– Не думай, калавинка, – попросил ее Семко, облизывая пальцы. – Ты станешь старой.
Брестида хмыкнула.
– Женщинам вообще думать вредно, – сообщил Грико, сыто отваливаясь на ствол дерева за спиной.
Тут уже обе уставились на него мрачнее туч.
Поляна, на которой решили сделать привал, метрах в ста от воды. «Чтобы не засыреть к утру от тумана», сказал Грико, и с ним никто не стал спорить. Прежде, чем луна посеребрила стволы деревьев и выбелила лишайники и свисающую с веток паутину, сагаты подстрелили трех крупных зайцев, а гарпия с амазонкой развели костер.
Брестида ловко воткнула в землю колья, и нанизала на длинную ветку сразу три освежеванные туши.
Не успела зайчатина покрыться корочкой, как от нее ничего не осталось.
Сем забросил кости в ближайший куст и Аэлло вздрогнула, когда ветки зашевелились и раздалось чавканье и урчание.
– Не бойся, калавинка, – сказал юный сагат. – Отдыхай. С нами тебе нечего бояться.
Аэлло перевела взгляд на Брестиду. Та, нахмурившись, не сводит глаз с Грико. Сагат, в свою очередь, ест глазами амазонку.
– Когда наиграетесь в гляделки, решим, чья первая вахта, – буркнула Аэлло.
– Женщины не несут вахту! – возмущенно откликнулся Сем. – Они слабые и беззащитные, спят, пока мужчины… бдут. Бдят. Охраняют.
– Вот еще! – возмущенно пискнула Аэлло.
Брестида согласилась:
– Боюсь спросить, откуда у сына атамана такой богатый жизненный опыт в столь юном возрасте.
Семко наморщил нос, собираясь ответить, но Брестида опередила его.
– Аэлло права. Спать, пока вы бдите, мы не будем.
– Это еще почему? – сонно пробормотал Грико, приоткрыв глаз и хлопнул себя по щеке. Убил комара.
Брестида передернула плечами, подбираясь ближе к костру.
– Потому что, – сказала она. – Сагатам нельзя верить. И не ждите, что я повернусь к вам спиной.
– Вот те раз! – возмутился Сем. – Да если бы не мы вас бы слизни сожрали!
– Если бы не мы, сагатская охота была бы куда удачней, – протянул Грико, хмурясь и складывая на широченной груди ручищи.
– Пусть так, – не стала спорить Брестида. – Но дежурить будем по очереди. Я с тобой, Грико, Аэлло с Семом.
Юная гарпия закашлялась. Кашель очень походил на смех.
– Или наоборот, – скрипнув зубами, процедила амазонка.
– Конечно, можно и наоборот, – откашлявшись, согласилась гарпия. – Но зачем, правда? Ведь ты так удачно придумала!
Амазонка только сжала челюсти, ничего не сказала.
– Чтобы я в дозоре с бабой! – возмутился Грико. Даже отблесков от костра хватило, чтобы увидеть, как густо сагат покраснел.
– Что с бабой? – невинно хлопая ресницами, спросила Аэлло.
– Что с бабой? – как попугай, повторил за ней Семко.
Амазонка фыркнула, сверкая кошачьими глазами.
Грико пробурчал:
– Дети несут вахту первыми.
Амазонка снова фыркнула и быстро улеглась на бок, спиной к костру, ноги поджала к животу. Прежде, чем закрыть глаза, накрыла ладонью рукоятку сабли, что положила рядом с собой.
Над поляной прокатился раскатистый богатырский храп. Аэлло покосилась в сторону Грико и переглянулась с юным сагатом. Развернулась к костру другим боком и попросила.
– Расскажи, как вам удалось украсть у мага трезубец!
– Вам, – хмыкнул Семко и задрал подбородок. – Скажешь тоже. Можно подумать, эдакому бугаю запросто к магу подступиться…
– Неужто сам? – не поверила Аэлло.
Семко насупился. Обиделся. Молчал недолго. Оглянулся на гарпию, вздохнул и затянул длинный рассказ. О том, как выслеживал мага у его жилища с зеркальными стенами, как ходил за ним по пятам, как спрятался в ритуальной пещере, тесной от рабов. Как незаметно стянул артефакт, пока «проклятый паук присосался к очередному салю».
Аэлло слушала внимательно, не перебивала. Время от времени зажимала ладонью рот, чтобы не охнуть, не потревожить чуткий сон амазонки. Раскатистый храп Грико красноречиво говорил сам за себя – сагата ахами и охами не разбудить.
Семко размахивая руками, плюясь и мотая головой, рассказывал, как маг взревел нечеловеческим голосом, когда обнаружил пропажу, когда он, Семко, был уже на выходе из пещеры, как несся вслед за ним, оседлав водяной поток, а мелкие серебристые рыбешки брызгали в стороны.
Как, заплутав в лесу, встретил Грико, который скакал во весь опор «за своей амазонкой», надеясь опередить остальных, не дать Брестиду в обиду.
Гарпия сонно заморгала и оторопело затрясла головой, когда из-за серых стволов на поляну вышел маг, как она его запомнила на берегу, в длинном струящемся плаще, с белыми космами по пояс. Маг одобрительно крякнул, кивая огню, уселся на корточки, протянул к огню руки. Огневушки попрыгали в подставленные ладони и закружились в диком танце.
Гарпия встряхнулась, и маг исчез.
– … давно бы догнали, только попал один конь в болото, сама понимаешь, пришлось тянуть. Полдня промудохались, но по этим краям без лошадей не пройти.
