вижного состава, новых пароходов — военных и коммерческих, к развитию телеграфной сети, рудным изысканиям и так далее. Пусть изобретают, придумывают полезные для Отечества новшества и при этом — не задаром. Промышленникам нашим уже сейчас следует обратить внимание на талантливых молодых людей. И выплачивать им стипендии, с условием, что по окончанию учебного заведения, стипендиаты станут трудиться на их рудниках и фабриках.
— Я вижу, Александр Петрович, у вас на все готов ответ. Вот только как соединить ваше предложение об обязательной службе с необходимостью развивать образование?
— Поступившим в университет и в другие учебные заведения, давать отсрочку от службы. Одновременно — ввести кафедры, где обучают военному делу и призывать студентов на ежегодные военные сборы. К примеру, во время летних вакаций. У молодых людей будет меньше времени нахвататься дурных веяний с Запада.
— Да, господин вице-канцлер, вам пальца в рот не клади. Вижу, что решение моего царственного батюшки назначить вас на нынешнюю должность было чрезвычайно мудрым.
— Как и многие другие решения, его величества.
От цесаревича не укрылось, что собеседник произнес слово «многие», но не «все». Выходит, не льстив новый вице-канцлер. И это хорошо. Трон и так окружен льстецами, которые служат не за совесть, а за собственный интерес. В том, что Шабарин служит Отечеству не ради чинов и царских милостей, Александр Николаевич, имел возможность убедиться неоднократно. Со своей смекалкой, изобретательностью и прозорливостью, этот человек давно уже мог бы быть сказочно богат, но ничтоже сумняшеся потратил сумасшедшие деньги на обмундирование, вооружение, обучение и проведение десанта. Да еще потратился на погребение погибших, лечение раненых и вспомоществование семьям. Нет, с таким человеком уж точно следует иметь дело.
В родном доме мне довелось провести ровно столько, сколько будущему императору понадобилось времени на отдых, то есть — всего ничего. Считай — только обнял жену, поцеловал старшего сына, да потетешкал двойняшек. Сказал Лизе, чтобы потихоньку собиралась для переезда в Санкт-Петербург. Высохнет земля, установится погода — и в путь. За это время я успею вступить в должность, ну и обзавестись в столице, соответствующим моему статусу жильем.
Отдав распоряжения своим управляющим и охране, я расстался с домом и отправился в новый путь. Правило трех карет соблюдалось. От одной почтовой станции до другой, от города к городу, цесаревич и я пересаживались из кареты в карету. Харьков, Курск, Тула, Москва, Тверь, Новгород — нигде мы подолгу не задерживались. Известия из столицы, полученные по телеграфу, с каждым днем становились все тревожнее.
И дело было не только в прогрессирующей болезни императора. Джеймс Бонд — мой британский агент — сообщил, что парламент одобрил проект лорда Адмиралтейства Джеймса Грейама о нападении британской эскадры на столицу Российской империи. На деле это означало, что корабли военно-морского флота Туманного Альбиона уже на пути к Санкт-Петербургу. Привычки наглосаксов не меняются веками. Не важно, объявляют они войну или нет — о нападении бриттов вы узнаете за минуту до первого выстрела с их стороны.
По прибытию в столицу я сразу направился в наш Адмиралтейств-Совет. И не просто так, а имея на руках соответствующий рескрипт цесаревича. Все чины высокого ранга в Питере уже понимали, что правящему императору осталось недолго и воспринимали указания наследника престола всероссийского как обязательные к исполнению. Во всяком случае, я на это надеялся.
О действиях союзнических эскадр в Балтийском море в первой версии истории мне было известно. Они обстреливали Ораниенбаум, Свеаборг, Транзунд и даже Выборг, но все это случилось позже — летом. Сейчас же подходил к концу февраль и казалось британцам нечего делать у наших балтийских берегов, но аномальное теплая погода добралась и до Питера. Горожане радовались столь ранней весне. В Зимнем угасал, как свеча, Николай I. А на рейде Христиании собирался британский флот вторжения, под командованием адмирала Ричарда Дондаса.
В Адмиралтейств-Совете меня принял Петр Иванович Рикорд, адмирал, председатель Морского Ученого Комитета. Меншиков, председательствующий в Адмиралтейств-Совете, был занят, а великому князю Константину Николаевичу, товарищу начальника Главного Морского штаба, понятно было не до меня. Вместе со своим братом, цесаревичем, он находился сейчас у одра умирающего императора.
Рикорд с заметным удовольствием пожал мне руку. Я ему — тоже. Будучи председателем Пароходного комитета, адмирал Рикорд организовал испытания мин Якоби, и принимал личное участие в этих испытаниях. Эти мины были установлены в Финском заливе, благодаря чему в прошлом, 1854 году, британский адмирал Непир и его французский подельник Парсеваль-Дашен отказались от планов нападения на Кронштадт. Жаль, что жить этому отважному мореплавателю и талантливому командиру осталось совсем немного.
