знёс он. — Я постараюсь закончить быстрее.
— Не торопитесь. Ни боли, ни крови я не боюсь, — ответил я.
— Ха-ха! — рассмеялся гематолог. — А я тороплюсь не из-за этого. Просто после вас меня ждёт ещё пять пациентов. Хочется успеть домой хотя бы до полуночи.
Страны разные, а врачи перерабатывают везде одинаково. Всё-таки разговоры о разной медицине не всегда имеют смысл. Да, где-то качественнее оборудование. И да, где-то врачей обучают более тщательно. Но перерабатывают по итогу все. Такова особенность профессии. Выгореть рискует каждый специалист.
Потапов подготовил специальную иглу, нащупал точку на грудине, которая располагалась на уровне третьего-четвёртого межреберья, а затем ввёл её в кость.
Да… Стоит отметить, манипуляция крайне болезненная даже с учётом анестезии. А я порой думал, что пациенты жалуются на неё попусту. Хотя уверен, всё зависит от опытности гематолога.
После введения иглы Потапов присоединил к ней шприц и вытянул с помощью него примерно полмиллилитра костного мозга. Затем сразу же заклеил место прокола стерильной салфеткой.
Ничего зашивать в данном случае не надо. Вся зона прокола заживёт самостоятельно. Тем более, я смогу залечить её своей магией, если она будет мне мешать.
— Вот и всё, доктор Кацураги, — произнёс Потапов. — Результат постараюсь подготовить в ближайшие двое суток. Исследование костного мозга мы делаем быстро. Сейчас, пожалуйста, посидите в палате под присмотром медсестры хотя бы полчаса, а потом уже мы переведём вас назад в терапевтическое отделение.
— Благодарю за помощь, Виктор Николаевич, — сказал я и тут же провалился в сон.
Либо транквилизатор подействовал слишком сильно, либо организм и вправду ослабел из-за развивающейся болезни, но бодрствовать я больше не мог.
Проснулся через пару часов только для того, чтобы на своих двоих перейти в терапевтическое отделение, а затем снова заснул.
Ничего, продержусь. Как только у меня на руках будет результат обследования костного мозга, я сразу же смогу перестроить свои клетки и вернуть им былое здоровье.
А пока что придётся перетерпеть симптомы опаснейшего заболевания.
Я проспал до самого утра. Но встал относительно бодрым. Послеоперационная рана почти не ныла. Я был полностью готов к работе. Умылся, позавтракал, созвонился с Сайкой и родителями, после чего прошёл в ординаторскую, чтобы узнать, есть ли у Сергеева для меня работа, но вместо него нашёл Игоря Щербакова.
— Доктор Кацураги, а я как раз вас и хотел найти! — заявил он. — У нас травматолог на больничном, а вы, насколько я знаю, неплохо разбираетесь во всех медицинских сферах. Можете пройти со мной в диагностическое отделение? У нас там… Особая ситуация.
— Помогу, без проблем, — кивнул я. — А что случилось-то?
— Да там один человек, скажем так… Сам того не желая, присел на шпагат. А вернуться в прежнее состояние уже не может.
Глава 17
— Сам того не желая, сел на шпагат? — удивился я. — Как такое вообще возможно?
— Да я тоже не могу этого понять! — воскликнул Щербаков. — Это всё, что передали из приёмного отделения. Сейчас пациента уже повезли в диагностическое, чтобы сделать рентген. Надо придумать, что с ним делать дальше.
Что ж, тут не поспоришь. Если человек каким-то образом и в самом деле умудрился, будучи абсолютно неподготовленным, сесть на шпагат, я даже с трудом могу представить, какие повреждения ему пришлось пережить.
Связки, сухожилия, суставы — всё могло подвергнуться изменениям. А если учесть, какие травмы могли получить сосуды и нервы из-за смещения костных структур, лучше помочь этому пациенту как можно скорее.
Там один только болевой синдром может свести человека с ума.
Я направился вслед за Игорем Алексеевичем в диагностическое отделение. Стоны были слышны даже издалека. Похоже, пациента как раз пытались поместить в рентген-аппарат. Разумеется, в положении лёжа, ведь стоять он уже не мог.
— Пожалуйста, стойте! Не могу больше! — прокричал мужчина. — У меня сейчас ноги отвалятся, если вы продолжите!
— Стоп! — крикнул я медсёстрам. — Перестаньте его туда заталкивать. Почему он всё ещё жалуется на боль? Ему ввели хоть какие-нибудь болеутоляющие?
— Вообще-то… — растерялась медсестра. — Игорь Алексеевич сказал, что нужно сделать ему рентген тазобедренных суставов. Поэтому мы и поспешили, чтобы…
— Всё нормально, это моя промашка, доктор Кацураги, — вздохнул Щербаков. — Нужно было уточнить, что пациента следует обезболить. Внутривенно вводим болеутоляющее! — скомандовал он. — Ждём, когда станет легче, а уже после этого делаем рентген.
Пока медсёстры возились с обезболивающим, я осмотрел больного «анализом», а затем решил расспросить его о произошедшем.
— Как вы оказались в этой позе? — спросил я.
— Только не думайте, пожалуйста, что я перепил и решил выдать такой трюк сам! — ответил мужчина. — Я трезвый. Меня с работы сюда привезли. Я клиенту машину чинил. Но допустил очень глупую ошибку… Ужасную.
