– Понял, понял, вашмилость, – пробормотал человек, опуская глаза.
Схватил за ноги того, что был ближе к Аэлло, и поволок к двери. Второго подхватил другой.
Красень скептически оглядел комнату. Удовлетворенно кивнул. Подошел к Аэлло, и гарпия зажмурилась от страха. Все же заставила себя открыть глаза.
– Ты, верно, сама понимаешь, что молчать тебе куда как хорошо выйдет, значит, да?
Аэлло хлопнула ресницами и кивнула.
– Ну, вот и умничка. Взгляд смышленый, даром, что баба. Я тебе, птичка, так скажу. Совет дам. Ты слушай, полезно. Ты, может, хозяина обольстишь, усластишь. Он вообще падок на редкости-то. Это тут каждый знает. И характером не груб. Постараешься – в золотую клетку поселит, ни в чем отказа знать не будешь. Пока не надоешь, ясно? От тебя зависит. Будешь ему свои сладкие песни петь. А он слушать будет, да. Потому что мужик. И ты подумаешь тогда, что здесь хозяйка. Так вот, я тебя предостеречь хочу. Истинный хозяин здесь…
Человек выдержал паузу, зевнув ладонью.
– Он. И маленький хозяин. Ты как была никем, так и останешься. Будешь болтать о том, что слышала и видела, я найду способ тебя с твоего насеста снять, да петухам отдать, чтобы потоптали тебя всем двором, пообщипали-то перышки, поняла?
Аэлло часто захлопала ресницами.
– Я эту повязку сейчас сниму, и ты мне подтвердишь, что поняла.
Что делать? Говорить или не говорить, что хозяйскому сыну, похоже, грозит опасность? Вон он как на расправу скор!
Красень достал кляп изо рта, и Аэлло поперхнулась, закашлялась.
– Ну-ка, – позвал он. – Скажи мне сама, что поняла. А то ведь я хозяина могу и не ждать.
– Я поняла, – тихо сказала Аэлло.
– Вот и умничка.
– Постойте! – позвала Аэлло. – Я слышала, эти двое говорили что-то о празднике, о горе, о какой-то Маржане! И о сыне хозяина вашего. Они через вас к нему подобраться хотели!
– Эти двое? – переспросил Крысень и оглянулся, словно тела все еще лежат здесь.
Аэлло кивнула. О том, что был еще с ними, там, в амбаре, решила пока не говорить. И про тех, под дубом…
– Вот язычники проклятые, – ничуть не удивляясь, пробормотал он. – Молодец, Красень, умничка даже, значит, правильно сделал. Правильно! А ты хорошо, что рассказала. Умничка. Поняла, значит, что со мной лучше дружить.
– Поняла. Ослабьте веревку, дышать больно? – попросила Аэлло.
– Потерпи, моя милая. Недолго тебе мучиться, – ласково сказал, и блеснул маленькими холодными глазками.
Глава 26
Когда за ее похитителем шумно хлопнула дверь, Аэлло закрутила головой, осматриваясь.
Обстановка грубая, человеческая, и особую мрачность ей придают следы то ли запустения, то ли просто халатности. Низкий топчан, на котором она лежит, насквозь пропах застарелой пылью, пылинки кружатся в воздухе, в скудных лучах света.
На противоположной стене два слюдяных оконца. Свет пропускают, но что происходит на улице, не видно. Аэлло приподняла голову – в ногах у нее длинная деревянная лавка. Посреди комнаты стол, рядом стулья, или еще одна лавка, не видно.
Деревянные обшарпанные стены, пол и потолок тоже из дерева. Аэлло запрокинула голову, пытаясь посмотреть назад – печь с обсыпавшейся наполовину побелкой, и прибитые прямо к стене, полки с утварью.
Если приглядеться повнимательнее, на стенах раньше что-то висело. Светлые продольные полосы, довольно широкие, натолкнули Аэлло на мысли о гобеленах. На полу – Аэлло прищурилась – наверно раньше лежали дорожки, а сейчас по следам, что оставили мертвые тела, катаются клочья пыли.
Нестерпимо пыльно и душно. Кажется, проклятые веревки все сильнее стягивают грудь.
Кто-то раньше жил здесь, ухаживали за этим помещением, убирал, как мог, украшал.
У Аэлло сложилось ощущение, что она подглядывает за чем-то запретным, и от этого стало еще более жутко.
Ни хозяева, ни слуги не живут здесь. И то, что ее принесли именно сюда, пугает больше всего. Только что этот Красень показал, что человека здесь убить – раз плюнуть. Как он сказал слугам? На задний двор и на куски порубить?
Значит, на заднем дворе никто не увидит. И если туда попасть, можно попробовать отсюда выбраться! Вопрос теперь в том, как туда попасть?
Аэлло непроизвольно дернулась, ощущая, что веревки сильнее впиваются в кожу. Поморщилась, губы и щеки саднит, во рту долго был кляп.
Ничего, сказала она себе, ничего. Ему придется меня развязать. А там я смогу за себя постоять.
Дверь скрипнула, впустила того самого человека, с которым Аэлло сцепилась у трактира.
На нем синяя свободная рубаха до колена, небрежно подпоясана расшитым кушаком с кистями. Рукава сужены на запястьях, смуглые жилистые кисти с узловатыми пальцами.
На голове та же круглая шапочка, расшитая золотыми нитями – наверно, золото здесь отличительный знак эпарха. Больше Аэлло никого в золоте не видела.
Только почему его котом называют? Лопс он и есть лопс. И глаза навыкате, и брыли по сторонам от толстогубого рта – точь-в-точь глубоководная рыба.
