Круглый паркет выложен мозаикой в форме ярко-желтого солнца на зеленом фоне. Рисунок на потолке почти один в один, только бледнее, и фон голубой.
Аэлло присмотрелась и поняла, что яркий свет проникает только через два высоких окна, напротив. Остальные – отделанные слюдой проемы, и за слюдяными стеклами горят свечи.
Сразу и не поймешь, что нарисованы. Пять, нет шесть, вделанных в стену, колонн. Украшены лепниной и золотой краской. Грубо, примитивно, пещеры гарпий намного изящнее.
Вспомнилось некстати, что Август говорил, что Цац – крупный город.
Помотала головой, отгоняя непрошеные мысли, и сразу вспомнился Бруни. Тоже не лучше.
Что эпарх говорил про праздник? Неужели сюда соберутся люди, и будут смотреть на нее, как смотрели на Бруни? Аэлло вспомнила, как мальчишки прыгали перед клеткой с фэйри, как кидались леденцами и огрызками…
Двое людей в серых одеждах принялись менять свечи за фальшивыми стеклами.
– Эй, – крикнула им Аэлло. – Выпустите меня отсюда!
Они лишь отвернулись, закрывая лица рукавами рубах. Зато открылась дальняя дверь, и вошел Красень. Миновав зал, прошёл в комнату с клеткой Аэлло.
– Сидишь? – спросил он ее. – Хорошо. Тихо сиди. Со слугами разговаривать не смей.
– А что? – с вызовом спросила гарпия. – Со мной что-то еще хуже может случиться?
Крысень прищурился и дернул носом.
– С тобой-то нет, – наконец, сказал он. – Твоя правда. А вот слугам обещано уши отрезать, коли будут тебя слушать. А если говорить…
– Не надо, я поняла! – с отвращением перебила его гарпия. – Пошел прочь.
– Я посмотрю, как ты запоешь, когда надоешь хозяину! – тихо проговорил Красень, приближая лицо к клетке.
Аэлло рванулась вперед, выбрасывая между прутьев решетки руку – но он успел отшатнуться.
– Гарпии не поют! – крикнула ему Аэлло.
– Посмотрим.
– Мастер Красень! – крикнул человек в серой рубахе. – Музыканты прибыли.
Значит, только эпарх его Крысенем зовет, поняла Аэлло.
– Зови, дурень! Скоро гости пойдут.
И гости вправду стали прибывать. Но не такие, как Аэлло ожидала увидеть. Она не думала, что будет столько детей. Все нарядные, и какие-то манерные, не то, что дети на улицах. Девочки в платьях, с завитыми локонами или косами, уложенными барашками. Мальчики в длинных, ниже колена, рубахах, расшитых серебром, с серебряными пуговицами в два ряда.
Есть и взрослые, но их куда меньше, и собираются они в отдельной от детей стороне зала. Хозяйского сына не видно. На Аэлло пялились, специально заходили поглядеть, но не так, как она ожидала. Никто не плевался, не корчил рожи. Подходили, рассматривали, но молча. И вид делали при этом, что им не в новинку, когда в центре комнаты в клетке гарпия сидит.
– А где Тэти? – услышала Аэлло, и обернулась.
Говорят две женщины.
– Да как же, – ответила вторая. – В истерике бьется, я слышала. Папа ему какого-то фэйри не подарил.
Это праздник в честь сына эпарха, поняла Аэлло.
Женщины прошли дальше, обмахиваясь какими-то предметами, напоминающими крылья.
Будучи как никогда на виду, Аэлло почувствовала себя потерянной.
– Скажите, а почему вы не поете? – раздался писклявый голосок.
Аэлло обернулась. Перед клеткой стоит девчушка. Русоголовая, кудрявая, с двумя тоненькими косичками.
– Гарпии не поют, – хмуро ответила ей Аэлло.
– Почему? – не унималась девочка.
Аэлло улыбнулась ей.
– А у меня меч отобрали. Видишь? Он там висит.
– Вижу.
– Так ты мне подай.
– А ты споешь?
Аэлло промолчала. Обмануть ребенка, пусть и человеческого? Это ниже ее достоинства.
– Подай меч, – сказала она. – И я расскажу тебе сказку о ветре.
Девчушка скрылась из глаз, виднеется только оборка розового платьица. Клетка покачнулась, раздалось усердное пыхтение.
Наконец мордашка вынырнула из-под клетки. Выражение лица обескураженное и как будто виноватое. Она потерла вспотевшие ладошки.
– Ну? – Аэлло просунула руку между прутьев. – Давай быстрее!
– Мне не поднять, – пропищала девочка и развела руками.
Аэлло со злостью ударила по прутьям, и они зазвенели. Девочка отпрянула. Вид у нее больше обиженный, чем испуганный.
– Я подниму меч, – раздался голос, показавшийся Аэлло знакомым. Она обернулась и увидела того самого ребенка, с которого все началось.
Глаза и губы мальчишки красные, нос опух, но все равно красив, как серафим. Как сказал эпарх? Его мать была эльфийкой?
– Я подниму меч, и проучу эту наглую крылатую дрянь, – сказал он.
Меч оказался тяжел и ему, но двумя руками удержал.
– Ну-ка, – крикнул кому-то из детей. – Принеси стул. Сейчас мы ощиплем ей перья.
– Не надо! – воскликнула девчушка с косичками и всплеснула ладошками.
– Надо.
Сын эпарха влез на стул, засунул меч между прутьев, и направил острие на Аэлло.
– Куда дела фэйри, признавайся?
Глава 28
Аэлло прищурилась и не ответила. Отпрянула в сторону, чтобы меч ее не задел. Вокруг клетки начали собираться дети. Не всем видно, что происходит, и кто-то время от времени подпрыгивает.