Он аж поёжился, вспомнив, что с ним произошло. А я тем временем начал догадываться. Похоже, пациенту повезло. Очевидно, что его чем-то придавило. Обошлось шпагатом, хотя могло придавить насмерть.
— Я забрался под машину, которая висела на подъёмнике, — признался он. — Инструменты хотел поднять, нагнулся и… и прямо в этот момент, как мне уже потом рассказали коллеги, плохо закреплённая машина начала потихоньку наклоняться вперёд, затем слетела с него и передним бампером шарахнула меня по заднице! Ну… В итоге я в такой позе и присел. Сначала даже сознание потерял от боли. Потом пришёл в себя уже в скорой. Меня напарник мой сопровождал, который, сволочь такая, и виноват во всём этом! Это он машину не закрепил!
— Успокойтесь, — попросил я. — Давайте пока что сконцентрируемся на лечении. Кто виноват в произошедшем, разберётесь позже. Это уже не в нашей компетенции. Самое важное сейчас — вернуть вашим ногам прежнее состояние.
— Вы уж постарайтесь, пожалуйста, доктор, — взмолился мужчина. — Я только-только нашёл себе достойную работу. Мне семью кормить надо. Я даже не уверен, что смогу позволить себе длительный больничный. А уж инвалидность… Нет, я не могу остаться калекой.
— Вы им не останетесь, — помотал головой я.
— Да у меня ноги, как у пластиковой куклы разошлись! — воскликнул он. — Это вообще можно как-то исправить?
— Говорю же вам, сейчас мы всё сделаем, не переживайте. Но в стационаре вам всё равно придётся полежать какое-то время. Нужно будет дать суставам и связочному аппарату восстановиться, — объяснил я.
Пациенту ввели анестезию, затем начали готовить к рентгену, но снимки меня не интересовали. Я уже увидел всё, что мне было нужно. «Анализ» показал, в чём кроется проблема.
Больному вывихнуло оба тазобедренных сустава. К счастью, связки и сухожилия остались целы, но их сильно растянуло. Однако растяжение лечить проще, чем разрыв. Если бы ему разорвало связки, пришлось бы потратить гораздо больше времени на лечение. Он бы и за месяц, возможно, не смог бы выйти из больницы.
А так… Навскидку, ему придётся пролежать тут недели две-три.
— Простите, доктор Кацураги, я немного сглупил, — признался Щербаков, изучая снимки. — Нужно было сразу обезболить и приступить к вправлению суставов.
— Не сочтите за оскорбление, но выглядите вы очень плохо, Игорь Алексеевич, — подметил я. — У вас что-то случилось?
— Нет, всё в порядке, — покачал головой он. — Просто я не спал уже несколько дней. Так уж вышло, что я тоже договорился поработать во Владивостоке пару месяцев, но не уточнил, сколько работы на меня взвалят. Тут врачей сильно не хватает. Я постоянно мечусь между отделениями. Голова туго соображает в последнее время.
Такое ощущение, что здесь везде врачей не хватает. В Южно-Сахалинске была точь-в-точь такая же проблема. Хотя по статистике из медицинских университетов выпускается огромное количество врачей. Так куда же они потом исчезают? Неужели меняют профессию? Ответ на этот вопрос я точно не получу. Тут требуется тщательное расследование, которым, по-хорошему, стоит заняться местному министерству здравоохранения.
После того как рентген подтвердил вывих двух тазобедренных суставов, мы добавили ещё анестезии и вправили конечности нашему пациенту. Этот процесс очень болезненный, поэтому без анестезии обойтись было нельзя. Вправлять тазобедренные суставы я уже давно наловчился. В прошлом мире мне это приходилось делать нечасто, зато совсем недавно мы с Рэйсэем Масаши уже повторяли эту технику, когда у нас оказалась пациентка с нарушением мышечного тонуса. Из-за судорог ей вывихнуло ногу, поэтому техника вправления была ещё свежа в моей памяти.
— Спасибо большое, доктор Кацураги, — поблагодарил меня Щербаков. — Дальше я сам.
— Знаете, как дальше вести больного? — на всякий случай уточнил я.
— Да, конечно. Покой, приём противовоспалительных препаратов и… Думаю, хондропротекторы тоже не помешают, — подметил он.
— Согласен с вами, — кивнул я. — В клинических рекомендациях информации об этом нет, но, на мой взгляд, препараты, защищающие костную и хрящевую ткань, точно лишними не будут. Всё-таки суставы тоже были повреждены. Благо обошлось без переломов, но суставные поверхности наверняка немного стёрлись, и это тоже поспособствует возникновению болевого синдрома.
Пока Игорь Щербаков занимался дальнейшим ведением пациента с травмой суставов, я прошёл в терапевтическое отделение, где меня тут же поймал Алексей Георгиевич Сергеев.
— Доктор Кацураги! — удивился он. — Вы что, и вправду поднялись на ноги сразу же после стернальной пункции? Я был уверен, что вы решите и сегодня отлежаться!
— Ерунда, доктор Сергеев, — отмахнулся я. — Самочувствие у меня замечательное.
— Да? — вздохнул он. — А вот Виктор Николаевич так не думает. Доктор Потапов сейчас изучает клетки вашего костного мозга. Заключение будет готово уже через несколько часов.
— Быстрее, чем он обещал, — подметил я. — Гематологи у вас работают очень оперативно.