Но вошедший хищно прищурился, и сразу утратил сходство с лопсом, а когда заговорил, в низком голосе зазвучали мягкие кошачьи интонации, и сердце Аэлло выдало тревожную дробь о грудную клетку.
– А я обещал, что ты пожалеешь, – сказал он, в упор глядя на Аэлло. Глаза сверкнули масляным блеском.
– Обещал, – тихо ответила Аэлло, глядя на него снизу вверх. – Обещал, что мы оба пожалеем. С фэйри.
И расширила глаза, растянула бледные губы в улыбке. Эффект достигнут. Карие глаза сверкнули яростью.
Словно большой кот прыгнул – так мягко и быстро человек оказался рядом с ней – кажется только зашел, а уже нависает сверху. Пахнет от него сырой печенкой, овечьей шерстью и чем-то жареным.
Перекошенное от ярости лицо приблизилось медленно, словно в кошмарном сне, человек запустил пятерню ей в волосы, рванул вверх. Второй рукой взял за подбородок, поворачивая лицо к свету.
Только с силой сжав зубы, удалось не заорать от боли и страха.
А эпарх всмотрелся в свое отражение в широко распахнутых зеркальцах глаз, затем, удовлетворенно кивнув чему-то, резко вернул ее на топчан, прислонив спиной к стене.
Край рта Аэлло страдальчески дернулся, глаза подернулись влагой – правое крыло больно подвернулось. Но просить она ни о чем не будет.
– Если я обещал, что пожалеете оба, значит, пожалеете оба, – процедил человек, тяжело опускаясь рядом, не сводя глаз с ее лица. – Найти этого бескрылого ублюдка не составит труда.
– Вот когда найдете, тогда и поговорим, – упрямо ответила гарпия, и мужчину снова передернуло от ярости.
Он ударит меня. Вот прямо сейчас размахнется и ударит, поняла гарпия.
Только не зажмуриться!
Но удара не последовало. Мужчина быстро встал, от чего его объемный живот заколыхался, и, переваливаясь, направился к двери.
Аэлло заморгала. Она ожидала чего угодно, что он разорется, может, даже будет бить ее, но что уйдет… Правда, ушел эпарх ненадолго.
Дверь открылась тяжелым ударом, распахнулась настежь, ударившись о косяк.
Аэлло, готовая, казалось ко всему, завизжала, захлебнувшись собственным визгом. Вслед за эпархом вошел человек, ведя на коротких поводках двух огромных рогатых волков.
По сравнению с тем, из зверинца, эти просто зверюги. По клыкам течет слюна, красные языки вывалены, в глазах жажда крови. Фенрир, поняла Аэлло, был совсем щенком. Он едва ли доходил ей до середины бедра.
Эти же, если она встанет, будут по грудь. Шерсть на загривках монстров вздыблена, уши плотно прижаты, отчего рога кажутся еще больше, а короткий вой – Аэлло сглотнула и часто заморгала – голодный.
– Ну-ка, – скомандовал эпарх тому парню, что привел волков.
Аэлло уже видела его – он помогал выволакивать отсюда трупы. Челюсть квадратная, выражение лица тупое и безразличное.
Он вышел вперед и подвел зверей к Аэлло. Скомандовал:
– След.
Когда сморщенный черный нос дотронулся до ноги, Аэлло не выдержала. Дернулась, вскрикнула. Оба животных тут же ощерились, обнажая желтые клыки, и Аэлло зажмурилась.
– Искать, – последовала следующая равнодушная команда.
Когда Аэлло открыла глаза, слуга с волками уже покидал комнату.
Во взгляде эпарха так и сквозит превосходство. Явно по душе ее реакция на волков. Ну, какая же она дура! Что ей стоило держать язык за зубами! Бруни! Бедный Бруни, который потерял надежду на возвращение крыльев и который даже не подозревает, что по его следу пустили монстров!
– Я вижу, тебе понравились мои собачки, – не скрывая удовольствия, промурлыкал эпарх.
Аэлло промолчала. Но его это не расстроило.
– Тем быстрее мы с тобой подружимся.
Аэлло хмуро посмотрела на него исподлобья, и опять не ответила.
– Я привык, что мне отвечают, когда я говорю, – сказал эпарх. – И ты быстро, очень быстро это усвоишь.
– Что вам от меня нужно?
– Вопросы здесь задаю я, – резко ответил он. – Ты видела моего сына.
Аэлло снова промолчала. Мужчина сделал шаг к ней, и гарпия быстро ответила:
– Видела.
– Хорошо.
Он грузно присел рядом и положил широкую ладонь ей на бедро.
Тело Аэлло покрылось стальными чешуйками.
Вглядываясь в изменившееся лицо, эпарх поморщился.
– Ну-ка, прекрати это, – скомандовал он.
– Уберите свои грязные руки, – низким, с присвистом, голосом, ответила гарпия.
Глаза блеснули яростью, но он послушался.
Аэлло вернула изначальную форму. Ему лучше не знать, что она итак бы ее вернула – сил совсем нет, дышать невозможно. А без воздуха в боевой форме долго не продержаться.
– Красивый у меня мальчик, правда? – спросил эпарх, и, не дожидаясь ответа, добавил. – Его матерью была эльфийка. Потому получился так хорош.
– Что с ней сейчас? – спросила Аэлло.
– Умная девочка, – протянул человек, кивая. – Это и хорошо. Дуры надоели.
Помолчал, пожевал слюнявыми губами.
– Я ценитель редкостей. Норнволки, оборотни, опять же… сын-эльф.