Брестида беспечно махнула рукой.
– Волосы ульвы отмыли, – сказала Аэлло. – Пока я тонула. Меня спас тот парень, что с нами в подвале сидел. Сын атамана. Семко.
– Жаль, что твои ульвы отрастить волосы не могут.
Аэлло виновато замолчала.
– Я знаю одного фэйри, – наконец, сказала она. – Он говорил, что для того, чтобы волосы отрасли, в корни нужно втереть сок какой-то травы… Я его спрашивала, для Дары.
– Кто такая Дара? И какой травы?
– Дара моя сестра, а траву не помню…
– А где искать этого фэйри?
– Последний раз я видела его, когда выпустила в озеро Семи Радуг, – виновато ответила Аэлло.
– Утопила? – хмыкнула Брестида. – Я так и знала, что теперь мне по твоей милости ждать неизвестно сколько, пока волосы отрастут! Все же я намного добрее тебя!
С этим Аэлло спорить не могла. Клацая зубами, она выпрямилась, подхватила платье и зеленый лоскуток, который амазонка называет юбкой, и повесила одежду сушиться.
– И никого я не топила, – возразила она. – Он сам попросил в озеро его… отпустить. Чтобы крылья вернуть. Только вернул или нет, я так и не узнала, а все из-за проклятых нефилимов. А потом и вовсе стало не до него, Чародей нас с Эвриалой в Цитадель отправил…
– Ты говорила, метку нефилима носишь на себе, – сказала Брестида.
– Да, и поэтому не смотрюсь в зеркало. И в воду тоже не смотрюсь. Она в воде видна.
– И никак не избавиться?
– Смыть можно, в водах того озера, где с фэйри рассталась. Но боюсь туда возвращаться… пока. Коплю силы… То есть думала, что коплю. Знаешь, в Цитадели перья стали мгновенно отрастать, и в полете уставать практически перестала… Вот я и подумала, что надо еще пожить, прежде чем возвращаться на Ожерелье. Но сначала, понятно, метку смыть надо. Непонятно, как она себя поведет, когда вернусь для войны с нефилимами.
– А как она себя поведет? – изумилась Брестида.
Аэлло нахмурилась, зеркальца глаз сверкнули на солнце. Гарпия пожала плечами.
– Пока никак не вела. Но бааванши по дороге к горе сказали, что это брачная метка.
Брестида промолчала, сочувственно поджав губы.
Аэлло выжала волосы и склонилась над ручьем.
Течение быстрое, шальное, но даже в этих стремительных потоках гарпия увидела, что левая щека светится голубым. Не дожидаясь, пока увидит светящийся круг с кожистым крылом в нем, Аэлло с ненавистью ударила по воде.
Стоило ее ладони соприкоснуться с поверхностью, что-то вцепилось в руку и потащило вниз, прямо на острые камни.
Брестида успела в последний момент. Как только Аэлло неловко покачнувшись, по пояс скрылась под водой, дернула гарпию за ногу. Рывок получился сильный, обе упали назад, одна на другую.
Аэлло часто заморгала, не понимая, что произошло. Прямо перед ней из ручья выскочила толстая, длинная змея. Чудище закачалось на хвосте перед лицом Аэлло. Вместо змеиной морды у этой лицо, которое напоминало бы человеческое, если бы не слишком острые черты, словно сплющенные с двух сторон, и поэтому вытянутые вперед.
Как зачарованная, Аэлло уставилась в глаза, круглые и большие, по которым побежали разноцветные полоски.
Аэлло успела подумать, что никогда не видела ничего прекраснее, когда голова змеи чуть качнулась назад.
Не успела Аэлло понять, как это вышло, она подалась навстречу чудесным полосам, что мелькают в странных очах.
В тот момент, когда из страшных тонких губ в лицо Аэлло дернулся раздвоенный язык, какая-то сила толкнула гарпию в сторону.
– Аэлло, нет! – прозвучало откуда-то издалека, словно из-под воды.
Юная гарпия протянула руки к чудесному видению, и ее снова ударило о землю, затрясло, вцепившись в плечи.
– Аэлло! Ты умрешь! Мне не удержать тебя!
Змеиное лицо снова оказалась перед Аэлло, мерцающие разноцветные глаза приблизились вплотную. Плывущие полоски завораживают, манят тысячами радужных оттенков. Чудище снова отвело голову чуть назад.
– Она прицеливается! – голос Брестиды прозвучал откуда-то издалека.
Гарпия попыталась подняться, но что-то ей мешало это сделать. Тогда она распахнула крылья и сзади раздался звук падающего на мокрый песок тела.
– Аэлло! Она убьет тебя! – снова закричала Брестида и на этот раз Аэлло услышала.
Выставив перед глазами руку, чтобы загородиться от чудесного мерцания, Аэлло расправила перед собой крыло и выстрелила. Сразу две стальные молнии вонзились в раскачивающуюся перед ней змею. Одна снесла змее голову, другая впилась в глаз, навсегда прервав его мерцание.
Аэлло приподнялась, опираясь на руки. Перед ней подпрыгивая на мокром песке, извивалось толстое змеиное тело, покрытое мелкой чешуей. Аэлло отшатнулась, передернувшись от омерзения, и зачем-то выстрелила еще раз, из другого крыла. Тело змеи перерубило надвое.
– Это, – пробормотала Аэлло. – Это кто был? Мереч, бунуш, русалка, слизень?
Амазонка уже встала на ноги. Сдернула с ветки свою юбку, обернула вокруг бедер. Надела лиф и кожаный пояс. Огляделась в поисках чириков.
