А русский император недвусмысленно намекал, что, если Пруссия, пусть и тайно, когда официально Фридрих Вильгельм будет высказывать враждебные слова в сторону России, но поможет православному государству… Вот тогда и Россия, возможно также тайно, или явно, но поможет утвердиться Пруссии в Центральной Европе.
Кроме того, направленные деньги на строительство фабрик, заводов, прежде всего, военного назначения, сыграли злую шутку с Пруссией. Там сейчас наблюдается серьёзная нехватка продовольствия, решить которую Россия вполне в состоянии. Так что русский император рассчитывал на бартер, так как наличных денег в Российской Империи пока было мало. А вот той же картошки, которую заставляли выращивать в Привислинских регионах, оказалось весьма много, даже, порой, большей частью она гниёт. В Пруссии же, если не считать Ирландию, более всего любят картофель.
— Я услышал вас во всём, Ваше Императорское Величество. Со своей стороны могу сказать, что если мой король примет ваше предложение, то вряд ли найдётся более счастливый человек, чем я. Я — верный слуга своего государства, но за те годы, что провёл в России, я полюбил и вашу страну, — Теодор Генрих прямо расцвёл, у него даже появился румянец на щеках.
Прусский посол понимал, что король Фридрих Вильгельм должен пойти на эту сделку. При перевооружении остаётся огромное количество оружия, которое проще отдать кому-то бесплатно, чем утилизировать. Ну, а если получается продать или обменять на столь необходимые продукты питания…
Так что тайная сделка между Россией и Пруссией вполне вероятна.
От автора:
✅ Вышел 3-й том Грома
✅ Непримиримая война с преступностью продолжается, но за группой ГРОМ ведут охоту кавказские ОПГ и продажные политики
✅ На 1-й том скидка — https://author.today/work/439421
Глава 15
Пытающийся быть суровым, но с явной хитринкой в глазах, рядом со мной сидел болгарин. Он был один из многих присутствующих на встрече. Но именно этот мужик задавал больше остальных вопросов и был даже излишне активным.
— Живко Войкович, я, конечно, обсуждать ваши возможности не могу. Но то, что вы наобещали, возможно сделать лишь если работать будут многие и многие люди, когда будут налажены поставки оружия и боеприпасов, а ваши воины будут владеть новыми видами вооружения, которые мы можем передать, если будет единый центр и вы станете ему подчиняться… — я посмотрел на болгарина, окинул взглядом всех остальных присутствующих. — И этих условий предполагается ещё огромное число. Все они сводятся к одному — подчинению! Нет… И не надо, найдутся иные. Это всё, господа. Если мы не собираемся много и упорно трудиться, то всё это не имеет никакого смысла. И вы должны понять, что просто так деньги Россия вам давать не будет. Она вам даст деньги на борьбу, на вашу борьбу за вашу же свободу.
Я закончил свою речь, осмотрел присутствующих. Есть некоторое разочарование у них на глазах, но в целом, не критично. Явного отрицания всем тем словам, которые только что прозвучали, я не наблюдал.
Собрание проводили в Силистрии, в помещениях, что были заняты командующим Горчаковым, которого в расположении войск не было — он отбыл в Бухарест прояснять ситуацию с активностью Австро-Венгрии. Так что собрание, или слёт, даже конференция партизанского движения среди балканских народов проходило под надзором заместителя командующего, генерал-лейтенанта Дмитрия Дмитриевича Сельвана. К сожалению, греки были никоим образом не представлены, но и то, что были здесь румыны, болгары, сербы, даже хорваты — уже большой плюс.
Сложностей уже хватало. Но моим людям удалось максимально распространить слух о том, что русские зовут на разговор всех тех, кто готов бороться с турецким игом. Безусловно, об этом наверняка уже знают и турки, и англичане, и французами.
Ну и пусть боятся. Пусть думают о том, что под каждым деревом будет скрываться партизан. А мы ещё и вооружим их таким образом, что страх этот будет не беспочвенным. Однако партизанское движение — это не просто пострелять из-за угла. Это нужно иметь с чего пострелять, иметь пути отхода, иметь базы для кормления и оснащения, медицину и многое-многое другое.
А ещё очень важно, чтобы был координационный центр, штаб, где анализировались бы все возможности партизанского движения, а также поступающая от отрядов информация. Место, откуда поступали бы в партизанские отряды приказы.
И так в этом мире ещё никто не работает. Поэтому и было некоторое отрицание и у товарищей как славянского, так и румынского происхождения, и у командования также я не встречал воодушевленного согласия со всем, что предлагалось.
Но я давил на тех «народных мстителей», что пришли за деньгами и оружием. Демонстрировал и своим поведением и словами, что бесконтрольно стричь Россию, а в данном случае лично меня, не получится. Если я даю деньги, оружие, даже снабжаю по большей части и провиантом, причём таким, что и в русской армии мало кто пробовал, следовательно, я над ними командир, я имею право и обязательства требовать с этих партизан тех действий, которые будут нужны мне.
