— Я родился и вырос во время войны с астшаном. Естественно, я неплохо знаю ваши обычаи… Все ваши обычаи, — он помрачнел. В памяти вновь всплыли поляны проведения ритуалов призыва, вырезанные не сумевшими сдержать своего демона одержимыми селения. Боевые химеры, терзающие плоть мертвецов.
В некоторых аспектах даже кланы с их вечной грызней за власть и презрительным отношением к гряземесам, как они называют не пробудивших дар, куда лучше пошедших по пути обуздания тварей с нижних планов астшанцев.
— Вы видели войну, а не Астшан, — мягко заметила Эльгери, словно прочитав его мысли. — А лицо войны одинаково отвратительно.
— Возможно, — не стал отрицать Тар. — Но я видел слишком много… Кто на вас напал?
Эльгери пожала плечами.
— Они не представились. — Свои мысли, кто из кланов может быть причастен к нападению, она решила оставить при себе.
Собрав сухой валежник, горцы быстро соорудили деревянное ложе погребального костра.
Эльгери открыла свой дорожный сундук с необходимыми вещами, небрежно провела пальцами по внутренней стороне излишне толстой крышки.
— Дозволено ли мне будет взять с собой свои вещи? — уточнила она у Тара. — У меня только этот дорожный сундук, — добавила она, стараясь сохранить лицо, чтобы это не выглядело как упрашивание.
— Не вижу сложностей, — пожал плечами принц. — Их погрузят в мою повозку.
— Моя благодарность Первому принцу!
Достав из сундука отрез некрашеного шелка, Эльгери подошла к телу Зуры. Удар демона стер с лица молодой служанки былую красоту. Широко открытые глаза недоуменно, словно не веря, что все уже кончилось, смотрели мертвым взглядом прямо в синие небеса.
Закрыв их, Эльгери приступила к подготовке похоронного ритуала. Жаль, что нет чистой воды и времени, чтобы обмыть тело. И придется обойтись без хинданских благовоний и ароматических масел. Только шелк и огонь, но и этого немало. Достойная награда за храбрость и верность!
— Легкой дороги, — глухо начала она, водрузив закутанное в шелк тело на сухие ветки. Затем голос ее окреп, звеня в напряженной тишине: — Пусть огонь очистит твои грехи! Эльгери Ати Унсан просит почтенных предков облегчить путь Зуры из касты слуг. И даровать ей милость достойного перерождения.
Взяв из рук Драгора заранее зажженный факел, она поднесла его к веткам. Огонь, словно голодный зверь, жадно набросился на сухие дрова. Вскоре вся конструкция пылала. В небеса поднялся столб густого черного дыма. Унося с собой душу верной служанки, пожертвовавшей собой ради госпожи.
Когда казалось бы бесконечный лес закончился, зарядил мелкий, но частый и раздражающе противный дождь, окрасив мир в серые цвета.
Закутавшись в мокрый плащ, Одноглаз с завистью посмотрел на роскошную повозку Первого принца.
Тепло, сухо и бабы под боком. Причем сразу две! О чем еще можно мечтать? Разве что о выпивке. Но тут он подстраховался.
Не здесь! Слишком много желающих!
— Проверю, что там впереди! — Съехав с дороги, он пустил коня в галоп, только комья мокрой земли летели из-под копыт.
Повозка принца и передовой дозор остались за спиной. Скрылись за серой пеленой дождя.
Откинув полу плаща, старый пират ухватился за ремень на груди и подтянул к животу объемистую кожаную флягу, висевшую на перевязи вместо ножен. Меч и к седлу можно приторочить, а самое ценное лучше держать ближе к телу. Исканцы — ребята ушлые. Чуть зазеваешься — и нет твоей прелести, только пустая фляга и честные, хоть и слегка мутные глаза проклятых горцев.
В постоялых дворах, на которых они останавливались во время пути, он постоянно обновлял ценные содержимое фляги. Без особых затей мешая крепкий сидр с хлебным и рисовым вином. От чего и сам не знал, что за напиток в ней теперь плещется. Но горло дерет знатно!
Пустой желудок протестующее екнул. Зато по телу расползлось приятное тепло.
Причмокнув губами от удовольствия, Одноглаз закрыл флягу и воровато огляделся — пусто. Дождь. Дорога. Поля. Редкие деревья.
Впереди, в серой пелене дождя появились крыши какой-то деревеньки. Ухоженной и аккуратной, как и все имперские поселения.
Он сплюнул.
Не страна, а один сплошной военный лагерь. Даже селяне на общинные поля чуть ли не строем ходят.
Ему вновь захотелось оказаться на скрипучей палубе корабля. Своего корабля! Чтобы ветер нес в лицо соленые брызги, а не мерзкий дождь!
Мечты…
Пути назад нет. Клык не примет продавшегося имперцам капитана. И ждет его не палуба корабля, а мешок с камнями и короткая прогулка за борт.
Яркие черепичные крыши селения приближались, вскоре из дождя появились беленые известью стены домов.
А это что за сборище?
Одноглаз придержал коня. Всмотрелся. Потер для верности глаз. Мало ли, может крепкое пойло так шибануло в голову.
Неуклюже развернув лошадь, он помчался во весь опор к повозке принца.
