Лотера понесло по гладко отполированному тоннелю, шириной в полразмаха рук. Плечи обдирало, в бока ударялись мелкие камни, которые успели насыпаться, пока каменный исполин сотрясал ударами коридоры. Он сцепил зубы и пытался сгруппироваться, но широкие плечи не давали даже шевельнуться, и он летел вниз, как пущенная по ложбине стрела.
Скорость оказалась такой, что крики Фалка и Вельды накрывали его, когда те оказывались уже далеко внизу.
Их несло по заброшенному спуску, который извивается словно змея, так долго, что Лотер поймал себя на том, что размышляет о батлоке и его воздействии на него. Но когда подобрался к мыслям, что скрываются за багровым туманом, пусть и чуть поредевшем, вопли звереныша и воржихи резко рассеялись.
А через мгновение он сам ощутил, как вылетел из тоннеля и на миг завис в воздухе. Потом резко дернуло вниз, и полузверь с глухим стуком рухнул на пол.
Тело отозвалось болью. В бессильной злости и ярости на весь мир, который позволил родиться такой дряни, как батлок, Лотер прохрипел:
— Проклятье леших… Опять… Все бока отбил…
— И я… — донесся надрывный голос Фалка.
Вельда молчала, и Лотер, превозмогая ломоту в теле, поднялся на локте и с тревогой осмотрелся.
К его облегчению, воржиха сидит, прислонившись спиной к стене, покрытой такой же пленкой, что освещала первый коридор. Только эта еще слабее, и Вельда кажется темным пятном на фоне мертвенно-бледного мерцания.
— Вельда, — позвал ворг, садясь, — ты цела?
Послышался тяжелый вздох, спустя пару секунд она ответила:
— Цела. Только юбку порвала.
— Сильно? — поинтересовался полузверь и поднялся, кривясь от боли, которая растеклась по телу густой патокой.
Воржиха отозвалась хрипло:
— До самого бедра.
— Да? Показывай. А то темно, не видно ничего, — проговорил полузверь.
Во мраке пещеры раздалось недовольное фырканье Вельды.
— Вот еще, — сказала она. — Я приличная воржиха.
Лотер хмыкнул, а Фалк, который лежал с раскинутыми руками дольше всех, оторвал голову от пола и проговорил:
— Приличные не шастают с воргами по пещерам.
Лотер ожидал, что Вельда примется оправдываться и рычать на звереныша, но спуск по каменному желобу вымотал так, что сил нет даже на препирания.
— Оторвались, — с облегчением произнес ворг. — Морда широкая, в лаз не пролезет.
— Надеюсь, он не знает обходного пути, — сказала Вельда вытирая лицо от каменной пыли.
— Не знает, — отозвался полузверь. — Иначе потолок уже дрожал бы.
— Отчего?
— От его шагов, — проговорил Лотер, потирая шею и разминая бока, которые болят, как после доброй драки. — А оно видишь, тихо. Только звереныш сопит.
Вельда хмыкнула, а полузверь принялся похлопывать себя по ослабленному человечьему телу, которое так легко покалечить без звериной силы.
Пока Фалк хрустел конечностями, поднимался и пытался привести себя в подобающий вид, Лотер проверил карманы. Со вздохом облегчения в потайном отделе нащупал осколок, чьи гладкие грани приятно холодят пальцы. В другом спокойно лежит склянка, которую выдал лекарь.
— Ишь ты, — проговорил полузверь, морщась от боли.
— Что? — переспросила воржиха, которая пострадала меньше всех потому, что вылетела из желоба первой и успела сгруппироваться.
Лотер помял шею рукой и сказал:
— Склянка хорошая. Не разбилась еще.
— Давай я наступлю на нее? — предложила Вельда с готовностью вставая. — Проверим, насколько она крепкая.
Ворг чуть отступил, прикрывая ладонью карман.
— Но-но, — предостерег он, — я тебе наступлю. Там лекарство.
— Ну и что? — отозвалась воржиха и приблизилась, задирая голову к потолку. — Оно все равно не действует.
Лотер тоже поднял взгляд к аркам и изгибам темных вензелей на стенах, что покрылись слоем светящейся пленки.
— Действует, — произнес он, разглядывая зал. — Только медленно. Озвер уже рвется наружу. Значит, скоро вся дрянь выйдет.
Даже в полумраке он заметил, как по лицу воржихи скользнула тревога. Взгляд впился в него и стал то ли заискивающим, то ли напряженным.
Он проговорил, повернув голову к Фалку, который, наконец, поднялся и разглядывает витиеватые узоры на единственной колонне в зале:
— Скоро верну прежнюю мощь и больше не буду тебя тревожить. И всех вас.
— Ты не тревожишь, — поспешно сказала Вельда. — Просто ты безрассудства творишь. А думать надо не только о себе.
— Я постоянно думаю не только о себе, — отозвался полузверь и отошел в сторону, оставив воржиху хлопать ресницами.
Некоторое время они молчали. Каждый погрузился в думы о своем, переводя дух после стремительного побега от каменной твари, способной растоптать всех троих разом. Вельда с тревогой поглядывала на Хранителя, словно тот, пока всех спасал, чем-то ее обидел. Но спрашивать, что она там думает ворг не собирался. Просто сел на камень и прикрыл глаза, давая телу возможность восстановиться после ушибов.
Скованное батлоком, оно исцелялось медленно, несмотря на то, что на нем лишь синяки и царапины. А когда в желудке протяжно заурчало, полузверь напрягся, понимая, что остальные такие же голодные, и если они не найдут еду, превратятся в пауков, которых заперли в банке. А, учитывая временную слабость, его сожрут первым.