А ещё я отдаю своих людей. Сотня моих бойцов, а ещё и дюжина кубанцев-пластунов отправятся с этими вероятными партизанами, чтобы учить их, чтобы помогать планировать операции, осуществлять их, демонстрировать возможности нашего вооружения.
И вот не дай Бог сделают какую-либо каверзу моим людям! Я буду не я, костьми лягу, но никакой автономии тогда у Болгарии или Румынии, не говоря уже о независимости, не будет. Вспомнилось выражение: «Всё — Россия, кроме Косово. Косово — это Сербия!»
Так вот, если будут проблемы с сербскими партизанами, которым, между прочим, весьма вероятно придётся партизанить ещё и против австрийцев, то никакого Косово в Сербии не будет. И эту мысль, как мне показалось, я доходчиво донес. Свобода балканских народов должна рождаться не только русской кровью.
— Сейчас прошу пройти всем за прикреплёнными к вам людьми из русской императорской армии. Они в подробностях расскажут вам, что и как предполагается делать. После мы соберёмся и ещё раз обсудим предложения, чтобы в дальнейшем не возвращаться к обсуждениям, а лишь только делать своё богоугодное дело! — сказал я.
Инструктора встали, следом, нехотя, поднялись и представители от партизан.
Я прекрасно понимал, что здесь сидели и те люди, которые могут быть просто случайными. Возможно, были те, кто пришёл из любопытства, или попытать судьбу на то, чтобы получить помощь от русских, ну а потом за эту помощь не турок стрелять и резать, а поросят да коров себе накупить, справить новый дом.
Будут среди собравшихся и те, кто уже завтра поспешит удрать, чтобы сообщить союзникам, нашим врагам, принеприятнейшее известие о начале финансирования русскими партизанского движения. Но работать без того, чтобы все начинания оставались в тайне, в данном деле просто невозможно. Слишком плохо развита коммуникация, нет у нас и специалистов. Третье Отделение в этом отношении вообще не помощник.
— Вы считаете, что это сработает? — спросил генерал-лейтенант Сельван, когда мы остались с ним наедине.
— Мы должны попытаться. Больше, чем здесь сказано, мы предложить не можем. Отбрасывать в сторону вероятные выгоды от нарастающего сопротивления в тылу врага также нельзя. Так что в нашем случае лучше действия, пусть и сопряжённые с риском, чем бездействие, — отвечал я.
Сельван не мог со мной не согласиться. Мы вместе с ним, а также с привлечением генерала-инженера Шильдера составляли своеобразный «Устав мстителя». А Шильдера с Тотлебеном еще и просили провести ряд мастер-классов подрывного дела.
Мои бойцы умели работать с фугасами, но явно не настолько профессионально и дельно, как инженерная служба. Я вообще уверен, что Россия имеет явное преимущество в этой войне — инженеров и подрывников. В ином варианте истории Тотлебин погиб, но есть надежда, что он ещё скажет своё слово сейчас.
— Это все понятно. Но что делать? Стоять на месте мочи больше нет! — после продолжительной паузы неожиданно взорвался Дмитрий Дмитриевич Сельван. — Уже перешли Дунай, Силистрия наша. А дальше? Я запрашивал Горчакова… Нет, стоять.
Я слушал и не мог ничего особо дельного сказать. По моему мнению, нужно идти вперёд. Но не так легко решиться на это. И вопрос не в том, что есть страх поражения, и не только вероятное вступление в войну Австро-Венгрии сдерживает. Против них как раз сконцентрирована немалая группировка войск, куда отбыл Горчаков. Есть чем встретить австрийцев, которые не кажутся принципиальным и сильным противником.
Но есть ещё и фактор болезней. Турецкая армия, да и англичане, и французы, серьёзно страдают из-за эпидемии холеры. Пойдём дальше — спровоцируем болезни в своём войске. Пока профессору Пирогову и его команде получается даже осуществлять некоторые карантинные мероприятия, чтобы не допустить эпидемии. Вот и прибывших на собрание день проверяли на наличие всяких симптомов. Кого-то даже отправили, не пустили в расположение наших войск.
— Дмитрий Дмитриевич, — обратился я к Сельвану, он разрешал общаться без чинов, когда мы наедине. — Нам нужно говорить с профессором Пироговым. Нам нужно двигаться дальше и занимать горы. Он сможет не допустить эпидемии. А мы только в выигрыше окажемся. В этой войне решают не только пушки, но и медицина. Сколько удалось поднять после взятия Силистрии! Такого нет ни в одной армии!
— Это да… Но без приказа командующего двигаться? — со снисходительной усмешкой спросил генерал. — Нет у вас воинской дисциплине. Все более походите на казачьего атамана. Не извольте только обижаться.
Дмитрий Дмитриевич уже привык к тому, что я каждый раз побуждаю и его, да и если бы был Горчаков, так и командующему пришлось бы слушать мои воззвания, что нужно идти вперёд. Враг не сильнее, мы не настолько ослабли после взятия Силистрии. По вооружению уже нет такой катастрофы, как раньше. Уже те пушки и винтовки, что были захвачены в Силистрии, сильно изменили ситуацию. Так что стояние на месте все же не правильно. Ну а начнет Австрия… Успеем развернуться и уйти.