Аэлло вытаращилась на пылающие угли, решив не моргать вовсе, чтобы не засыпать и принялась пересчитывать скачущих по ним огневушек. Один из духов огня тоненько заржал и принялся расти, пританцовывая на всех четырех ногах, пока не превратился в огненного коня размером с замок.
Нагнул к Аэлло огромную огненную морду и дохнул огнем, как летающий ящер.
Гарпия отпрянула, замотав головой, и поняла, что снова заснула и чуть было не клюнула носом горящие угли.
Под мерное бурчание Семко веки ее снова смежились, и на этот раз из костра снова вылез маг. Медленно повернул голову к Аэлло, пристально всматриваясь в ее лицо и, когда гарпия зачаровано подалась ему навстречу, оказался папашей Паком.
– Проснись, девочка, – сказал старый наемник, кутаясь в струящийся плащ мага. Брызги с плаща шипели на углях, распугивая огневушек. – Проснись! Нельзя засыпать в тумане!
Аэлло встрепенулась, и папаша Пак исчез.
Из-за густых клочьев тумана ей не сразу удалось разглядеть свернувшегося в клубок Семко. Парнишка что-то сонно пробормотал и подпер кулаком щеку.
По-прежнему размеренно раздается над поляной богатырский храп Грико.
Со стороны бывшего костра звучит тихое шипение. Засыпающий огневичок что-то протестующе зашипел, прежде, чем погаснуть.
Аэлло помотала головой, с удивлением обнаружив, что тело поддалось не сразу. Так бывает, когда отлежишь ногу и та никак не желает слушаться, становиться ровно.
У гарпии было похожее чувство, только с головой, мысли жужжали, словно рой мух. Сложно было среди этого роя поймать какую-то нужную, вроде той, что надо будить остальных.
Вместо этого вздумалось увидеть стадо светящихся розовых единорогов с крыльями и розовые силуэты тут же заскакали по поляне.
– Это туман, – раздался жалобный писк, в котором Аэлло с трудом узнала собственный голос. – Это туман посылает видения!
Один из единорогов наклонил к ней розовую морду, глумливо ухмыляясь. Вместо рога на его лбу зияла дыра. Что-то красное и тягучее стекло по морде, капая на лицо гарпии. Та отпрянула, затрясла головой и проснулась.
– Брестида! – закричала Аэлло. – Просыпайся, Брестида! Это какой-то ядовитый туман!
В ответ раздалось мычание и возня, раскатистый храп прервался на самой низкой ноте и сменился бранью.
Лицо Аэлло просияло – гарпия и не надеялась, что докричится до великана Грико.
– Туман! – снова крикнула она и закашлялась.
– Мать моя баба! – прогудел Грико и заорал. – Подъем!! Сем! Брестида!
Семко не ответил, зато отозвалась Брестида.
– Хорошие лошадки, – пробормотала амазонка. – О-очень хорошие лошадки! А я тут упала и лежу. Никто меня не бросал!
– Когда брошу, поздно будет! – крикнул Грико.
Поднатужившись, сагат забросил хрупкую фигурку на плечо.
– Лети к реке! – крикнул он Аэлло. – Быстрей! Я троих не вытяну!
Силясь распахнуть крылья, которые не желали слушаться, а желали лежать в распластанном виде на земле, Аэлло спросила, часто моргая:
– Почему к реке?
– Иначе задохнешься. Туман ядовитый! – пояснил Грико.
Аэлло услышала, как протестующе забормотал Семко. По звукам сочных затрещин из клубов тумана она поняла, что сагат, наконец, нашел младшего товарища.
– Спасение в воде, – бормотал, чертыхаясь, Грико. – Гнилостное дыхание болотных демонов никогда не соприкасается с чистой водой!
Аэлло закружилась над рваными седыми клочьями и поняла, что чудом поднялась в воздух. Ее скрючило от кашля, но удалось остаться на лету. Бухнулась по колено в воду, подняв целый столп брызг, которым окатило и подоспевшего к берегу Грико. На одном плече сагат держит перекинутого кашляющего Семко, на другом подпрыгивает едва прикрытый короткой юбкой зад Брестиды.
С парнишкой сагат церемониться не стал. Подняв водяной столп побольше гарпии, потому что приземлился не на ноги, а на пятую точку, Семко принялся ругаться, бить руками по воде, отплевываться и обещать привязать Грико к хвосту лошади.
Брестиду же Грико посадил у самой кромки воды бережно, поддерживая голову и кое-что, расположенное выше колен с обратной стороны. Встрепанная голова соскользнула с мощной загорелой руки и свесилась на грудь.
– Я просто упала, – слабым голосом пробормотала амазонка.
– Смотри за ними, – бросил Грико Аэлло.
– А ты куда? – крикнула вслед сагату гарпия.
Тот не ответил. Через несколько минут вернулся, спотыкаясь, ведя в поводу лошадей. Вороная, спотыкаясь, трусила сзади.
Оказавшись на берегу, Грико упал на колени и принялся сотрясаться от удушающего кашля.
Брестида, которая к этому времени уже пришла в себя, покопалась в переметной сумке, вытащила оттуда котелок. Зачерпнув воды, полила на руки сагату. Тот набрал полные ладони, умылся, фыркая, как конь, затем напился.
– Вещи спас, – сухо сказал он, когда кашель отступил. – До которых добрался.
– Ты герой, Грико! – пискнула гарпия. – Ты всех нас спас!
Сагат махнул на нее рукой.
– Ты-то чего! Ты бы и без меня улетела!