении потеряло скорость. Если кратер и есть, то он глубоко в лесу, и на расстоянии десяти километров его не видно.
— Какая же здесь природа! — восхищённо воскликнул Адлай Иманати, когда мы высадились и начали переодеваться в защитные костюмы. — Мне приходилось летать в другие страны, но познакомиться с флорой шанс так и не выдался.
Тут я полностью согласен с африканцем. Природа России может впечатлить даже больше, чем экзотика его родных краёв.
— Соберитесь, доктор Иманати, — сделал ему замечание Мэтью Родригес. — Мы не в туристический поход отправились.
Уже в начале нашей экспедиции между Родригесом и Иманати чуть не завязалась перепалка. Только этого нам не хватало. Мне уже начинает казаться, что Мэтью специально хочет всех рассорить. Как будто он на стороне вируса выступает, а не на нашей!
Надеюсь, что «Фебрис-12» ещё не научился контролировать людей. Но если такое когда-нибудь вскроется, Родригес будет первым, в ком я заподозрю предателя.
Разделившись на пары, мы направились каждый по своему маршруту. До детекторов предстояло пройти семь километров, а затем ещё три до самого ядра.