Спустя несколько минут, он поднял веки.
Звереныш пришел в себя раньше всех и пристроился возле стены, вертя головой. Вельда стоит там же, где он ее оставил и невидящим взглядом смотрит в пол, сжимая и разжимая кулаки.
Решив, что она, таким образом восстанавливает сила, Лотер поднялся и приблизился к стене.
В полутора шагах от пола она покрыта рунической клинописью, которая бесконечной линией тянется вдоль стены под сияющей пленкой и теряется в темноте.
Фалк с явным любопытством разглядывает и то, и другое, держась за бок, который ушиб при падении.
— Это что за письмена? — спросил он. — Мне еще больше хочется знать, где мы. Тревожно тут.
— Не поспоришь, — отозвался Лотер и поковырял пальцем светящуюся пленку.
Та легко отошла и, словно паутинка, плавно опустилась на пол. Оказалось, изящная вязь под ней выдолблена прямо в камне.
— Мда… — протянул полузверь. — Неблагодарная работенка. Это эльфийская вязь. Но первый раз вижу, чтоб эльфы долбили свои письмена в камне. Как гномы какие.
— А ты понимаешь по-эльфийски? — спросил Фалк и приблизился к клинописи, едва не воткнувшись носом в стену.
Полузверь покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это Каонэль у нас в этом мастер. Мелкинд может понимает, как маг. И Тарнат, наверное. Слыхал, подземники торгуют с эльфами. Должны разбираться, ежели те вздумают обдурить. А я честный полузверь.
Они еще некоторое время изучали стены и разглядывали зал, который значительно меньше предыдущего коридора, но весь в рунических знаках. Чуть слева клинопись уходит в темноту, что значит, там тоже тоннель или коридор, ведущий неизвестно куда.
— Лотер, — вдруг прошептала Вельда. — Если это эльфийская вязь… Может мы в…
— Я уже думал, — отозвался Лотер. — Но будь мы в Великом Разломе, откуда тут тролли?
— А ты прежде в нем бывал? — не сдавалась Вельда.
Полузверь даже отшатнулся.
— У темных эльфов? — переспросил он, выпучив глаза. — Убереги великая медведица. Не к ночи будет сказано про них. Их пять тысяч лет никто не видел. И пусть еще столько же не увидят.
— Тогда что это? — спросила она дрожащим голосом и указала на стену с клинописью. — Ты же Хранитель. Ты должен разбираться.
Лотер нахмурился. Ему самому не нравилось положение неведения, в котором оказался, а состояние беспомощности заставляло клокотать слепую ярость в груди.
Он угрюмо рыкнул и уставился на клинопись, которая, возможно, может дать ответы на главные вопросы. Пару мгновений просто таращился, надеясь, что витиеватые узоры обретут смысл, но те продолжают темнеть неглубокими рельефами и молчать.
Сунув ладони в карманы, Лотер хотел отвернуться, но пальцы уперлись в грани осколка.
— Хм, — произнес полузверь и медленно вытянул пластинку.
Когда в его пальцах засветился золотистый кристалл, Фалк застыл с раскрытым ртом, а Вельда подалась вперед, сжав кулаки до хруста.
Лотер проговорил:
— Попробуем.
Он поднес осколок к клинописи, которая оказалась ближе всего. Мягкий золотистый свет лег на стену, которая давно не видела никакого сияния, кроме мерцания пленки.
Некоторое время ворг стоял и таращился на руны. Но все оставалось по-прежнему.
Тогда, почесав лоб, он произнес:
— Эм… Хочу понять, что тут написано. Давай, осколок. В тебе было достаточно магии, чтобы перенести меня из мира духов. С эльфийскими каракулями должен справиться.
Осколок сверкнул, несколько рун на стене тоже засияли золотистым, и Лотер, к своему удивлению, прочитал:
— Чертоги оставлены нами. В битве со смертью мы ушли в глубину, куда хода нет чужакам. Вы здесь, у порога Великого Разлома, где правим не мы. А создания тьмы. Страшитесь нас. Но их страшитесь больше.
Полузверь перевел взгляд на Фалка и Вельду, которые с круглыми глазами таращатся на него. Воржиха подрагивает, хотя вскидывает голову и храбрится, пытаясь казаться неустрашимой. А звереныш выпустил клыки, словно из тьмы сейчас хлынут нескончаемые полчища врагов.
— Это написали… Темные эльфы? — спросил он запинаясь.
Лотер сглотнул и проговорил резко осипшим голосом:
— Видимо.
— Но… — продолжил звереныш. — Если на пороге Великого Разлома правят не они… Тут сказано, некая сила заставила их уйти глубже. Нечто ужасное. Что может быть ужаснее темных эльфов? Упаси нас всех великая медведица.
Полузверь устремил взгляд в темноту, куда уводит коридор и проговорил мрачно:
— Чует мое нутро, мы это узнаем.
Глава 15
Каонэль вздрогнула, будто кто-то толкнул в бок. Выпрямив спину, она потянулась. Уже несколько дней серая эльфийка корпела над фолиантом, толщиной в руку Булока и вчитывалась в замысловатые руны, которые откуда-то с легкостью понимала. Причем независимо от наречия. Фолиант специально привезли из восстановленного Сильвирела, надеясь помочь эльфийскому Хранителю вернуть память и, наконец, понять, кто она и откуда пришла.