— Ну и место, — пробормотал он невольно.
От краев моста веет холодом, еще более промозглым и жутким, чем от проходов в стенах, из которых явились мертвяки, которые все прибывают и продолжают сыпаться с обрывов, как спелый виноград. По обеим сторонам моста бледно светится эльфийская клинопись, что делает его еще больше похожим на тропу в загробный мир.
Полузверь поежился, бросив короткие взгляды в обе стороны. Бортов нет, ширины моста едва хватает, чтобы уместить троих путников, сделан из камня, что вообще-то хорошо. Значит, не прогниет от сырости. Но поддерживающих балок Лотер тоже не заметил, длина моста непонятна, а, учитывая, что хлопков от падения мертвяков до сих пор нет, слишком надеяться на хорошее не стоит.
— Фалк, Вельда, — позвал полузверь, позорно чувствуя, что сейчас не отказался бы от их компании. — Вы тут?
Послышались хлопанья крыльев, полузверя обдало потоком воздуха, а через секунду едва увернулся от массивной бурой птицы размером с козу.
Лотер отпрыгнул на самый край, и когда краем глаза заглянул в зияющую черноту, внутри все подскочило, сердце застучало в грудную клетку и как-то резко захотелось по нужде.
Замахав руками, ворг вернул равновесие и шумно выдохнул, вытирая взмокший лоб. Он поспешно отошел от края и наблюдал, как крупная туша грохнулась о пол, сжимая в лапах тряпье. Она стала быстро менять очертания, лапы вытягивались, превращаясь в ноги, крылья укоротились, туловище сузилось в талии, а в плечах наоборот — раздалось.
Через несколько мгновений перед полузверем на четвереньках оказался Фалк. Пыхтя, как гоблин, который решает умственную задачу, он подскочил и в один миг натянул портки.
— Это что за образина клювастая? — спросил Лотер, а на непонимающий взгляд звереныша, пояснил: — Тварь, в которую перекинулся.
Фалк облегченно выдохнул, словно образиной ему и впрямь быть не хотелось, и проговорил:
— Так это… видел на пергаменте. Грифонс, кажется.
— Не грифонс, а грифон, — исправил его полузверь, косясь на мертвяков. — И у него должно быть четыре лапы. А у тебя получилась утка-переросток.
Звереныш пожал плечами, завязывая портки потуже.
— Как увидел, так и запомнил, — сказал он. — Не знаю, что вы в полетах находите. Обороты болючие, перья жирные, и жрать все время хочется.
— Воргам всегда жрать хочется.
— Птицам, видать, еще больше, — предположил звереныш.
Лотер поморщился. Плечо ноет от удара, мертвяки отрезали возможность найти другой путь, под ногами пропасть, впереди темнота, а в голове туманная дымка все не дает что-то осознать.
Тряхнув головой и хрустнув шейными позвонками, полузверь отошел подальше от нежити и спросил:
— А Вельда где?
Фалк покрутил головой, будто она могла прятаться где-нибудь за ним.
— Э… Вроде рядом порхала, — сказал он. — Маленькая такая птичка. Но тряпки в лапах все равно держала.
— А теперь где?
— Не знаю…
Лотер глухо зарычал. Вельда упрямая, могла на разведку полететь, чтоб доказать, что не хуже воргов может пригодиться. Или вообще забраться в тыл мертвякам, непонятно зачем…
— Вельда! — рявкнул полузверь так, что жуткое эхо разнеслось во все стороны, особенно вниз, рассыпаясь на десятки голосов, совсем непохожих на ворговский. — Неси сюда свой упругий зад! А то найду и…
Он не закончил, послышалось частое хлопанье крыльев. Если от приземления Фалка его едва не скинуло в бездну, что сейчас на мост опустилась цапля. Стройная, длинноногая, совершенно черная, с небольшим свертком в лапах, из-за которого полет ее выглядел как бултыхание подстреленной куропатки.
Лотер и Фалк, наклоняя голову то так, то эдак, наблюдали, как она почти величественно стукнулась о пол, вытягиваясь в стройную воржиху с крепким загорелым телом, упругими бедрами и роскошной грудью, которую едва прикрывают смоляные локоны.
Резко оглянувшись, она прикрылась свертком одежды и бросила резко:
— Чего уставились!
Ворги поспешно стали рассматривать темноту справа, слева, и даже на потолке, которого не видно. Фалк развернулся и сделал вид, что очень заинтересован мертвяками, которые качающейся массой продолжают валиться с обрыва.
— Сколько их там, — задумчиво произнес он.
Полузверь нехотя повернулся к нему — даже боковым зрением он прекрасно видел, как поблескивает крепкое тело воржихи, когда та поднялась, спешно натягивая одежду.
Теперь же пришлось лицезреть нежить.
— Не знаю, — ответил он, — но считать их не хочется. Странно, что они не дрались. Только пытались с обрыва столкнуть.
— Или на мост загнать, — предположил Фалк.
Полузверь хмыкнул и потер подбородок. Эта мысль ему и самому приходила, но лишь добавляла загадок в запутанный клубок непонятного.
Он проговорил:
— Значит, это тоже часть чьего-то плана. Видимо, темнейшества, о котором говорил мертвяк, которого съела Вельда.
Из-за спины послышалось возмущенное:
— Сколько раз говорить, его не только я съела!
— Угу, — произнес полузверь кивая.
