– Ты еще что-то думал? – пробормотала Брестида, вновь склоняясь над Аэлло. – Как-то не очень похоже было… Слишком уж выражения лиц у вас у обоих умные были да одухотворенные…
– Я вот чего не понимаю, – пробормотала Аэлло, поднимаясь. Она оперлась на руки и закашлялась. Брестида заботливо поддержала ее, не давая упасть снова. – Как все-таки удалось спастись… Их было так много… И потом… Ты говорила, для нас они не опасны!
Амазонка фыркнула.
– Они и не опасны, если мы не отбираем их собственность.
– Их собственность? – оскорбленно пробасил Грико.
– Любого, кто очарован пением, которое издают их мертвые глотки, они считают своим, – ехидно сказала амазонка, щурясь.
Аэлло встряхнулась, пригладила волосы.
– Предупреждать надо было! Что они такие жадные. Охочие до мужчин!
Грико наморщил лоб.
– Семко! Я в этой чертовой воде приметил, что у тебя портки заалели. Засветились.
Парнишка нахмурился.
– Примерещилось тебе, – сказал он, почему-то отодвигаясь от старшего товарища. – От нехватки воздуха такое бывает.
– От нехватки воздуха и не такое бывает, да не в том дело, – пробасил сагат. – Совсем забыл, видимо? Трезубец чертового колдуна у тебя! Он помог, как пить дать! Испугались утопленницы…
Амазонка хлопнула себя по щеке.
– И правда! Про трезубец-то мы забыли! Он же у тебя. Он у тебя?!
Семко с довольным видом похлопал себя по широкому поясу портков.
– У меня, а как же. Мы с Грико решили, раз меня колдун воде посвятил, мне трезубец и нести.
– Интересно, как он действует, – пробормотала гарпия.
– Как-как, – отчего-то зло ответил юный сагат. – Действует – и хорошо! Спугнул же этих тварей!
– И то верно! – поддержал его Грико.
Амазонка потянула носом воздух.
– Аэлло, иди умойся. Завтракаем и идем! Сегодня ты увидишь земли амазонок. И нашу королеву.
Гарпия поежилась.
– Я… наверно.... Больше никогда в жизни умываться не буду… А что на завтрак?
***
Лес с прелой листвой под ногами, с сыростью и грибами, с тревожным шелестом веток и колыханием кустов, с усталым скрипом деревьев остался за спиной.
Вместо запахов листвы, сырости и гнили в лицо гарпии ударил поток ветра, растрепав волосы. Пространство обрушилось бескрайними лугами, зелеными чуть ли не до бирюзы. У горизонта бирюза нежно соприкасается с небом, делая его еще чище и голубее.
Аэлло задохнулась от восторга. С губ ее сорвалось:
– Ветер… Это почти как… небо… Прямо под ногами!
Крылья распахнулись. Гарпия взмыла вверх, кружась, расставив руки для равновесия. Устремилась в самую хрустальную высь, принялась переворачиваться в воздухе, падать, сложив крылья, снова взлетать, скользить с воздушных горок.
За безумством гарпии с земли наблюдало три пары глаз. Зеленые – сердито, карие – равнодушно, серые – так восторженно, как только могли.
Когда Аэлло с обалдевшим лицом опустилась на землю, прижимая ладони к бедрам, чтобы платье не задралось, Брестида набросилась на нее:
– Аэлло! – прошипела амазонка, прыгая с лошади и приближаясь к гарпии. – Я же просила тебя! Мы договаривались! Хочешь, чтобы амазонки приняли тебя за вилу и утыкали стрелами прежде, чем мы доберемся до шаманок?!
Аэлло счастливо захлопала ресницами, ничуть не обижаясь на Брестиду.
– Как же, – довольно пролепетала она. – Ты говорила, помню. Я не удержалась… Там так чисто и хорошо!
Брестида выругалась под нос, помянув некую летающую дубину и обменялась недовольным взглядом с Грико.
Второй же сагат запротестовал:
– Калавинок нельзя тыкать стрелами! Они слишком хорошие… И красивые!
Аэлло польщенно заалела, и схватила Брестиду за руку, пообещав ей на этот раз быть паинькой.
Амазонка высвободила руку, продолжая хмуриться.
– Скоро незримые, а потом патруль, – сказала она. – Я иду впереди, вы за мной. И вам лучше спешиться.
Грико с Семко недовольно переглянулись, но ничего не сказали. Попрыгали с коней. Грико передал парнишке повод своего. Сам же положил руку на рукоятку шашки. Вид хмурый и решительный.
Амазонка покосилась на сагата с укоризненным видом. Тот упрямо сжал губы, отвел взгляд. Но руку с рукоятки не убрал. Брестида вздохнула.
Настороженная, возбужденная, она дернулась, когда гарпия приблизилась настолько, что невольно коснулась ее руки.
– Аэлло! – с досадой воскликнула амазонка. – Я кому сказала, иди за мной!
– Не-а, – ответила гарпия и даже головой помотала, отчего амазонка еле слышно застонала. – Тебе может потребоваться моя помощь. И слишком ты дерганная, возвращаясь к своим после нахождения осколка! Ладно я бы дергалась, у нас на островах война, даже хуже, проигранная война, а ты-то чего…
– Помолчи, пожалуйста, – попросила Брестида, шагая по невысокой мягкой траве и вращая глазами так, словно не хочет пропустить ни один сантиметр земли. – Где-то здесь… Где-то здесь.
Гарпия оглянулась на сагатов и пожала плечами.
