С земли раздался дерзкий голос:
– Неужели тролли!
Гиганты приосанились. Тот, что сжимал меня, подался вперед, послышалось глухое рокотание, похожее на перемалывание жерновов. Не сразу сообразила, что это речь.
– Мы трол-л-ли.
Исполин растягивает слова, каменный язык с трудом ворочается во рту размером с небольшую пещеру.
Голос с земли снова заговорил:
– Точно-точно, вторые по драгоценности.
Первый тролль медленно поднял ногу, с грохотом обрушил на землю, с противоположной стены посыпались камни.
– Мы первые! Первое место.
Легкие шаги прошуршали в сторону.
– Не-ет, точно второе. Первое у троллей за Межземьем.
Исполины опустили каменные челюсти, по ущелью прокатился гневный рев, подобный рокоту весеннего водопада. Второй грозно сдвинул каменные выступы, которые заменяют брови, и занес ногу, чтобы раздавить наглеца.
– Это почему?
Голос невозмутимо проговорил:
– У тех зубы из алмазов, а у вас из простых камней. Выходит – они драгоценнее.
Тролль застыл с ногой в воздухе. Почти слышно, как скрипят мозги в каменной голове, если там есть чему скрипеть. Затем повернул массивную голову к соседу. Тот сдавливает меня все сильнее, уже вижу черных мух перед глазами, в ушах звенят похоронные колокольчики.
Исполин с Лисгардом в руках прогремел:
– Земляная блоха, я размажу тебя в лепешку!
Снизу раздалось поспешное:
– Есть один способ. Но вам не по карману.
Я обреченно повесила голову, представляя, как горные исполины расплющивают наглеца, который посмел говорить с ними таким тоном.
Гиганты лязгнули челюстями и грянули хором:
– Говори!
Повисла небольшая пауза, безумец тянет время, словно наслаждается последними минутами. Исполины нервно зашатались, наклоняясь вперед. Сквозь опускающуюся на глаза черноту успела заметить рыжеватую голову.
– Есть место, где троллям меняют зубы, – сказала голова.
– Где? – прогудели тролли.
– Я скажу, но чем заплатите?
Исполины распрямились, раскатистый голос эхом разлетелся по ущелью.
– Мы осыпем тебя горой из самоцветов!
Ловкач проговорил безразлично:
– Зачем мне гора? Я путник, где мне ее хранить?
Каменные монстры расстроенно прогудели, второй сказал, выпячивая похожую на утес губу:
– У нас больше ничего нет.
Ловкач снова выдержал тактичную паузу и предложил:
– А давайте так. Вы отдадите мне…
– Что?
– М-м-м…
– Ну?
Тролли замерли, боясь шелохнуться, утесы бровей поднялись, лоб стал похож на изъеденную оврагами почву. В самой глубине каменного тела гулко запульсировало.
– Давайте так, – предложил незнакомец. – Вы отдадите мне то, что зажато в кулаках, и разойдемся на этом.
Исполины облегченно выдохнули, каменные плечи опустились. Тролль скрипнул локтем и положил меня на дорогу.
Я по-рыбьи раскрыла рот, воздух живительной струей хлынул в легкие. Несколько секунд пришлось просто лежать и дышать, как загнанный единорог.
Потом в груди полегчало, голова перестала кружиться. Мир медленно приобрел нормальные черты. Когда увидела, как второй вытащил руку из-за спины и опустил неподвижное тело белокожего на плиту, в груди все сжалось.
Лицо Лисгарда восковое, кожа непривычно тусклая, глаза закрыты.
Я с трудом поднялась, на слабых ногах поковыляла к телу высокородного. В груди заворочалось мерзкое чувство, словно там разрастается дыра.
Добравшись до белокожего, я обессиленно рухнула рядом. Тот похож на утопшего чародея, такие же острые черты, бледная кожа, дыхания не слышно.
Я обхватила ладонями его лицо и зашептала:
– Белоухий, ты жив? Скажи, что жив. Если не умрешь, обещаю – больше не буду пререкаться и язвить. Платье добуду и даже надевать стану по праздникам, пока никто не видит. Очнись, пожалуйста.
В этот момент поняла: невыносимо вот так оставаться в неведении и чувствовать бессилие. Когда сидела в клетке из проклятого металла, и то ощущала больше уверенности, чем сейчас.
Веки белокожего дрогнули, он открыл глаза. Белки покраснели, мелкие сосуды полопались и похожи на багровые звездочки.
– Платье? – просипел солнечный.
Я отдернула руки:
– Фух… Надеюсь, ты не думаешь, что я всерьез про платье?
Лисгард скривился в болезненной улыбке и кивнул. От моей попытки помочь деликатно отказался, вместо этого уперся ладонями и сел.
Я наконец обернулась. В нескольких шагах от троллей рыжеволосый эльф с блестящим луком за спиной. Кожа бронзовая, будто целыми днями пропекался солнцем. Темное чешуйчатое одеяние поблескивает в лунном свете, на поясе короткий меч. Он сложил на груди руки перед исполинами и задумчиво потирает подбородок.
Первый тролль прогремел:
– Мы заплатили! Говори!
Рыжий закрыл ладонями лицо от ледяного дыхания исполинских ртов.
– Эй, потише. Не надо шуметь, – сказал он и отошел на пару шагов. – Запоминайте. Черные рудники. Найдите гнома Двабура, скажите, что пришли ставить алмазные зубы. Напомните про битву под Чумнолесьем.
– Зачем? – засомневался первый тролль.
