Поначалу Добрыня пытался понять, действуют ли здесь хоть какие-то законы физики, но почти сразу сдался.
До тех пор, пока он просто висел в темном ничто, все было нормально, но стоило ему задумать о том, чем же он дышит, если вокруг нет воздуха, как его тут же накрыла паническая атака.
Добрыня начал задыхаться, дергаться, потянулся к источнику, и только каким-то чудом ему удалось взять себя в руки.
И вновь благодаря Кощею.
Некромант так наорал на гнома, что Добрыня и думать забыл о своих проблемах. Вместо этого гном, как завороженный следил за развитием мысли Кощея, запоминая особо удачные моменты.
Проникновенный монолог некроманта продолжался почти десять минут, и Кощей за все это время ни разу не повторился.
Будь на месте Добрыни Алеша, Кощей обзавелся бы самым преданным фанатом, Добрыня же просто-напросто… впечатлился.
Но со временем очарование многоэтажной и многословной словесной конструкции Кощея сошло на нет, и в голову Добрыни вновь полезли дурацкие мысли.
Богатырь пытался гнать их от себя, прокручивал в голове самые приятные воспоминания, разбирал свои безумные приключения в Инферно и пытался спрогнозировать дальнейшие события, но все было тщетно.
Раз за разом, мысли возвращались к мучавшим Добрыню вопросам:
«Сколько ещё здесь висеть?», «Что будет, если стражи Межмирья наконец-то вычислят нарушителей?», «Можно ли выбраться отсюда своими силами?»
Кощей же, словно читая его мысли, без устали отвечал:
— Столько, сколько нужно. Времени нет. Мыслей нет. Тебя нет.
— Они съедят сначала тебя, потом меня. Ты сможешь какое-то время отбиваться от них мечом-кладенцом, но стоит тебе убить хотя бы одного стража, на тебя ополчится все Межмирье.
— Выбраться можно, но для этого нужен маяк. И чем ярче будет его свет, тем больше у нас шансов притянуться к нему до того, как стражи Межмирья выполнят свою работу.
Как выживал Кощей и его Костик, Добрыня вообще не понимал.
В его понимании некромант был соткан из энергии Смерти, не говоря уже о костяном драконе, но Кощей каким-то образом умудрился закрыть себя и своего друга от взгляда стражей Межмирья.
По субъективным ощущениям Добрыни, они находились здесь уже несколько суток.
Богатырь отдавал себе отчет, что, скорей всего, прошло от силы три-четыре часа, но ум с каждой минутой паниковал все больше и больше.
— Ты слишком громко думаешь, — в голове Кощея явственно читалась тревога, и Добрыня понимал, что некромант прав, но ничего не мог с собой поделать.
Паника нарастала, накатывала изнутри и, раз за разом, пыталась сломить бастион его воли.
И хуже всего было то, что у неё медленно, но верно… получалось.
— Прекрати! — в голосе Кощея странным образом переплетались тревога, страх, волнение и угроза. — К нам летит страж!
— Что делать? — едва слышно выдохнул Добрыня.
— Молчать. Не дышать. Не думать. Не чувствовать. Не ощущать. Превратиться в звёздную пыль. В камень. В безжизненные останки прошлых нарушителей.
Кощей говорил правильные, но не осуществимые вещи.
И если замереть Добрыня еще мог, то не думать и не ощущать — это было за гранью. Не говоря уже…
Стоп! Кощей сказал: «В камень»!
Богатырь почувствовал, как его сердце забилось быстрее, и, сконцентрировавшись на себе, обратил взор вовнутрь.
— Подстрахуешь?
— Обязательно, — в голосе Кощея явственно ощущалась паника. — Не знаю, что ты задумал, но поторопись.
— Некуда торопиться, — одними губами произнес Добрыня, чувствуя, как сердце замедляет свой ход.
К помощи магии прибегать было нельзя — это богатырь прекрасно осознавал. Но он не зря прошел единение со стихией!
Добрыня дышал все медленней, чувствуя, как мысли превращаются в неповоротливые каменные валуны, а тело постепенно теряет чувствительность.
Он физически не мог остановить биение сердца, дыхание, мысли и чувства, но он мог их замедлить.
Это было нереально сложно, но выбирая между смертью в пустынном Межмирье и призрачным шансом выжить и вернуться домой, Добрыня не сомневался ни секунды.
К тому моменту, когда до замершего посреди ничто гнома добрались стражи Межмирья, они обнаружили лишь безжизненный кусок камня.
На висящие рядом остатки высушенных нарушителей стражи не обратили никакого внимания.
Покрутившись вокруг странного камня, они на мгновенье замерли, после чего, оставив одного наблюдателя, рванули в разные стороны — искать нарушителей, будь то шаман-недоучка, спекуляторы песьеголовых, исследователи ксуров или заблудившийся попаданец.
Наблюдатель же остался на случай, если странный камень, совсем недавно излучавший тепло, вдруг оживет.
А тем временем, где-то в Межмирье вспыхнула едва заметная искорка маяка.
Вот только оказалась она настолько мала, что Кощей, мысленно проклинающий Добрыню и божественный пантеон Второго шанса, её не заметил.
