В конце концов решил припугнуть гоблина если не жестокой расправой, то хорошей трепкой. Открыл рот, но Курт вскинул руку и остановился возле телеги, крытой грязной мешковиной.
– Погоди, – сказал он, откидывая тряпку. – Слишком уж ты приметный. Морда звериная, когти, зубы, и глаза иногда светятся. Жуть берет. Ты чего такой злой?
– Какой есть, – буркнул я, раздосадованный тем, что не удалось отпеть гоблину все, что думаю.
Изабель испуганно покосилась на меня, потом на гоблина. В глазах надежда и растерянность. Но спину держит прямо, словно не по городу на болоте идет, а в королевском замке выступает.
Курт пошарил в повозке, через секунду его пальцы сжимали темный сверток.
– Вот, – сказал он, протягивая мне. – Накинь. Хоть рожу спрячешь. В Абергуде не особо реагируют на странные хари. Но ты ворг. А это совсем другой разговор. Когда заметят пропажу принцессы, поднимется переполох. Будут каждую собаку обыскивать. Собакой тоже можешь?
Я нехотя кивнул и сообщил:
– Собакой можно, только без толку. Волком привычнее и удобней.
Гоблин понимающе закряхтел, но пальцы все же пощупали рукоять крашара. Он поправил мешковину на телеге и сказал задумчиво:
– Странно, что еще тревогу не бьют.
Изабель поежилась и опасливо глянула через плечо.
– Они не верят, что люди отважатся зайти так далеко, – робко произнесла она, впервые заговорив с гоблином.
Курт хитро прищурился и подмигнул принцессе.
– Люди не отважатся, – согласился он. – А полузверь даже в глотку пещерному троллю полезет, если за своим.
Щеки девушки снова порозовели, она прикрыла ресницы, взгляд опустился вниз, словно разглядывает деревянный настил, как соединены стыки и чем скреплены.
Злость моментально испарилась, оскал немного ушел. Я посмотрел на руки – они снова руки, а не звериные лапы с кривыми когтями.
Взяв у гоблина сверток, я расправил края. Передо мной с тихим шорохом развернулось что‑то вроде накидки. Только с капюшоном. Грязно‑коричневого цвета, на боку темное пятно размером с репу.
Я быстро вдохнул – пахнет застарелой кровью. Там, где должны быть плечи, уплотнение. В районе воротника небольшая, но тяжелая застежка. Края накидки широкие и почти достают до земли.
– Это что? – спросил я.
Курт пожал плечами.
– А я почем знаю? – сказал он. – Снял с какого‑то воина.
Я с укором посмотрел на гоблина. Тот пару секунд ковырялся в кармане, затем вытащил маленькую коробочку. Пальцы подцепили из нее красноватую массу, гоблин с удовольствием отправил ее в рот и стал усердно жевать. Поймав мой взгляд, Курт развел руками и поспешил убрать коробочку.
– Да ты не подумай, – стал оправдываться он. – Там как было? Нежить его ранила, оружие оказалось отравлено.
– Не смог удержаться? – едко поинтересовался я.
Гоблин выплюнул батлок, пережеванная масса с тихим шлепком упала на деревянный настил. Принцесса поморщилась и отступила на шаг.
– Хотел проехать мимо, – будничным тоном сообщил зеленомордый. – Азута же клячу прибила. Пришлось впрячь теленка. Идет неохотно, но по болоту прет лучше лошади. Только мал еще.
Боюсь, издохнет быстро. Так что должок твой очень кстати.
– Верю.
– Ну так вот, – продолжил гоблин. – Нежити было много, а парень – один. Бился славно. Но, ясное дело, не выстоял. Когда упал на колени, бросили помирать.
– А ты геройство решил проявить, – не удержался я, застегивая замок плаща на груди.
Гоблин отмахнулся и двинулся в сторону узенького переулка.
– Да какое геройство, – сказал он. – Ты ж знаешь, не люблю я, когда не по совести. А у нежити ее отродясь не было. Они не добили, чтобы потом в своего превратить.
Я фыркнул, накидывая неведомый плащ на плечи, и скривился:
– Мерзость…
Курт на ходу кивнул.
– Когда подъехал, – проговорил он, – парень живой был. И так он на меня посмотрел, да как попросил прибить по‑быстрому. Пришлось уступить.
Рядом испуганно выдохнула Изабель, тонкие пальцы вцепились мне в руку.
– Вы убили ни в чем не повинного человека? – ошарашенно прошептала она.
Я успокаивающе посмотрел на нее, увлекая за Куртом, а сам подумал: если бы принцесса знала, как гоблин рубит головы направо и налево, вон крашар какой, – упала бы без чувств.
Курт словно понял, что девушку не стоит лишний раз пугать. Он попытался улыбнуться. Десны у основания бивней обнажились, морда сморщилась, глаза стали похожи на щели.
– Ну что ты, принцесса. Разве я изверг какой? – сказал он терпеливо. – Избавить человека от мучительной смерти не жестокость. Я спас его от куда худшей участи.
Переулок оказался настолько узким, что в некоторых местах пришлось идти по одному. В такие моменты принцесса особо крепко вцеплялась мне в руку, да так, что ноготки оставляли глубокие следы на коже.
Стены домов уходят вверх. Они не высокие, но из‑за тумана кажется, что движемся по бесконечному ущелью.
Абергуд до сих пор молчит, значит, нас еще не хватились. Тем лучше – дальше уйти успеем.
