Но прельщала меня лишь одна дама на балу.
— Елизавета Дмитриевна, могу ли я спросить у вас позволения пригласить на вальс? — спросил я у одной очаровательной особы.
— Не хотелось бы, сударь, чтобы вы питали какие-либо надежды, выходящие за пределы этого вечера, и будьте так любезны не обижаться на меня. Конечно же, я не отвечу вам отказом, но вы должны знать, что я сделаю это лишь потому, что вы хозяин этого дома, — не только держа лицо, а и с некой даже брезгливостью сказала миловидная девушка.
Мне захотелось показать свой норов и каким-то образом отреагировать на такие, право сказать, не самые приветливые слова. Однако я не стал грубить, а лишь поблагодарил девицу. Грубость просто перечеркнула бы даже вероятность общения.
Я присматривал себе девушку, потенциальную жену. Где это еще делать, если не на балу? Да, у меня есть Эльза, но для моих планов она мало того, что не подходит, но подобный мезальянс если и не поставит крест на всех тех моих задумках, что уже подробным образом расписаны в блокноте, то явно соорудит очередную преграду на пути к исполнению оных.
Кроме того, у меня появилось странное желание, так сказать, пустить корни. Я хочу детей, хочу семью. Я, человек, который прожил уже практически полноценную жизнь в прошлом, а если учитывать все те передряги, которые со мной случались, то и той бы на нескольких хватило. И вот сейчас я хотел иного. Не оставаться одиноким волком, который только изредка встретит какую волчицу, а после потеряется с ней в каменном лесу мегаполисов. Было желание стать вожаком, пусть и волчьей стаи, где и волчица всегда будет рядом, и волчата.
Кроме того, нужно было соответствовать времени, а в эти времена неженатый мужчина не то чтобы и вовсе изгой в обществе, но вызывает некоторое недоумение, а чем дальше по дороге жизни, тем более решительно порицается. В некотором роде считается, что если мужчина не женат, то он в чем-то неполноценен. Причём я говорю не только о дворянстве, а обо всех сословиях Российской империи. Так что некоторые глубоко женатые мои потенциальные бизнес-партнеры даже вряд ли со мной станут серьёзно разговаривать. Вот я и сам присмотрел себе невесту.
И эта стройная, темноволосая, с милым привлекательным личиком и с чуть вздернутым носиком девица не просто пришлась мне по вкусу, она всерьез рассматривалась мной как потенциальная жена. Племянница видного дворянина Екатеринославской губернии Алексея Михайловича Алексеева была самой яркой звёздочкой среди всех присутствующих гостей. А ведь сюда привезли всех девиц на выданье, что только нашлись в губернии. Может, конечно, не всех, но многих.
Где ещё знакомиться можно с молодыми людьми, как не на таких мероприятиях? По крайней мере, именно здесь можно девушку поддержать за ручку, сказать ей комплимент, чтобы понять, насколько девица образована, благочинна в своем поведении и воспитана. А также прощупать в вальсе девичью талию, если только она присутствует, и заставить краснеть щечки.
— Господа, музыкантам нужно отдохнуть! — провозгласил артист Миловидов. — Но и нам найдутся интереснейшие занятия. Лишь пока все приглашаются к столу.
Вот тут расстарались на славу. Было четыре кухни, которые предлагались гостям, и я установил правило, которое, конечно, не обязательно к исполнению, когда гости пробуют разные блюда с разных кухонь.
Была грузинская кухня — с шашлыком, хачапури, сациви. Правда, так себе грузинская кухня, которая без хмели-сунели. Но… играем теми картами, что выпали при раздаче.
Была кухня итальянская, с пастой карбонара, пиццей, брускеттами с семгой, лазаньей. Присутствовала кухня, условно названная «Восточной». Вот тут я не доверил никому исполнение важнейшего блюда под названием плов. Правда, из приправ ни зиры не было, ни барбариса. Какие-то приправы всё-таки удалось раздобыть, немного той же куркумы, перца, но основной вкус создавали всё-таки чеснок и огромное количество лука. Рис я купил по бешеной цене. В восточной секции была также представлена и шурпа.
Но был здесь и другой набор блюд, условно — кухня Европейской России. После восстания в Польше в 1830 году было запрещено использовать такие названия, как Беларусь, Украина и, собственно, Польша. Так что я решил объединить кулинарные традиции и натянуть эту гастрономическую сову на глобус. Вот тут была мочанка с блинами, драники со шкваркой, голубцы.
Тот самый потат был не только в белорусских блюдах — он был везде. Так, например, в итальянскую кухню я засунул картофельные печёные дольки, в грузинскую — картофель пай. В восточных блюдах картошке и так полагается быть в шурпе. Но, конечно, основные картофельные блюда оказались в «русской европейской», а это хрусты, пюре, варёный молодой картофель с укропом, драники, бабка — на терке перетертый картофель с салом, картофельные пирожки, колдуны — этакий драник-пельмень с мясом внутри.
Как есть — картофельный рай!
Когда я подбил сумму, в которую мне обошлось всё это мероприятие, которое всё ещё не закончилось и будет длиться ещё два дня, я учитывал и закупку продуктов, но треть всех трат пришлась на оркестр.
