Еще издалека услышали голоса. Какая-то женщина причитала, кто-то негромко беседовал. Когда обошли кустарники и вышли на дорогу, обнаружили отряд амазонок, который обследует заросли. На дороге три тела, рядом с одним девушка в ярко-красном платье рыдает, словно играет в театре трубадуров.
Лотер еще по пути уловил запах крови, но сейчас он стал таким ярким, что полузверь невольно потянул носом. Фалк повторил следом.
Девушка оглянулась. Глаза красные от слез, нос распух, волосы растрепались. Она поднялась, вцепившись пальцами в юбку, и прокричала:
— Вот он!
Все обернулись, а девушка выпалила:
— Это вы виноваты! Ваше звериное племя! Вы чудовища, чудовища! Вас надо выгнать из Цитадели! Я буду молить Хранителя Теонарда, я на коленях буду ползать!
Лотер помрачнел. Приблизившись к девушке, посмотрел на нее сверху вниз и потянул воздух. От девицы пахнет приторно сладким, будто все утро умащивалась притирками и пудрами, в волосах запуталась солома, что значит, провела ночь на сеновале. На переднике пятно с запахом браги, и вся она источает запах дома с багровым фонарем.
— Послушай, — проговорил Лотер тихо, чтобы слышала лишь она. — Мне жаль, что твой покровитель погиб. Но вины моей в этом нет.
— Да что ты знаешь, о покровителях, — проговорила девушка всхлипывая. — Он обещал жениться. Сказал, как от жены уйдет, так сразу женится. А теперь как?
Полузверь вздохнул, не зная, как объяснить человечьей женщине, что мужик этот не женился бы на ней, будь она последней бабой на земле.
Когда подошел Фалк, Лотер проговорил:
— Иди домой, выспись, а там все образуется.
— Ничего не образуется, — сказала девица, вытирая нос рукавом. — Где мне деньги брать?
— А честным трудом не пробовала? — спросил Лотер.
Она неожиданно перестала реветь, налет горя и страдания с лица моментально спал, а в глазах мелькнуло возмущение.
— Да что ты знаешь о труде? — выпалила она. — Я с утра до ночи, не разгибая спины, как ты смеешь! А тебя не раз видела у Упавы. Вот кто не работает, а так, развлекается.
Фалк изучал трупы, которых, очевидно, рвали несколькими лапами. Когда девица стала отчитывать Лотера, перевел на него взгляд и с интересом наблюдает.
Полузверь сдвинул брови, силясь понять, о чем речь.
— Упавы? — спросил он.
— Да, Упавы, — язвительно проговорила девица. — И не говори, что не помнишь эту рыжую недотрогу.
— Рыжую, говоришь? — проговорил ворг.
Облик девушки из дома с багровым фонарем мелькнул и затерялся среди прочих. Но в голове всколыхнулось что-то далекое и смутное, будто там, за красной пеленой прячется давно забытая правда. Он попытался прорваться сквозь завесу, но она стала лишь плотнее, разделяя жизнь на до и после. И ни Упава, ни какая другая женщина не могут на это повлиять.
Он несколько мгновений стоял неподвижно, прислушиваясь к ощущениями и силясь их понять, пока Фалк рядом не покашлял.
Лотер очнулся от раздумий и глянул в вырез платья девице. Та даже не смутилась.
— В общем так, — сказал он. — Мои дела тебя не касаются. Ворговские, тем более.
— Я пожалуюсь Хранителю Теонарду, — фыркнула девушка и, задрав подбородок, пошла по дороге в направлении Цитадели.
Фалк проводил ее взглядом и спросил:
— Она очень расстроена.
— Ага, — согласился полузверь. — Что лишилась кошелька. Это не воржиха, которая будет выть по погибшему воргу. Это человек. У них все по-другому.
Амазонки, наконец, перестали шарить по кустам. Одна из них, поджарая и загорелая Иллара, подбежала и проговорила:
— Слава богам, вы пришли. Опасалась, что отмахнетесь. Тут вот…
Она указала на мертвецов.
Лотер кивнул и сказал:
— Вижу.
Он опустился рядом с одним трупом и внимательно осмотрел раны. Порезы четкие и ровные, наносились специально, чтоб померли быстро. У остальных раны такие же, кроме того, который умудрился выжить. Этого полосонули по груди, но судя по направлению ран, целились в горло. Значит, среди них был молодой, неопытный.
След запаха ведет прямиком по дороге в сторону большого леса, словно ворги даже не пытались их заметать.
— Странно, — проговорил полузверь хмуро. — Очень странно.
Фалк добавил:
— Их было трое.
— Вижу.
— Но почему напали? Почему не скрыли следы? Их даже щенок выследит.
Лотер нахмурился сильнее.
— Это и странно.
На дороге со стороны Цитадели послышались шаги, через пару минут из-за поворота появился Теонард, красный от злости, как переваренный рак. Ноздри раздуваются, в глазах бешенство, а на щеках играют желваки.
— Лотер! — заорал он подходя. — Какого лешего? Я же просил усмирить своих воргов! Так ты выполняешь мои просьбы! Я к тебе, как к человеку, тьфу, как к другу пришел. Честно объяснил. И ты согласился выполнить!
Он приблизился, злой, как потревоженный шершень и бросил короткий взгляд на мертвых.