А Фалк спросил:
— Вожак, а кто это темнейшество?
Брови Лотера сдвинулись, в голове что-то заскреблось, зацарапалось, будто мышь пытается прогрызть дыру к свободе. Вельда позади как-то замерла, притихла, Фалк с выжиданием уставился на вожака. Но сколько ни пытался Лотер вспомнить, понять, в чем дело, постоянно упирался в красную завесу. И хотя в последнее время, видимо, благодаря лекарству Араона, она стала значительно тоньше, пробиться сквозь нее пока не получалось.
Лотер покачал головой.
— Не знаю, — сказал он. — Или раньше знал, но сейчас забыл.
Фалк вытаращился.
— Это как так?
— Как-то так, — хмуро произнес полузверь, разводя руками. — Но это темнейшество, меня, похоже, знает и забывать не намеренно.
Фалк покосился на толпу нежити у края и потер живот.
— Эх… — протянул он. — Только поели, а опять жрать охота. Прям жутко даже.
За последние несколько минут звереныш второй раз говорит о еде, хотя вообще-то уже доказал, что терпеть может долго. Лотер смерил его крепкую фигуру взглядом. Тот и прежде отличался могучим телосложением, натренированные мышцы, широкие плечи, клыки. А сейчас подсох, мускулы стали четче и выпуклее.
Он вздохнул и терпеливо пояснил Фалку:
— Ты же в летучую тварь перекинулся.
Тот вытаращился с непониманием.
— И что?
— А то, — продолжил полузверь, — когда обращаешься в летучую и подводную, сил много уходит. Думаешь, чего я все время жру мертвячьи косточки? То-то и оно. Без них обернуться нельзя.
Глаза звереныша округлились, он выдохнул, похлопывая себя по туловищу, будто беспокоится, что там все еще перья:
— Это как это? Если я на голодную в воробья перекинусь, воробьем останусь?
Лотер кивнул.
— Угу. Пока не отыщешь мертвяка, у которого можно спереть палец. Хотя не знаю, как глотать будешь.
— А если не отыщу или не проглочу?
— Значит, до конца жизни будешь пернатым, — сообщил полузверь, поглядывая на мертвяков, которые кажутся такими доступными, но узкий вход на мост и клинки, направленные в их сторону, сильно осложняют дело. — Хотя… Жизнь будет короткой. Мелких птах жрать любят птахи побольше.
Фалк шумно сглотнул, словно четко представил, как его задирает какой-нибудь орел, шерсть вздыбилась, верхняя губа приподнялась.
— Так это, вожак, может мы прихватим мертвяка какого с собой? — спросил он.
Лотер бросил короткий взгляд на край моста, где, словно иголки стального ежа, сверкают острия мечей и крашаров. Такие плотные, что мышь не пролезет.
Он мрачно хмыкнул.
— А ты попробуй, — сказал ворг. — Только так, чтоб в капусту не порубили.
Фалк с сомнением посмотрел на нежить, запал его немного утих, но все же проворчал:
— Еды про запас не помешает.
— Не помешает, — согласился полузверь. — Да только риска много. Ты же ворг, а не гном какой. Надо сопоставлять риск и выгоду.
— Так жрать же захочется, — сказал звереныш, вытаращившись на вожака так, будто тот назвал коня медведем.
Лотер снова кивнул.
— Захочется, — произнес он. — Как захочется, так и будем думать. Сейчас этих мертвяков точно не достать. Пойдемте.
— А ты знаешь, куда? — спросила Вельда одевшись.
Лотер и Фалк обернулись. Воржиха выглядит растрепанной, будто девка с сеновала, юбка так и осталась порванной до бедра, и красивая нога хорошо видна даже в бледном свете подземелья.
Полузверь засмотрелся, а когда воржиха предупредительно покашляла, произнес:
— Разве есть варианты?
Они направились по мосту в глубоком молчании. Сияние клинописи подсвечивает всех синеватым, и кажется, что они тоже часть этого подземного мира, который некогда принадлежал темным эльфам. Если верить тем надписям, он все еще принадлежит, но темным остроухим пришлось уйти куда-то глубже.
Спрятаться.
Ворга терзали сомнения и вопросы, хотелось понять, что могло вынудить таких существ отступить и искать укрытия. Он мало знал об эльфах, и его знакомство с ними ограничивалось серокожей красавицей с желтыми глазами, рыжим эльфом и несколькими другими представителями их рода. И для себя он давно уяснил — остроухие слишком чопорны, слишком честолюбивы и властны, чтобы отказаться, от того, что принадлежит им. Но это подземелье оставлено и заполнено мертвяками. И вытеснила темных эльфов сила, с которой не может бороться никто в этом мире. Что-то, чему подвластны все.
Эти размышления вновь привели к красноватому туману в голове, но Лотер уперся в него, словно тот каменная стена.
Зарычав, он тряхнул головой. Ворги напряглись и бросили на него опасливые взгляды, мол, где опасность, куда нападать.
— В порядке всё, — проговорил полузверь глухо.
Ворги немного расслабились, но стали оглядываться на вожака чаще.
Вельда все больше нервничала, оглядывалась, рычала по делу и без. Полузверь поглядывал на нее с опаской. Если воржиха вновь проголодалась, сдерживать ее бешенство будет непросто, особенно с учетом того, что из съедобного здесь только он и Фалк.