По ее четким, размеренным движениям и не скажешь, что только что вопила не своим голосом «Аэлло! Она убьет тебя!»
– Это лицесмерть, – пояснила она. – Мереч – одноглазый, бунуш воняет рыбой, русалка тебе вообще не опасна! По-твоему, так выглядит безопасность?
Она вытащила стальное перо, упираясь в голову обутой в чирик ногой. Стряхнула со стальной радуги слизь, и с отвращением пнула голову змеи, старательно не заглядывая той в уцелевший глаз. Голова послушно откатилась и булькнула, падая в воду. Амазонка прополоскала перо в воде. Видя, что гарпия никак не придет в себя, вздохнула и протянула ей мокрое платье, напомнив, что надо спешить.
Аэлло вздрогнула от прикосновения мокрой ткани к коже. Высунув голову в горловину, она сварливо пробурчала:
– А об этом лицесмерти твоем раньше предупредить не судьба была?
Брестида закончила завязывать ремешки чириков.
– Я не успела. Но собиралась, честное слово! Вообще-то, я только начала перечислять опасности…
Аэлло уперла руки в бока и воинственно расправила крылья, собираясь в очередной раз высказать амазонке все, что она о ней думает, когда они обе, одновременно, повернули головы в сторону стоянки.
Обе потянули носом воздух, сдавленно застонали сквозь зубы.
– Не-е-е-ет!
Одновременно рванулись, спотыкаясь, к месту ночлега.
Подбежав, Аэлло увидела, как на тлеющих углях развалились сильно потяжелевшие огневушки. Двое, увидев гарпию, помахали в воздухе ручками и погасли. Последний дух огня, не в силах двигаться, лениво облизал покрытые сажей кости – все, что осталось от давешнего зайца.
Аэлло в отчаянье ударила себя кулачком в грудь.
– Хоть вы и огневушки, но все-таки, вы свиньи, – сообщила она духу.
Огневичок сыто отрыгнул и погас.
Аэлло оглянулась к Брестиде.
– У тебя же есть лук со стрелами, да?
Амазонка кивнула, часто моргая, и посмотрела на Аэлло честными и голодными глазами.
Аэлло тяжело вздохнула.
– Я видела в ручье рыбу, – сказала она. – А этого вашего лицесмертю сама ешь.
Глава 25
Аэлло с трудом протиснулась в просвет между двумя сросшимися макушками деревьями. Хотела обойти, но хвала ветру, амазонка пошла в обход первой, и вскоре до Аэлло донеслась ее забористую ругань. Проклятья на головы азахских демонов и всей крапивы мира убедили гарпию идти напрямик.
Отросшие за сутки перья потратились на подлого лицесмертя, отвратительное, мерзкое чудище с красивыми глазами. Одно перо ушло, когда с дерева на Аэлло метнулась змея. Нормальная, со змеиной мордой, и, может можно было просто отпрыгнуть в сторону, что гарпия и сделала в первую очередь, но встреча с лицесмертью не прошла даром.
– Если я теперь на каждую подлую змеюку буду тратить перо, дело плохо, – пробормотала она, рачительно пряча перо в колчан за спиной. С сожалением оглядела пустые гнезда в крыльях – в правом всего три маховых, в левом четыре.
Одного пера из левого крыла лишилась, пожалев Брестиду.
Ослабевшая от голода амазонка не могла толком прицелиться, провожая утку за уткой жадными глазами. Аэлло метнула перо и убила птицу. Способность метать перья, хвала ветру, осталась, чего не скажешь о мгновенном восстановлении сил и неутомимости в полете.
Утром Аэлло пробовала подниматься в воздух, но на восьми перьях далеко не улетишь.
Полет вышел неровным, и она с сожалением опустилась на землю.
– И правильно, – сказала ей Брестида. Амазонка пыхтела, перелезая через коряги и корни. Вороную кобылку она подзывала свистом, и та слушалась, сама находя для себя оптимальный путь среди деревьев, а конь, на котором скакала Аэлло, если местность была ровная, послушно шел за вороной подругой.
– Не ровен час, они сапсанов по следу пустили. Те тебя в небе враз увидят!
Аэлло кисло кивнула, мол, да, я из этих же соображений, а сама мысленно похлопала себя ладонью по лбу, как можно было забыть о хищных сагатских птицах!
Вылезая на прогалину, Аэлло осторожно вытянула платье, зацепившееся за сук дерева, и заботливо стряхнула с белой ткани сухой мох и крошки коры. Чистое, спасибо ульвам, но порванное в нескольких местах висит продольными полосами, от середины бедра и даже выше.
Брестида, что огибала по зарослям крапивы, вышла справа от Аэлло и принялась, закусив губу, тереть голые руки и ноги, сожженные подлым растением. Свистнула, подзывая лошадей. Когда увидела, что вороная не торопится слушаться, увлекшись молодыми ветками, нахмурилась. Снова свистнула и легонько похлопала в ладоши. Лошадь протестующе заржала, но послушалась.
– Как ты это делаешь? – спросила Аэлло.
Брестида не сразу поняла, о чем гарпия, но сообразив, пояснила:
– Лошадка жила у амазонок, помнит основные команды.
– Как же оказалась у сагатов? – спросила гарпия, распахивая крылья и складывая их поудобнее.
Брестида только рукой махнула.
– Что твои перья? Летать можешь уже? – спросила она, невольно залюбовавшись видом этого крылатого чуда, взъероше