Аэлло взвизгнула, Брестида выругалась.
В темноте зашевелились, застонали сквозь зубы.
Тьма слева от Аэлло обрела очертания. Гарпия отстранилась от Брестиды, встала, всматриваясь в тьму. Коротко, тихо выругалась и бросилась, спотыкаясь, на голос. Когда приблизилась, из груди вырвался вздох облегчения, словно последние сомнения отпали.
– Семко! – воскликнула Аэлло, падая на колени рядом с бесформенной грудой.
Звякнули чешуйки на пальцах, вспыхнула искра, на миг освещая лицо парнишки. Тот зажмурился, загородился рукой.
Семко лежал, сжавшись в клубок, держался рукой за ребра. Увидев его лишь на секунду, Аэлло не смогла сдержать стона – лицо парнишки все в кровоподтеках и ссадинах. Одного мгновения, которое смотрела на него, гарпии оказалось достаточно, чтобы понять, как плохо юному сагату.
– Это кто еще бессердечная тварь? – раздалось сварливое за спиной Аэлло.
– А то сама не знаешь, – сквозь зубы ответил Семко.
– А ну, перестаньте сейчас же! Оба! – воскликнула гарпия, складывая пальцы в знак «тихо». Тут же помянула про себя вихрь, вспомнив, что знаков гарпий амазонка и сагат не знают, к тому же, хоть бы и знали, тьма такая, хоть глаз выколи.
– Я вообще молчу, – на удивление не стала спорить Брестида. – Я редко спорю с мертвыми. Даже вообще никогда. Ведь это пустая трата времени.
Аэлло воскликнула, оборачиваясь:
– Брестида, ты опять?
Амазонка коротко закашлялась и ответила:
– А что я такого сказала? То, что этот сагатский выкормыш здесь, да еще в таком состоянии… Я имею ввиду… Если увидев его, ты, Аэлло, не сдержала стона… Это говорит об одном: его завтра убьют. Вместе с нами. Или отдельно. Это неважно. Все это уже неважно.
– Ты с ума сошла! – возмутилась Аэлло. – Он сын их атамана!
Настала очередь Брестиды возмутиться.
– Я?! Я – с ума сошла?! Да я, в отличие от тебя, знаю этих зверей! И, между прочим, хотела убить этого щенка сразу. Это было бы милосердно.
– Милосердно?!
Семко завозился. Аэлло поняла, что он пытается привстать, опираясь на руки. Аэлло бросилась помогать ему, но в темноте это оказалось не так-то просто. Семко, даже слабый и избитый, всячески отвергал помощь, отталкивал от себя участливые руки и ругался на неизвестном Аэлло наречии.
– Да не мешай же, – сердилась гарпия, – Сем!
Она придержала его голову, не давая удариться затылком о стену. Убедившись, что юный сагат успокоился, осторожно отняла руку.
– Амазонка права, – тихо сказал Семко. – Лучше бы вы меня убили. Батя сильно разозлился, когда узнал, что меня одолела амазонка.
Аэлло беспомощно оглянулась в темноту, где сидела Брестида.
Амазонка мочала.
– Тебя тоже судили? – наконец, спросила гарпия.
– Меня? Нет. Меня просто убьют. А вас к какой смерти приговорили? – спросил Семко.
– Ко многим, – тихо ответила Аэлло. – Но сначала будут охотиться.
– Жалко, – сказал парнишка. – Ты красивая, калавинка.
– Во-первых, никакая я не калавинка! – ответила Аэлло. – Но это ладно, это не так важно, учитывая, что тут тебя, похоже, не переубедить… А во-вторых, погоди жалеть мою красоту! Я не собираюсь умирать – ни завтра, во время охоты, ни когда-либо еще. Правда, Брестида?
Она оглянулась, но ей снова не ответили, и Аэлло горячо продолжила:
– Нам просто-напросто нельзя умирать! Мы должны предупредить нашу подругу о Рубиновом Трезубце!
– О каком еще таком трезубце? – не понял Семко.
– Того, что маг украл у ихтионов! С чьей помощью забирает жизни людей! Об этом артефакте мне говорила Селина. Семко, это ихтионка, она одна из хранителей Золотого Талисмана. Как мы с Брестидой, кстати, это тоже весьма веская причина, по которой нас нельзя убивать! Но разве вашим объяснишь… Другое дело ты… Ты совсем другой… Хороший и добрый!
– Погоди! – перебил Семко тарахтение Аэлло. Даже Брестида живо представила, что парнишка с силой помотал головой, пытаясь изгнать из нее обоз ненужных мыслей.
– Вас нельзя убивать, потому что ихтионка Селина – хранитель Золотого Талисмана?
Какое-то время царила тишина, а потом Аэлло участливо спросила Семко:
– Тебя сильно по голове били, да?
– Ага, – подтвердила Семко и тут же встрепенулся. – А при чем здесь?
– Ну ты ерунду говоришь какую-то, – мягко сказала Аэлло.
– Аэлло, он просто повторил за тобой, – с трудом сдерживая смех, сказала темнота голосом Брестиды.
– Так, – закипая, подвела итог гарпия. – Вы оба пытаетесь меня запутать. Вы заодно, это я поняла только сейчас!
– Кто?! Мы?! – в один голос и с одинаковым отвращением воскликнули сагат и амазонка.
– Я – заодно с сагатом?!
– Я – заодно с амазонкой?!
И одновременно сплюнули на каменный пол.
– Да, – невозмутимо ответила Аэлло. – Заодно. Но сейчас не об этом. Семко, у тебя кости целы?
– Вроде с большего, – ответил он и тут же насторожился. – А что?