— Ты издеваешься, да? — спросил Теонард гневно. — Мы же…
— Да погоди ты орать! — рявкнул на него ворг, а Фалк рядом приосанился, мол, нечего грубить нашему вожаку. — Не мои это ворги. Не мои. Услыхал? Или уши помыть? Так я быстро помою. Могу оторвать, как эльфу. Оторвать?
Теонард, все еще красный, замолчал. Взгляд впился в мертвецов, словно от этого они могут ожить и пойти, как ни в чем не бывало, пить квас в «Лихой молот».
Потом сказал требовательно:
— Что значит, не твои?
— Вы сговорились все? Да? — вопросом на вопрос ответил полузверь. — То Керкегор, теперь ты. Если говорю, не мои, значит не мои. Для тугодумных поясняю. Они не из Цитадели, не из моей стаи, и вообще, не знаю откуда.
Краснота с лица Теонарда сошла. Он бросил короткий взгляд на звереныша, который стоит позади Лотера, гордый, как раздувшийся гусь, и напряженный, словно готов кинуться на самого Главу по одному взгляду полузверя.
Теонард прочистил горло и, поправив воротник, сказал:
— То есть, ты не имеешь отношения к нападению?
— Ты пошутил? — огрызнулся полузверь. — На кой леший мне оно сдалось?
— Слушай, — проговорил Глава Совета, выдыхая, словно успокаивает расшалившиеся нервы. — Даже если это не твои звери, разбираться придется тебе. Потому что, если начнут другие, случится уже конфликт между расами. А это сам знаешь, чем пахнет.
— Знаю, — угрюмо отозвался Лотер, наблюдая, как амазонки грузят мертвых на тележку, которую прикатили двое фермеров.
Глава кивнул, провел пальцами по взъерошенным волосам и продолжил:
— Лотер, с тобой мне меньше всего хочется ссориться. Можно сказать, благодаря тебе я стал…
— Давай без этого, — прервал его полузверь.
— Хорошо, — согласился Глава, косясь на молодого звереныша, который отошел на пару шагов и изучает следы, но наверняка слышит каждое слово. — Пусть без этого. Но разобраться надо. Бесконтрольные ворги опасны. Эти трое были пьяницами и бездельниками, никто их не хватится.
Лотер вскинул брови.
— А как же этот? — сказал он и ткнул на тело, что разместили на самом краю телеги. — Девка из багрового фонаря кричала, что он от жены обещался уйти.
Взгляд Теонарда скользнул по бледному лицу, которое раньше принадлежало мужчине, а теперь станет кормом для червей. Нос скривился.
— Жены? — переспросил он и пояснил: — У него даже кошки нет. Жил в трущобах на внешнем круге. В общем, это дело мы замнем, но имей ввиду, не разберешься, быть беде.
Лотер хмыкнул и покачал головой, наблюдая, как два фермера покатили телегу с мертвецами по боковой дороге, которая ведет к людскому захоронению. Амазонки двинулись следом, будто умершим может понадобиться защита. Осталась лишь Иллара и поглядывает на Теонарда, мол, если есть приказы, я готова.
— Тебе не жалко? — спросил Лотер.
— Кого? — не понял Глава.
— Людей.
Теонард сдвинул плечами.
— Людей много, — сказал он многозначительно.
Полузверь поскреб ногтями щеку и проговорил:
— В стае законы жесткие и наказания за неподчинения суровы, но если опасность грозит соплеменнику, кинутся всей сворой, будут рвать, пока от противника не останется красная лужа. А у вас не так. За это ворги вас и презирают.
Глава развел руками и произнес:
— Презирают или нет, но вас меньше. Потому и держитесь друг за друга. А мы — повсюду.
— Гоблины тоже повсюду, — заметил ворг.
— То гоблины, а то люди. Из зеленомордых сапоги хорошие, — сообщил Теонард буднично. — В общем, зубы мне не заговаривай. Я сидел в башне, думал, как весь мир осчастливить, а тут амазонки с новостями. Что делать будешь с ними?
— С амазонками?
— С воргами.
Полузверь снова присел, цапнув пальцами землю, на которой отпечатались следы лап, поднес ее к носу и выпрямился. Веки закрылись, перед глазами поплыли картинки, в которых хромой на левую ногу ворг носится по дроге и кидается на людей. Двое других бегают рядом, но близко не подходят, словно опасаются.
Когда Лотер открыл глаза, Фалк и Теонард смотрели на него внимательно, звереныш с гордостью, а Глава с любопытством.
— Голодное бешенство, — кривясь произнес ворг. — Во всяком случае, очень на него похоже.
Фалк презрительно сплюнул под ноги, а Теонард спросил:
— Опасно?
Лотер кивнул.
— Очень. Только не пойму, почему так избирательно. Голодные обычно рвут всех подряд. И почему те двое не замели следы? Но я выясню.
Теонард облегченно выдохнул, лицо как-то сразу осунулось, из сурового Главы совета он разом превратился в уставшего и измученного бессонными ночами человека.
— Сам пойдешь? — спросил он.
Лотер кивнул, устремив взгляд на дорогу, которая теряется меж деревьев и заросших плющом обломков стволов, которые остались от давней битвы с гигантским пауком.
— Да, пойду один, — ответил полузверь.
Фалк, который все это время молчал, ловя каждое слово Хранителей, неожиданно выступил вперед и проговорил с жаром:
— Вожак, возьми меня с собой!
Теонард и Лотер переглянулись. Во взгляде Главы мелькнуло удивление и немного зависти, словно жалеет, что среди людей такая преданность редка.