Впереди замаячил выход, гоблин замедлил шаг и согнул колени в боевой стойке. Я накинул капюшон и расправил плащ на плечах.
– Вот интересно мне, – сказал Курт, выглядывая из‑за угла. – Почему тебя так плохо охраняли, а, принцесса?
Изабель растерянно посмотрела на меня, видимо ожидая поддержки. Но мне и самому интересно, поэтому только вопросительно поднял бровь, хотя под капюшоном не видно.
– Если честно, – начала она тихо, – не знаю. Лорда не видела, но служанки говорили, что Абергуд неприступен. Если кому и удастся забраться так далеко, то в башню не проникнуть. Потому охраны не много. Вроде как само болото их охраняет.
– Это они про роцеры? – угрюмо спросил я.
Она пожала плечами и проговорила неуверенно:
– Не знаю. Они настолько уверены в неприступности города, что не беспокоятся об охране. Решили, одного стражника с ключами достаточно. Единственный, кто так не считал, – Жамчин.
Когда услышал его имя, ноздри сами по себе раздулись, а в мышцах потяжелело. Перед глазами возникла картина, в которой голыми руками душу эту болотную тварь, а он беспомощно вытаращился и дрыгает конечностями.
Тряхнул головой, пытаясь выгнать дурные мысли. Попытался думать про Изабель. Она со мной, в целости и сохранности, но звериный рык все равно рвется из глотки, а шерсть встает дыбом.
– Что ж он сам не остался охранять? – гаркнул я.
Изабель вздрогнула и уставилась на меня круглыми глазами. Видя ее страх, я смягчился, загривок медленно опустился.
– Не бойся, – сказал я. – Я не на тебя злюсь. Хотя стоит.
– Почему? – дрожащим голосом прошептала принцесса.
Я сдвинул брови, глядя на бочки с, кажется, вином, и проговорил хмуро:
– Ты ж сама полезла к нему на водомерку. Опомниться не успел. Не приходило в голову, что может быть опасен?
– Но он же спас меня, – растерянно проговорила девушка.
– Если спас, значит, хороший? – ехидно спросил я.
Изабель сокрушенно повесила голову, я пожалел, что так грубо ее отчитал. Вина не только на ней. Сам дал себя облапошить.
Чтобы как‑то взбодрить принцессу, я притянул ее поближе и обнял за плечи.
– Встречу его – оторву голову, – сказал я коротко.
Курт обернулся, брови сдвинуты, покатый лоб в морщинах, взгляд такой, словно в уме считает прибыль от продажи тыкв.
– Смотрю, этот Жамчин крепко тебе насолил, – сказал он, жестом показывая, что все чисто и можно идти.
– Угу, – буркнул я, не желая посвящать гоблина в причины ненависти к гвардейцу.
Он несколько секунд испытующе смотрел на меня, надеясь, что все‑таки расскажу, в чем дело. Но я сделал вид, что детально рассматриваю колесо стоящей на углу телеги. Гоблин досадливо вздохнул и поправил крашар.
– Ну как знаешь. Можешь не говорить, – сказал он и ухмыльнулся, подняв клыки. – И так все понятно.
Я глухо зарычал. Чтобы стереть довольную ухмылочку с физиономии гоблина, пришлось несколько секунд гневно таращиться на него. Но даже когда он перестал улыбаться, глаза все равно остались хитрыми.
– Ты вот что скажи, – начал я, переводя тему. – Как через топь прошел так быстро? Я вечность, наверное, тащился.
Курт многозначительно хохотнул, потирая мизинцем клык, острый кончик опасно блеснул.
– Есть у меня проторенная тропка, – сказал он. – Не очень сухая, но короткая и надежная. Уже давно в Абергуд катаюсь по ней. Утопленники стонут по краям, а достать не могут.
– Они везде не могут, – вставил я.
За стеной громко ухнуло, словно кто‑то уронил бочку. Гоблин приложил палец к губам и проговорил шепотом:
– Везде, но лишь там не пытаются в воду заманить. Там вроде как торговый путь. Да и езжу не первый год. Знаю, чего и как.
Даже обидно стало. Я тащился через трясины, волок на себе измотанную принцессу, чуть не утонул, а оказывается, существует короткая тропа.
Бранные слова так и рвались наружу, но я стиснул зубы и промолчал.
Стараясь не привлекать внимания, мы пересекли перекресток и зашли за одиноко стоящий дом. Там начались бурные заросли кустарника с колючими листьями. Где‑то впереди в тумане темное пятно, видимо другая сторона стены.
Я оценивающе окинул взглядом заросли. Совсем не дружелюбные колючки топорщатся в разные стороны, даже листья с шипами.
На лице принцессы мелькнул страх, она прижала ладонь к груди, но промолчала. Только губы раскрылись.
– Знатные заросли, – произнес гоблин, кривя губы. – Обдерет.
– Заживет, как на ворге, – буркнул я.
Курт обернулся на принцессу.
– А она?
– Ее в кожаное переодели, – проговорил я неуверенно. – Одежа должна выдержать.
Изабель вздрогнула, но снова промолчала. Туман чуть поднялся, часть стены немного приоткрылась. Издалека она выглядит как огромный темно‑зеленый монолит. Словно стыков нет, а камни намертво вросли друг в друга. От стены доносятся звуки падающих капель, тянет свежей тиной, чем‑то земляным и холодным.
– Не знаю, какой у вас план, – сказал Курт, сорвав с куста листок, – но идти стоит через задние ворота. Передние сторожат болотные тролли. С принцессой в довеске точно не пройдешь.