– А ничего, – ответила Аэлло. – Да не толкайся ты! Обопрись на меня, и это не просьба, а приказ. И пошли сюда.
Даже Брестида невольно приосанилась в темноте – такой у Аэлло оказался голос. Не подразумевающий даже самой возможности возражений. Тихий, холодный, взвешенный. Каждое слово – как ледяная глыба.
– Какой еще приказ? Ты мне кто вообще, чтобы приказывать? – бормотал, ковыляя вместе с Аэлло на трех ногах, обнимая ее за плечи и облокачиваясь на расправленное крыло, Семко.
– Пришли, – сказала Аэлло, останавливаясь. – Я здесь – единственная наследница престола, и потому советую внимательно прислушиваться к тому, что я говорю. Очень внимательно!
– К тому, что ты говоришь, – фыркнув, повторила Брестида. – Это к чему, например?
– А к тому, что раз мы трое оказались в этом сыром и холодном подвале, и ночь впереди длинная, то надо сделать все, чтобы пережить ее. И не просто пережить, а не превратиться к завтрашней охоте в бесполезные заледенелые куски со скрюченными спинами и трясущимися руками и ногами! Мне не надо видеть тебя, Брестида, чтобы знать, что ты сейчас морщишься, и не надо видеть тебя Сем, чтобы знать, что ты сжимаешь кулаки и перебираешь про себя ругательства и варианты, как ты расквасишь нос наглой выскочке, к тому же, девчонке. Но если мы сейчас не поможем друг другу согреться, завтра от нас от всех будет мало толку. Итак, я сажусь посередине, и обнимаю вас обоих крыльями. Они мягкие и теплые, Сем, нечего скрипеть зубами. И сюда мы пришли с тобой, потому что Брестида к нам бы нипочем не пошла. И не из ложной гордости, а потому что… Ну, она такая! К тому же, уступая, мужчина развивается, а женщина совсем наоборот. Нам, женщинам, вообще уступать кому-то вредно.
– Умная больно, да? – пробурчал Семко, подчиняясь.
С другого боку к Аэлло прижалась трясущаяся от холода амазонка.
– Это не я, – скромно сказала гарпия, – это моя тетя Келена так говорит.
– Чудно, – проклацала зубами амазонка. – Как же твоя тетя Келена может быть столь сведуща в премудростях отношений между полами, если гарпиями бывают только женщины?
Аэлло скромно ответила:
– А вот так! Подарку-то она родила. И не сама, а с чьей-то помощью, между прочим!
– Что ты говоришь!
Аэлло не ответила на выпад. Она почувствовала, что начинает согреваться, и хоть дрожь не торопилась покидать тело, решила продолжить прерванный разговор:
– Маг обманывает вас, Семко. Обманывает сагатов, обещая вам Золотой Талисман. Ему нужны жизни, чтобы выстроить портал и самому перенестись к Атлантии.
– А когда он перенесется к Атлантии, ищи-свищи его, как ветра в поле, – буркнула Брестида, согреваясь под крылом Аэлло.
Семко не ответил, но гарпия поняла, что внимательно слушает, и продолжила.
– Этот Рубиновый Трезубец – древний артефакт. В рубине заключен демон… Мы с Брестидой видели, как маг говорил с демоном камня! Мы слышали, как маг хвастался, что обманывает дикарей-сагатов! Обманывает… и получает жизни…
Аэлло выдержала паузу, позволяя юному сагату осмыслить сказанное.
Наконец, тихим голосом тот спросил:
– Но зачем? Зачем это ему…
– И магу, и демону нужна наша подруга, ихтионка Селина. Оба хотят отнять у нее камень души, как отобрали уже у двадцати ихтионов. Развед-отряда, что конвоировали Рубиновый Трезубец в Атлантию. Они сейчас у нас, в Цитадели. Точнее, у Селины.
– Ты видела их? – спросила Брестида. – Ихтионов?
Аэлло покачала головой, но вспомнив, что в темноте ничего не видно, ответила:
– Селина говорила, что им стыдно показываться на глаза… и стыдно возвращаться домой, в Атлантию. Сейчас я понимаю, почему. Они лишились камней души, и это сильно ослабило их. Селина была такая дерганая, задумчивая… Это из-за этого. Она все думала, кому могли понадобиться камни души… И вспоминала слова Оракула, та рассказывала легенду о демоне, что заключил в камень один из сильнейших ихтионов-хранителей, Исихат Воин… Она говорила мне, ну как, пыталась объяснить… но я плохо слушала.
– Интересно, чем была занята? – медовым голосом спросила Брестида. – Часом, не пакостями, причем невинной мне?
– Невинной, – презрительно хмыкнул Семко.
Брестида тут же наградила его тычком. Семко не остался в долгу. Поскольку вся эта толкотня шла через Аэлло, та запротестовала:
– Ну уж нет! Ведете себя, как дети.
Амазонка тут же прекратила, явно вспомнив, кто на самом деле здесь «дети». Семко тоже враз унялся, он явно не хотел, чтобы калавинка считала его ребенком.
– Если все, как ты говоришь, калавинка, – сказал он, – мага надо остановить.
– Надо, – согласилась Аэлло. – И Селину предупредить. Причем это связано. Она же училась у Оракула, значит, наверняка что-то придумает! Но как добраться до Селины, если до шаманок, что могут открыть портал не так-то просто добраться?
– Хм, – хмыкнула Брестида. – Предлагаю решать проблемы по мере их поступления. Прежде чем остановить мага и планировать добраться до Цитадели, у нас есть дело поважнее.
– Какое? – спросили Аэлло и Семко в один голос.