— Твое величество, — сообщил он, резко отдернув шелковые занавески, словно надеялся застать принца и его спутниц за чем-то непристойным. — Ты своим глазам не поверишь! Там гряземесы местные хотят повесить белого жреца!
Глава 10 Дружеский хор врагов
Схватка была напряженной, яростной. Никто из соперниц не желал отступить. А тем более сдаться.
Короткий стук кубиков. Четверка и тройка! Прикинув расклад, Кэра позволила себе довольную улыбку и переместила две фишки в зону «леса». Выстроив подряд две высокие башни, непробиваемые без шестерок.
Эльгери недовольно засопела и сделала свой бросок, но именно тут в игру решительно ворвался Одноглаз.
— Белого жреца? Повесить? — Отложив книгу, Тар наградил пирата недовольным взглядом. — Ты выпил?
— Было дело, — не стал отпираться тот. — Но там действительно белый жрец! Слегка побитый и немного помятый, но пока что живой. Хотя петлю крестьяне уже вяжут. Если поторопимся, то успеем к главному зрелищу!
— Хочешь посмотреть на свое будущее, пират? — не сдержалась Кэра. Больно подходящим показался ей повод!
— Мое будущее — тихая, спокойная старость. Моя дорогая лари, — не моргнув глазом, тут же нашелся Гварт.
Попытки ученицы принца хоть как-то его словесно задеть, вызывали у него только несвойственное старому пирату умиление. Так матерый пес смотрит на щенка, пытающегося укусить его за хвост.
— Я не твоя дорогая!
— Именно поэтому старость моя будет спокойной… Так что, мы едем любоваться казнью?
Тар выглянул из повозки, пытаясь оценить расстояние, но ничего не увидел.
— Родерик! Прибавь ходу! — приказал он сидевшему на месте возницы соленому клинку.
Щелкнул бич. Повозка дернулась и затряслась, подпрыгивая на неровных булыжниках дороги.
Сделав вид, что потеряла равновесие, Эльгери опрокинула игровую доску. Фишки рассыпались.
— Прошу прощения, я такая неловкая, — неискренне повинилась она, стрельнув взглядом в сторону Первого принца.
— Ничего страшного, лаэри, — также неискренне отозвалась Кэра. — Вы сильно ударились головой, поэтому так неуклюжи.
В который уже раз за время путешествия Тару почудилось, что в повозки затрещали погремушки двух громовых змей. Очень глупых громовых змей. С ученицей все понятно, причем давно — принц, чудесное спасение с самого дна. Признание, почет и уважение. Как не влюбиться в того, кто ей все это дал? Кто ее учит, как настоящую лаэри из двухцветного рода?
Трудно? Больно? Сжать зубы и терпеть. Путь наверх не бывает простым! А Кэре пришлось подниматься с самого дна.
А вот интерес астшанки к его скромной персоне Тара настораживал. В любовь с первого взгляда он не верил. Такая любовь приходит быстро, а уходит еще быстрее. Для подобного интереса астшанки должна быть причина. Эльгери ати Унсан не похожа на романтическую дурочку, просто весьма старательно ее играет. Возможно, так она дразнить Кэру, но Тар в этом сильно сомневался. А значит, тут замешана политика. Ненавистная политика…
Впору задуматься, а не было ли все подстроено? После некоторых размышлений, он отверг эту мысль — слишком сложная комбинация. Следы боя, тела, призыв демона — все было настоящим! Хотя сама встреча весьма подозрительна. Эльгери ати Унсан могла специально так подгадать время своего путешествия, чтобы столкнуться с ним в пути. А нападение — это ход другой стороны. Знать бы еще, какой именно.
Повозка остановилась. Тар выбрался наружу.
Это возможно не безымянное, но совершенно неинтересное ему селение походило на множество таких же крестьянских общин империи Арвон, обрабатывающих обширные императорские и клановые земли. Широкая центральная улица, с обязательными дождевыми канавками по бокам, переходила в круглую площадь. На площади, согласно канонам Гармонии, располагался Зал Поминовения предков и сельская управа. Вдоль прямых улиц стояли аккуратные домики с черепичными крышами и крашеными известью стенами. За домами находились сады и сельскохозяйственные постройки, как общинные, так и личные.
При появлении окруженной всадниками повозки, толпа селян на площади замерла в испуге, и дружно повалилась на колени. Кое-кто прямо в лужи.
Тар нахмурился.
Его отец отменил унизительное падение ниц на вежливый поклон со знаком почтения. Но крестьяне вдали от городов все равно предпочитают падать на колени перед любым лаэром. Но кто он такой, чтобы учить их этикету?
— Что здесь происходит? — спросил принц, окинув строгим взглядом внушительную толпу мужчин и женщин, а затем посмотрел на связанного пленника.
Действительно белый жрец!
Потемневшая от сырости и дорожной грязи, но все еще местами белая хламида. Борода стянута витыми шнурами и шелковыми лентами, с цитатами священного писания и обетами. На раздвоенных кончиках бороды маленькие серебряные колокольчики.
Редкая птица в этих краях! На востоке империи, в Авенторге или Трилле, даже в самой имперской столице, влияние белых сильно. Но на западе их не любят.
— В чем вина этого человека? — спросил он. — Почему вы решили его повесить? Что-то я не вижу среди вас искателей истины, судей и наказующих.