Эти десять музыкантов мало того, что запросили две с половиной тысячи рублей за свои выступления, так ещё стребовали выплатить отступные за то, что они не смогут в это время принять заказы в Одессе. Но это было ещё не всё. Музыканты запросили своего рода райдер: пить бордо они не будут, крымские вина им не предлагать. А ещё на их столе должна быть обязательно вяленая колбаса, свежевыпеченный хлеб и далее по списку. Ко всему прочему они опоздали. Поэтому танцы состоялись только на второй день моего приёма.
— И всё же вы молодец, — ко мне подошла Мария Николаевна Струкова, жена ещё одного виднейшего дворянина в губернии. — Вы же, Алексей Петрович, явно предполагали, что многие из собравшихся приедут посмотреть на то, как вы оконфузитесь. Подобный анекдот стал бы весьма популярным не только в Екатеринославской губернии. Вам всего-то нужно было никому не рассылать приглашения и, возможно, многие даже забыли бы о том, как вы давеча в Екатеринославе всех приглашали к себе. Достойно, когда молодой человек, пусть и бросающий пустые обещания в пылу пирушки, осознаёт, будучи трезвым, что за каждое слово нужно отвечать.
— Я весьма признателен, Мария Николаевна, что вы оценили мой поступок. Оценка моей личности от столь мудрой и уважаемой дамы важна для меня, — отвечал я, перехватывая одного из подавальщиков, у которого на подносе были бокалы с шампанским.
— Пожалуй, я выпью шампанского с вами, — любезно согласилась дама.
Я разговаривал будто бы ни о чём с Марией Николаевной, при этом то и дело отвлекаясь и выискивая глазами, где же находится в данный момент милая особа, почти что отказавшая мне в танце. Лизонька же, как оказалось, кружилась в вальсе с поручиком Миклашевским.
— Прекрасная пара, не правда ли? — спросила Мария Николаевна, от которой не утаилось моё внимание к Елизавете Дмитриевне.
— Союз Миклашевских и Алексеевых весьма прогнозируем, — пространно отвечал я, сжимая костяшки в кулак.
Откуда всё это? Почему я, взрослый человек, у которого есть женщина, пусть и временная, но весьма искушенная в любви, позволяющая мне не чувствовать сексуальной напряженности, сейчас невольно веду себя, как мальчишка! Нет, конечно, я стараюсь не показывать никаких своих эмоций, но ведь чувствую, чувствую, как начинают бурлить во мне гормоны! Как они закипают, побуждая совершать какие-то глупые поступки, говорить необдуманные слова.
— Знаете, Алексей Петрович, а я считаю, что Лизонька вполне бы подошла бы и вам. Приданое за ней недурное. Это две небольших деревеньки, там есть еще озеро и дубрава. Но и не сказать, что она слишком завидная невеста. А вот то, что хороша собой, это решает многие вопросы. Иные такую девицу и без приданого заберут. Только прошу вас, не совершайте никаких глупостей, ещё не всем видно, что вы сейчас испепеляете своим взглядом невенчанную девушку, но я подобные вещи определяю сразу. Но общество таково, что всё обо всём будет известно. Думаю, что не нужно никому более того видеть, — вполне оправданно нравоучала меня Мария Николаевна, а я не возражал, хотя были мысли, но уважения к годам женщины и ее статусу у меня хватало, чтобы промолчать.
Разумом я понимал, что я — не столь выгодная партия, особенно для племянницы Алексея Михайловича Алексеева. Что обо мне могут думать мои гости? Распутная мать, которая укатила куда-то в Петербург с любовником. Об этом давно все знают, не скроешь. Отец мой, как я узнал не так давно, уже от гостей, вел себя по жизни, как задира, который не умеет дружить, а напившись, может и скандал устроить.
И вот я — отпрыск этих родителей. Вроде бы, с виду не должен выглядеть пустоумным повесой, но в этом времени пусть и не знают о такой науке, как генетика, но зато верят в поговорку про то яблоко, которое падает недалеко от яблони. К тому же у меня в голове лишь прожекты, для многих считающиеся малоосуществимыми. Так стоит ли с таким связываться? Если только какому-то захудалому дворянскому роду, которые сейчас едва сводят концы с концами. И мне уже навязчиво намекали на трёх девиц.
Это были дочери весьма нерадивых хозяев, чьи поместья заложены, а может, ещё и перезаложены. Так что с меня, вроде бы как, оставшегося без попечения родителей, мамочка, конечно же, не в счёт… так вот с меня им можно было бы попробовать что-то взять. Некоторые, видно, надеялись уговорить меня продать своё имение, чтобы погасить долги любимой тёщи или тестя.
Таким образом, пока никакого достойного союза я не смог для себя спроектировать. Вместе с тем, я же себя знаю — если взял цель, то буду этой цели добиваться. Моя цель — это Елизавета Дмитриевна Потапова, племянница Алексеева.
Гости поели, поговорили, на все это было отведено полтора часа. Блюда, кстати, хвалили, правда, было разное…
— А я был в Грузии, так там хачапури другой. И какой хачапури без сулугуни? — услышал я один разговор.
Может, и так. И я даже согласен. Но мы сделали такое приближенное к оригиналу блюдо, что мне лично понравилось. Ничего, завтра гости будут есть салаты. Начиная с чего-то вроде оливье, заканчивая сельдью под шубой.