— Это что за фокус, Кацураги-сан⁈ — воскликнул он. — Это же…
Он несколько раз осмотрел лист, видимо полагая, что я приклеил к нему линзу.
— Тут ведь даже стекла нет, — произнёс он. — Как простая бумажка возвращает мне зрение?
— Потому что у вас нет проблем со зрением, — ответил я. — Единица на левом глазу и единица на правом. Точнее скажет офтальмолог, но предварительно — это так.
— Как это — нет проблем со зрением? — удивился он.
— Ну… Проблемы есть, но весьма относительные, — объяснил я. — Скажем так, ваш хрусталик — главная структура глаза — здоров.
— Тогда в чём проблема? — вскинул брови Вацу Нотори и надел очки.
— То, что мешает вам нормально видеть, называется спазмом аккомодации, — сказал я. — Смотрите, хрусталик не просто плавает в нашем глазу, понимаете? Его ширину и кривизну регулируют специальные мышцы. Очень маленькие мышцы. И беда именно в них. К примеру, у вас когда-нибудь сводило ноги, Вацу-сан?
— Вы имеете ввиду — когда потянешься с утра и потом не можешь вернуть пальцы ног на место? — хохотнул Вацу. — Да. Бывало.
— Вот точно такая же проблема с цилиарными мышцами, — объяснил я. — Они спазмируются и не дают хрусталику нормально работать. Эти очки вам в принципе не нужны. Я распишу вам, какими каплями для глаз воспользоваться, чтобы решить эту проблему. Но в свободное время всё же загляните к офтальмологу. Узкий специалист расскажет вам ещё больше о вашем зрении.
Воодушевлённый Вацу Нотори подхватил написанный мной рецепт и с улыбкой на лице низко поклонился.
— Спасибо, Кацураги-сан. Подняли настроение, даже не знаю, куда теперь себя девать.
— Не за что, Вацу-сан. Берегите зрение, — сказал я ему на прощание.
На этом две недели запойной диспансеризации подошли к концу. Последние дни лета я провёл за курсами «Хиджиката-Медикал» и успешно добил весь терапевтический блок. Осталось только сдать один экзамен Накадзиме Хидеки и один окончательный в самой учебной организации.
За хирургию я решил взяться уже со следующей недели.
Первый понедельник сентября начался, что особенно удивительно, со встречи с урологом. Никиширо Кусэй поймал меня у кабинета и заговорщически подтянул к себе.
— Кацураги-сан, доброе утро, — прошептал он. — Есть одно дело.
— Доброе, Никиширо-сан. Только не говорите, что у вас опять кто-то потерял сознание!
— Нет-нет, я с другим вопросом. Более… Так сказать, деликатным, — глаза Никиширо блеснули.
Что-то мне не нравится, к чему он это ведёт.
— Я знаю, что вы должны собраться с профилактическим отделением, — сказал Никиширо Кусэй. — А поскольку я, фактически, теперь часть вашей бригады, мне тоже хочется на корпоративчик!
— Откуда вы узнали? — нахмурился я.
— Так Кагари-кун рассказал, — махнул рукой Никиширо.
Кагари-кун. Я этому Кагари-куну ноги откручу его длинные. Нашёл кому рассказать!
— Мы ещё не определились с датой, и даже не уверены, что в целом будем что-то праздновать, — ответил я. — А если и будем, то только в составе профилактического отделения.
Улыбка сползла с лица Никиширо Кусэя.
— Ну ладно, Кацураги-сан. Уделали, — бросил он и побрёл к своему кабинету.
Я понимал, что он может разболтать руководству какую-нибудь чепуху вроде того, что мы с Кондо Кагари собираемся собрать медсестёр профилактики и устроить оргию. Вполне в духе Никиширо. Но Эитиро Кагами скорее поверит мне, чем ему. Так что я могу позволить себе выставлять такие условия, какие хочу.
После приёма терапевтов и всех узких специалистов позвали в конференц-зал. Такой крупной планёрки я ещё не видел. Обычно Эитиро Кагами собирал терапевтов отдельно, а уже после Окабэ Акира приглашал узких специалистов.
Но я догадывался, о чём пойдёт речь на этом собрании. Ведь сентябрь начался. А значит, настало время для долгожданного события.
— Клинические испытания начнутся через неделю, — сообщил Эитиро Кагами, присев рядом с Окабэ Акирой. — У врачей, которые будут курировать тестируемых больных, не так много времени, чтобы найти себе пациентов. До следующего понедельника у каждого должно быть по три пациента, подписавших информированное согласие на участие в клинических испытаниях новых лекарственных препаратов.
— Эитиро-сан, — перебил его Окабе Акира. — Детали можно обсудить позже. Для начала — главное.
— Да, заговорился, — поправил себя Эитиро Кагами, а затем положил перед собой документ и приготовился зачитывать приказ. — Каждый, кто будет участвовать в испытаниях, получит премию, равную нескольким окладам. Так что, имеет смысл хорошенько потрудиться в этом месяце. Сейчас я оглашу вам, кто из наших специалистов был допущен к проведению испытаний. Таковых немного.
В конференц-зале наступила полная тишина. Все — и терапевты, и узкие специалисты с трепетом ожидали оглашения приказа. Каждый хотел услышать своё имя.
И Эитиро Кагами назвал первого избранного.
Глава 4
— Терапевт шестого ранга — Куренай Цукаса, — произнёс Эитиро Кагами.