– Двабур одним ударом снес голову вожаку болотных гноллов, – пояснил рыжий. – Он гордый и готов отдать последнюю секиру, если им восторгаются.
Гигант сдвинул каменные брови:
– Нам не нужна секира.
Ловкач цокнул языком и закатил глаза.
– Так скажите, что пришли за алмазными зубами, – сказал он.
Тролли одобрительно зарокотали и неповоротливо зашагали между стенами.
Незнакомец окликнул исполинов:
– Вы лучше срежьте через Светлолесье. Зачем делать крюк?
Монстры переглянулись, на физиономиях отразилось что-то вроде задумчивости. Спустя почти минуту исполины развернулись и, поднимая клубы каменной пыли, двинулись в обратную сторону.
Глава 15
Когда тролли скрылись за уступом, рыжий в два прыжка оказался рядом. Оценивающий взгляд скользнул по Лисгарду и остановился на мне.
Незнакомец похож на лесного бога. Из волос торчат острые кончики ушей, немного короче, чем у белокожего. В серых, как адамантин, глазах озорные огоньки, будто только что не от смерти двоих спас, а в пекарню сходил.
Незнакомец вытер лоб рукавом и сказал:
– Думал – не сработает. Убить тролля почти невозможно. Но они тупые, как винные пробки. Легче обдурить.
Он подал мне руку и представился:
– Варда.
Хотела откинуть, но пальцы ухватились за теплую ладонь, как цепляется за бревно утопающий.
Он крепко сжал и быстрым рывком поставил на ноги, я чуть не налетела на могучую фигуру. Варда ловко поймал за плечи и вернул равновесие.
Внутри полыхнуло, даже недавнее удушье померкло с горячей волной, прокатившейся по всему телу. Она поднялась из тех закоулков сознания, в которые мне пока доступ закрыт.
Я уставилась на рыжего, пытаясь понять, что стало с моим хваленым равновесием. Тот смотрит открыто и бесцеремонно, взгляд оценивающий, словно перед ним единорог на базаре. Иногда скользит по декольте, но так небрежно, что даже обидно.
Снизу послышалось недовольное покашливание. Опустив глаза, наткнулась на странный взгляд Лисгарда и поняла – я все еще стою в объятиях рыжего.
Кончики ушей потеплели, я резко отстранилась. На лице ловкача довольная ухмылка, будто узнал большую тайну, но никому не скажет.
– И кто такой умный пошел через Ущелье Троллей, еще ночью? – спросил он бодро.
Лисгард проигнорировал протянутую Вардой руку, белоснежные ладони уперлись в камни, он поднялся и кивнул на меня.
– Угадайте с одного раза, – проговорил белокожий, отряхивая пыль. – Кто у нас лучше всех знает путь к Забытой горе?
Рыжий втянул щеки и присвистнул:
– Оо-о! К самой горе?
Пошатываясь, я отошла на безопасное расстояние. Пришлось натянуть на покрасневшие уши капюшон и запахнуть декольте, чтоб эти двое не пялились. К своему удивлению, обнаружила, что смущаюсь.
– Ничего забавного, – сказала я, пряча глаза под краем капюшона. – Мы действительно туда идем.
Варда отвернулся и бросил через плечо:
– Тогда стоит шевелиться. Тролли могут понять, что я направил их в другую сторону.
Лисгард почти пришел в себя от давки, но идея об очередном марш-броске его не обрадовала. Он проговорил привычным манерным голосом, стараясь оттянуть время до момента, когда доспехи будут приносить больше мучений, чем пользы:
– Позвольте представиться. Я Лисгард, сын казначея Эолума.
Варда быстро обернулся и коротко поклонился.
– Что высокородный солнечный эльф делает в таком месте? – спросил он.
Белокожий многозначительно хмыкнул.
– Причина моего внезапного путешествия – миледи Каонэль, – ответил он, снова кивая в мою сторону.
Я пробубнила:
– Новонареченная Каонэль.
– Это как? – переспросил Варда.
– А так. Не помню ничего, вплоть до вчерашнего утра.
Рыжий мгновение таращился на меня. Лоб напрягся, словно пытается прямо тут постичь тайну моего прошлого. Меня такой напор озадачил, уши потеплели еще сильней. Я демонстративно стала поправлять края плаща.
Варда тут же отвернулся, затем махнул рукой, приглашая следовать за ним, пока каменные гиганты не захотели проверить правильность маршрута.
– Становится интереснее, – проговорил рыжий. – Буду звать тебя Као.
Идеальное лицо Лисгарда потемнело, глаза возмущенно расширились, но смолчал, понимает – мы все-таки обязаны жизнями рыжему эльфу, а спор по поводу укороченного имени будет выглядеть смешно.
Я потерла плечи, в них отдало тупой болью. Белокожего тоже помяло, но он, как любой уважающий себя эльф, делает вид, что не чувствует.
Варда молча двинулся по ущелью. Мы с высокородным переглянулись и кинулись за ним потому, что неизвестно, какие еще твари здесь обитают.
Рыжий идет быстро, под ноги совсем не смотрит, но кочки перепрыгивает, будто на коленях есть глаза. Взгляд рассредоточенный, что значит – плохо видит в темноте. Зато уши шевелятся, как у зайца, а ноздри раздуваются каждую секунду. Лицо волевое, суровое, видно – вырос в жестких условиях, где нет адуляров и сияющих стен. Едва заметная горбинка выдает когда-то сломанный нос. Под чешуйчатыми рукавами перекатываются толстые жгуты мышц.