Мальчишка, которого все зовут Тэти, вцепившись в рукоятку обеими руками, отвел меч назад, глаза его нехорошо сверкнули.
Плотно сжал губы, выдохнул:
– Где. Мой. Фэйри. Отвечай!
Выдвинул меч вперед, стараясь достать до Аэлло.
Гарпия усмехнулась и схватилась ладонью за лезвие, звякнув об него стальными чешуйками. Раздался тихий противный скрежет. Аэлло поудобнее ухватилась второй рукой, и с силой двинула рукояткой меча в грудь противного мальчишку, сшибив его со стула.
В толпе собравшихся вокруг нарядных детей послышался смех. Ох, и не любят тебя твои друзья, поняла Аэлло. Приблизила лицо к самым прутьям, наблюдая сверху. Тэти поднялся, оттолкнув протянутые руки. Взгляд его сочится ненавистью и обидой.
– Ты пожалеешь, – пообещал он, копируя отцовские интонации, глядя на гарпию снизу вверх.
– Я уже жалею, – издевательски процедила Аэлло. – Не забудь пожаловаться папе.
Снова раздался смех, и Тэт закрутил светловолосой головкой. Под пристальным взглядом мальчика смех тут же утих.
Попала, поняла Аэлло. Победно усмехнулась и уселась на колени. На душе стало особенно гадко от чувства победы над ребенком.
Зато теперь у нее есть меч. Пусть только кто сунется!
К удивлению Аэлло, эпарх не пришел. То ли Тэти не рассказал ему, то ли тот не посчитал нужным вмешиваться. Вместо этого один из слуг, что принес ей стакан воды, сказал.
– Зря ты задирала маленького господина.
– Я?! – изумилась гарпия.
– Не важно, – строго ответил слуга. – Ты всяко старше. Умнее должна быть.
Это да, подумала Аэлло, но вслух соглашаться не стала.
– Да и к ребенку большее иметь снисхождение.
– С чего бы? Вы что сами не видите, что ребенок ваш отвратительно воспитан?
– Про то не нам судить. А все же он сирота. Посмотрел бы я, как бы ты запела на его месте, кабы без матери росла.
Я и росла, хотела сказать Аэлло, но промолчала. Какая сейчас разница.
– Гарпии не поют, – устало ответила вместо этого.
Помолчала немного, и любопытство пересилило:
– А что случилось с его матерью?
– В этом доме вопросов не любят, – ответили ей.
– Выпустите меня, – попросила Аэлло.
– Мне пока еще моя жизнь мила.
– Мне нужно.
– Всем нужно, – ответил слуга. – А про тебя было упреждение. Никому головой отвечать не охота.
– Мне правда нужно, – взмолилась она. – Зов натуры!
Мужчина пожевал губами, окидывая взглядом клетку.
– На то есть распоряжения, – сказал он, наконец, кивая. – В уборную, значит…
И ушел. Вернулся с десятью слугами, каждый вооружен. У кого меч в руках, у кого копье, топор, даже двое лучников по бокам. Нормальное сопровождение в уборную!
Тот, с кем она говорила, сказал ей повернуться спиной и руки вытянуть назад. Связал запястья поверх крыльев, потом открыл клетку, подхватил за тонкую талию, помогая вылезти.
Со связанными руками, в окружении десятка вооруженных слуг Аэлло вошла в зал нарядных, танцующих людей.
С появлением гарпии танцевать прекратили, зашептались. Перед процессией расступаются, и также быстро смыкаются. Детские глазки сверкают любопытством: еще бы, одно дело гарпия в высокой недосягаемой клетке, и другое – здесь, живая, среди них, протяни руку – и дотронешься.
Чья-то смелая маленькая ладошка коснулась ее крыла. Прикосновение легкое, почти невесомое, но Аэлло тут же покрылась стальной чешуей. На лицах взрослых отразились ужас и отвращение, глаза малышни засверкали неподдельным восторгом. Тонкие, сверкающие сталью губы, против воли Аэлло, растянулись в улыбке.
Знакомую грузную фигуру в зеленой рубахе и расшитой золотом круглой шапочке заметила у стены, в окружении разодетых мужчин и женщин в пышных платьях.
– Да, моя новая диковинка – гарпия, сам ездил ловить на острова. Поймал своими руками! Что под конвоем, так еще дикая, неприученная. Ну, да это дело поправимое…
Аэлло поморщилась от такого откровенного вранья. Нарочно не смотрела в его сторону, чтобы не выйти из себя. Почему-то зацепилась взглядом за лицо слуги в серой рубахе. На первый взгляд ничего примечательного.
Слуга, как слуга, как и все здесь. Серая рубаха до колена, с пуговицами, седые волосы стянуты в низкий хвост на затылке. Но вот он обернулся, сверкнув серыми, навыкате, глазами, и гарпия вздрогнула. Этот взгляд Аэлло не забудет никогда.
Это он! Калитон!
Тот самый, что был в амбаре, что душил ее!
Это его сына убил Крысень!
По бесстрастному выражению лица невозможно понять: знает или нет? Но то, что он здесь, говорит только об одном – он пришел похитить этого противного эльфенка. Который, впрочем, оказался не таким уж противным: не выдал обидчицу отцу. Конечно, он не хотел позориться, но и этот мотив нравится Аэлло. Она бы то же нипочем не стала.
Теперь, вернувшись в клетку, гарпия и вовсе перестала замечать пялящихся на нее людей, даже не обратила внимания, когда какой-то расшалившийся мальчишка, подпрыгнув, принялся раскачивать клетку. Не слушала людские разговоры, в том числе о ней.