Территория клана «Три богатыря». Фонтан Удачи
— Рад видеть тебя, брат, — Индра, представший в виде грозового облака, завис перед небесным сиянием Руевита.
— Взаимно, брат, — отозвался Руевит. — Каков наш план?
— Даже не спросишь, как так получилось? — удивилась Фортуну, принявшая облик золотистых завихрений судьбы.
— Руевит, говоря языком смертных, человек дела, — пояснил Индра. — Он не будет сокрушаться, как же так вышло, что пантеон разрушен. Не будет злорадствовать поражению бывших конкурентов. И не станет осуждать меня за выбор союзников.
— Я вам не нравлюсь? — нахмурилась Фортуна.
— Не говори глупости, — усмехнулся Индра, успевший немного изучить характер Удачи. — Скажем так… Руевит не будет мне завидовать.
— Другое дело! — Фортуна тут же расцвела, а над замком Алдоил появилась сверкающая радуга.
— А план наш таков, — громовержец посмотрел на своего божественного брата. — Помочь смертным в защите этого мира.
— Чую присутствие Скверны…
— Она и есть, — подтвердил Индра. — Брат, мы сделали ставку на смертных.
— А как же арии? — нахмурился Руевит. — Я почувствовал, как минимум трех или четырех.
— Яга скрывается от внимания ксуров, — пояснил Индра. — Репсак был вынужден оставить тело, но дух его до сих пор в этом мире. Горыныч окончательно принял форму трехглавого дракона, отказавшись от притязаний на пантеон. Что да четвёртого… Кощей в межмирье.
— Негусто, — на лице Руевита, сотканного из небесного света, не дрогнул ни один мускул. — Чего мы ждем?
— Смертные работают над открытием Врат. Скверна не устоит перед светом маяка.
— Потомок Императора?
— Один примкнул к силам Тьмы. Второй не знает, что за кровь течет в его жилах.
— Будет непросто, — Руевит скользнул взглядом по Фортуне. — Теперь понятно, зачем нам потребовалась удача.
— Все будет хорошо, — беззаботно отозвалась Фортуна. — Как ваши любят говорить? Делай, что должно и будь, что будет?
— Нет больше ваших, — Индра покачал головой. — Только наши.
— Меч-кладнец? — Руевит посмотрел на Индру.
— В Межмирье. Первый удар смертные будут вынуждены принять на себя.
— Без крови потомка первого Императора, все это не имеет смысла.
— Знаю, — Индра и не подумал отвести взгляд. — Тёма почти дошёл.
— Смешно, — Руевит позволил себе прикрыть глаза. — Судьба мира зависит от мальчишки.
— Смешно, — согласился Индра. — Но что-то мне подсказывает, — он подмигнул смутившейся Фортуне, — что нам повезёт.
Глава 24Часть 2
Империя Евразар. Императорская канцелярия
— У меня пакет государственной важности. Кому я могу его отдать?
Сказать, что Тёма прошел через ад не сказать ничего.
Парень давно потерял счет дням, поскольку все его силы уходили на выживание.
Начиналось все относительно неплохо. После того, как он вышел от полковника Запова, дежурный вестовой проводил его на торговый корабль, на котором он провел три замечательных дня.
Тёма спал и ел, спал и медитировал, спал и тренировался — в общем, наслаждался спокойной жизнью.
Причем делал это не потому, что разленился, а для того, чтобы набраться сил.
Интуиция подсказывала сквайру, что в ближайшее время на отдых рассчитывать не стоит, вот он и отсыпался впрок.
Увы, но спокойная и даже размеренная жизнь на торговом корабле клана довольно скоро подошла к концу.
А уж когда парень высадился в ближайшем к имперской столице городке, события понеслись вскачь.
Сначала на него устроил охоту один из местных герцогов, затем, когда Тёма сумел уйти в леса, оставив за спиной с десяток трупов, настала очередь нежити.
И если с обычными скелетами и зомби, в силу их медлительности, проблем не возникало, то поднятые лоси стали для юного сквайра проблемой.
Тёма забыл про сон и только и делал, что чудом уходил от погони и избегал засад.
То на пути попадется непроходимое для кадавров болото, то он случайно обнаружит полузасыпанный подземный ход, то разразится настоящий ливень — с грозой и молниями…
Сказать, что Тёме везло — ничего не сказать.
В какой-то день юный сквайр, истощенный схваткой сразу с тремя кадаврами, не выдержал и отключился прямо на упокоенном противнике.
Очнувшись спустя несколько часов, он обнаружил еще одного кадавра, лежащего в каком-то метре от него.
Тёма сам не заметил, как меч оказался у него в руке, но кадавр и не думал нападать.
Мгновенно оказавшись на ногах, Тёма крутанулся вокруг себя и чудом удержал на кончиках пальцев копьё Праведного гнева — на краю лужайки сидел бурый медведь.
Его жесткая шкура оказалась ржавой от крови, а правая лапа была разодрана до кости, но хозяин леса и не думал зализывать свои страшные раны.
Тёме не составило труда разобраться в произошедшем.