Ого, кажется, я даже не знал, как его зовут всё это время.
Полный круглолицый мужчина средних лет поднялся из-за стола и поклонился Эитиро Кагами.
— Благодарю, Эитиро-сан, — сказал он.
— Куренай-сан занимается клиническими испытаниями из года в год, — добавил Эитиро Кагами. — Так что те терапевты, которые приступят к тестированию препаратов впервые, можете обращаться к нему за советом. Верно, Куренай-сан?
— Да, Эитиро-сан, — подтвердил Куренай Цукаса. — Буду рад помочь в это нелёгком деле.
— А что касается новых терапевтов, совет директоров корпорации «Ямамото-Фарм» было принято решение доверить клинические испытания ещё двум врачам моего отделения. Терапевтам третьего и четвёртого рангов — Кондо Кагари и Кацураги Тендо.
Все присутствующие на собрании врачи устремили на нас с Кондо свои взгляды. И я могу их понять. Двое молодых специалистов сразу после университета пришли в самую престижную клинику Токио, затем за пару месяцев перескочили через два-три ранга, да ещё и доступ к клиническим испытаниям получили.
Недурно-недурно. Но про своё участие я знал заранее, а вот допуск Кондо меня удивил. Вероятно, в этом решении замешана его семья или же Эитиро Кагами сам походатайствовал, чтобы будущему клиническому фармакологу дали возможность поработать в новой среде.
— Три терапевта, девять препаратов, — продолжил Эитиро. — Поскольку «Ямамото-Фарм» требует максимальной секретности, ваше тестируемые препараты и их потенциальное действие мы с Окабэ-сан перечислим каждому лично. Так что после планёрки жду перечисленных врачей в своём кабинете. Строго по очереди.
— Почему на этот раз допустили новичков? — не выдержал Такеда Дзюнпей.
О, а я всё ждал, когда кто-то начнёт препираться. Я буквально чувствовал, как напряжение вокруг Такеда нарастало и нарастало до тех пор, пока он не лопнул.
— Это решение совета директоров и управляющих отделом клинических испытаний, — холодно ответил Эитиро Кагами. — Задавать эти вопросы мне — бессмысленно.
— Возможно, дело в том, что директором отдела клинических испытаний является Кондо Масао? — съязвил Такеда Дзюнпей.
— Не позорьтесь, Такеда-сан, — неожиданно процедил сквозь зубы Кондо Кагари.
Вот уж от кого я не ожидал такой реакции! Я уже собирался сам ткнуть в Такеда, чтобы он перестал саботировать планёрку, но слова Кондо в данном контексте будут иметь больший вес. Всё-таки Такеда хоть и косвенно, но оскорбляет его семью.
— Мурата-сан! — Такеда повернулся к старому товарищу. — Вы-то чего молчите? Скажите что-нибудь!
Мурату Сатоши практически не было заметно. Он сжался между другими врачами, превратившись в некую пародию на самого себя.
— А мне и нечего сказать, Такеда-сан, — тихо ответил он.
Ещё бы. Ниже первого ранга падать уже некуда. Пора бы и присмиреть.
Осознав, что поддержки не будет, Такеда Дзюнпей устало откинулся на спинку стула и, кивнув, произнёс:
— Прошу прощения, можете продолжать планёрку.
— Ну уж если вы позволяете, Такеда-сан, — с иронией ответил Эитиро Кагами. — Итак, с моим отделением — всё. Если больше ни у кого возражений нет, я передам эстафету Окабэ-сан.
После короткой паузы, убедившись, что больше никто из присутствующих не желает показать свой характер, Окабэ Акира произнёс:
— Поликлиническому отделению узких специалистов было передано девять препаратов, но каждый из врачей возьмёт только один, в отличие от терапевтов. По одному исследуемому веществу на узкого специалиста. Итак… — Окабэ Акира взглянул на список врачей. — Неврология — Асакура Джун.
— Твою ж мать… — прошептал за моей спиной Асакура.
Похоже, его эта перспектива совсем не радовала.
— Ревматология — Генджи Суити, — продолжил Окабэ.
Длинноволосый ревматолог, славящийся особым грубоватым подходом к пациентам, хитро ухмыльнулся.
— Гематология — Аракава Иноуэ.
Я обратил внимание, что в помещении была молодая женщина, которую ранее в клинике мне встречать не доводилось. Должно быть, это и есть та самая Аракава, которая помогала мне на врачебной комиссии подтвердить миеломную болезнь у пациента. Тогда она была в отпуске и консультировала нас по телефону.
— Инфекционные болезни, Окабэ Акира — то есть я, — сказал Окабэ. — Хирургия — Рэйсэй Масаши. Урология…
Окабэ замолчал. Ему пришлось выдержать длительную паузу, прежде чем произнести это имя.
— Урология — Никиширо Кусэй, — со вздохом сказал он.
— Да-да! — послышались радостные возгласы уролога.
Удивительно, кого только не допускают до испытаний! Не удивлюсь, если и на этот выбор повлияли родственники Никиширо. Это логично, ведь поддержка Министерства Здравоохранения может сыграть на руку «Ямамото-Фарм», если вдруг возникнут какие-то неурядицы с их препаратами.
Возможно, Никиширо пообещал, что договорится о финансировании разработок того или иного препарата. Тут можно только гадать.
— Психиатр — Ягами Караи, — добавил Окабэ.