Меня и прежде порою посещало странное ощущение, что я разговариваю с призраками. Причем, оно весьма усиливалось во время встреч с историческими личностями, которые для меня, человека XXI века давно уже умерли. Вот и сейчас, увидев живого Рикорда, я невольно попытался разглядеть тень грядущей смерти в его глазах. Возраст, болезни, усталость. Испытания долгих морских походов, все это наложило свою печать на председателя Морского Ученого Комитета, но живость ума никуда не делась. Петр Иванович тут же принялся расспрашивать меня о моих технических нововведениях.
И хотя времени было мало, я решил несколько утешить старика, которому не суждено было увидеть мои предложения воплощенными в металл. И потому пустился в рассуждения о броненосцах, мониторах и даже — подводных лодках. Последнее особенно заинтересовало Рикорда. Как человек образованный, разбирающийся в современной ему технике, он тут же задал главный вопрос:
— Я разумеется читал о «Наутилусе» американца Фултона и «Гидростате» Пейерна и знаю, что некоторая польза из подобного типа судов может быть извлечена, но вот насколько они могут быть практичны в военном отношении?
— Именно эти конструкции почти бесполезны, — ответил я. — Чтобы подводное или как выражались прежде — потаенное судно — действительно превратилось в грозное оружие, необходимо множество усовершенствований. Цельнометаллический корпус, способный выдерживать глубинное давление, ходовая машина, система обновления воздуха, вооружение, могущее действовать и в надводном и в подводном положении, органы управления судном и оптические приборы.
Адмирал покивал. Он, разумеется, знал о проекте Спиридонова, который должен был поступить в Морской Ученый Комитет еще в прошлом году и потому спросил:
— Предполагаемые вами подводные аппараты должны будут передвигаться с помощью сжатого воздуха?
Вот тут я его удивил по-настоящему.
— В надводном положении — с помощью усовершенствованного двигателя внутреннего сгорания швейцарца де Риваса, а в подводном — электрического двигателя, изобретенного уже нашим соотечественником Борисом Семеновичем Якоби. Да-да, того самого изобретателя морских мин… Установленные на подводном аппарате, они — двигатели, а не мины — сделают его не зависимым от надводных кораблей и позволят не только скрытно передвигаться в открытом фарватере, но и атаковать вражеские суда при помощи торпед.
Рикорд вздохнул.
— Все это замечательно, Алексей Петрович. Уверен, что такие потаенные суда когда-нибудь появятся в нашем флоте, но по глазам вашим вижу, господин вице-канцлер, что вы прибыли не для того, чтобы развлекать меня, старика. Верно?
— Верно, Петр Иванович, — кивнул я. — Опасность для Отечества, вот что привело меня к вам.
— Вы о готовящемся вторжении британской эскадры в наши воды?
— Да. Только на этот раз они не отойдут от Кронштадта и скорее всего — подвергнут его бомбардировке, в намерении прорвать нашу оборону и войти в устье Невы. И далее — прорваться к Зимнему.
— Простите меня, Алексей Петрович, но это же чистой воды авантюра! — воскликнул адмирал. — Когда совершенно сойдет лед, мы снова минируем фарватер. Ну а батареи Кронштадта и других фортов разнесут заносчивых британцев в щепки.
— Авантюра, согласен, — сказал я, — но подданные королевы Виктории жаждут реванша. И на этот раз осторожничать не станут. Их задача теперь не военное поражение России, полагаю, они уже поняли, что это невозможно… По крайней мере — в обозримом будущем… Нет, они хотят продемонстрировать, что Британская, а не Российская империя по прежнему правит морями и миром.
— Ваши слова, Алексей Иванович, заслуживают самого пристального внимания, я обязательно доведу их до их светлости, князя Меншикова…
— Главное, Петр Иванович, чтобы не стало поздно, — проговорил я.
И в это время за окном грохнуло, так что задребезжали оконные стекла. Рикорд с удивлением посмотрел на часы в большом деревянном лакированном ящике. Было уже около трех часов дня, а в Петропавловской крепости стреляли ровно в полдень.
— Неужели?..
Денис СтарыйБарин-Шабарин 8
Глава 1
Туман над Босфором был густ, пропитанный пороховым дымом после долгой многодневной канонады. Он стелился по воде, скрывая передвижения русских кораблей, словно сама природа благоволила этой дерзкой операции. Павел Степанович Нахимов, адмирал флота, стоял на капитанском мостике пароходофрегата «Владимир», чувствуя под ногами едва заметную вибрацию паровой машины.
Капитан второго ранга Бутаков — командир «Владимира» — отвлек внимание адмирала словами:
— Господин адмирал флота, прибыл Маскальков.
— Соблаговолите, Георгий Иванович, распорядиться, чтобы полковника проводили в мою каюту.
Бутаков откозырял и подозвал вахтенного офицера, передав ему команду флагмана. Сам Нахимов еще некоторое время созерцал дым, поднимающийся над руинами Галаты. Потом сложил подзорную трубу и направился в каюту, которую ему любезно уступил командир «Владимира». Прибывший полковник встал навытяжку и молодцевато щелкнул каблуками.