Вороная кобылка, что неспешно трусит сзади, по-прежнему без привязи, чему-то радостно заржала. Кони, что ведут в поводу не разделили радость подруги, зафыркали, запрядали ушами.
Грико нахмурился еще больше, а Семко взял оба повода в одну руку, вторую, по примеру старшего, положил на рукоятку изогнутой сабли.
Брестида, не оглядываясь, прибавила шага. Поспешила, чтобы не отставать, и гарпия.
– Брестида, – начала было она, но амазонка отмахнулась.
– Не сейчас, Аэлло, – попросила она. – Да, здесь. Уже здесь…
– Что здесь? – спросила гарпия, хлопая ресницами.
Стремительно и бесшумно, создавая впечатление чего-то волшебного, поросль травы в нескольких местах подскочила вверх, вместе с крупными клубами земли. Когда клубы приземлились, оказались шестеркой женщин. Одеты в кожаные куртки и штаны, поверх увиты зелеными ветками. Такие же вплетены в волосы. Лица амазонок перечеркнуты черными и зелеными полосами, открытые участки тел покрывают узоры татуировок. У каждой в руках по сабле и изогнутому кинжалу.
Та, что оказалась прямо перед лицом гарпии, смуглая, черноволосая, с узкими влажными глазами, подняла кинжал на высоту горла Аэлло и глядя той в глаза, проговорила, кривя тонкие губы:
– Не что, а кто. Мы. Кто же еще!
– Уберите оружие, сестры, – тихо сказала Брестида.
Амазонка не шелохнулась, но от фигуры ее повеяло уверенностью и ледяным спокойствием.
– А то что? – обернулась та, что с кинжалом к Брестиде. – Что ты сделаешь, кроме того, что привела в наши земли презренных ящероголовых?
Брестида поджала губы.
– Я тебя тоже рада видеть, Ларета, – сказала она.
Амазонка прищурилась и обнажила в улыбке мелкие белые зубы.
– Я не говорила, что рада тебе, Брестида, – сказала она.
Брестида хмыкнула.
– Ты не в силах скрыть своей радости.
Обе расхохотались, через секунду к ним присоединились остальные.
Аэлло нахмурилась.
– Я чейта не понял, – озвучил ее мысли вслух Семко. – Они друг другу рады, или нет?
– Кто их разберет, диких баб, – хмуро пробасил Грико и веселье испарилось в ту же секунду.
Все шесть сабель уткнулись в мощную грудь сагата.
– Это кто здесь бабы? – ощерилась та, что говорила с Брестидой.
Сагат расправил и без того широченные плечи. Грико выше любой из женщин минимум на две головы. Рука его шире талии любой из амазонок.
– То есть на диких вы не обижаетесь? – хмыкнул он.
Ларета сверкнула глазами на Брестиду.
– Брестида! – воскликнула она. – Что же ты смотришь, как сагат насмехается над нами? Убей его сейчас же! Убей! Слышишь? Это приказ! И так ты докажешь свою невиновность.
Рыжая амазонка подняла вверх ладони в успокоительном жесте.
– Старшая разъезда не подчиняется приказам незримой, – спокойно сказала она.
– С каких это пор ты старшая…
– С тех самых, как назначена королевой, – отрезала Брестида. – Да погоди же ты! Ларета! Нам всем нужно остыть, ладно? Мы не на прогулке. Мы пришли по делу. К королеве. Сагаты, что ты видишь с нами – не враги. Они помогли нам. Спасли. Рисковали и продолжают рисковать жизнями, чтобы помочь еще больше. Между прочим, за то, что они сделали для нас и для совершенно чуждой им расы, их преследуют свои же. И не только…
– Для чуждой расы, как же! – выкрикнула стоявшая слева амазонка, рыжая, как Брестида, но с бело-розовой кожей, кудрявая, в крупных веснушках. – Как будто мы не знаем, что нужно мужчинам! Ты принимаешь нас за детей, видимо. Даже за то короткое время, что мы наблюдали за вами, видели, как этот амбал смотрит на тебя!
– Погоди, Кйет, – сказала Ларета.
Аэлло с Семко оглянулись на Грико. Тот только глазами сверкнул и челюсти сжал, никак не отвечая на слова рыжей.
– Значит, их преследуют сагаты, – прошипела черноволосая. – И зная об этом, ты все равно привела их сюда!
– Они помогли нам добраться сюда, Ларета! И говорить я буду с королевой. Не с тобой. Пропусти.
– Пропустить? А то что?
Брестида пожала плечами.
– Ты помнишь, что. А может, уже забыла. Я напомню.
– Виса, Кйет и Лея, вы пойдете с ними, – сказала черноволосая, пристально глядя Брестиде в глаза.
– Конечно, почему бы не сходить, – ехидно протянула Брестида, не отводя взгляда. – Только почему же всего трое? Все пойдемте. А потом к нам присоединится конная стража, и к королеве дойдет целый караван.
Черноволосая задохнулась от гнева.
– Ты не смеешь обвинять нас в трусости, Брестида! Когда мы осторожны, а ты – нет. Идите! И если презренные ящероголовые перережут ваши глотки на входе в лагерь, пусть это будет твоя вина. Идите. Конный разъезд все равно не пропустит вас, не разоружив, без сопровождения. Идите же!
– Спасибо, – ответила Брестида. – С этими ящероголовыми мы как-нибудь сами разберемся. Твоя проблема в том, Ларета, что ты всегда хотела быть правой. Быть правой для тебя важнее, чем правда.
Миновав две гигантские каменные глыбы, встретили конный патруль, охраняющий селение амазонок.