Вода моментально окрасилась в красное и совсем застелила видимость. Колебания бури быстро разнесли кровь на четверть версты. Через несколько секунд она расплывется куда дальше, а еще спустя некоторое время приплывут другие твари.
Выплюнув кусок черепа жуткой рыбы, Лотер поспешил удалиться с места сражения, стараясь держаться поближе ко дну.
Плыть, цепляясь брюхом о песок, неприятно, особенно когда толща воды постоянно колышется. Но ворг усиленно мотылял хвостом, поднимая со дна тучи взвеси.
Уйдя на достаточное расстояние от места, где бросил рыбий труп, ворг стал принюхиваться, прислушиваться и вникать во все органы чувств, пытаясь найти в бешеном море эльфийку.
«Ее как щепку швыряет, – подумал Лотер, – скорее всего, уже прибило волнами. А может, разбило о скалы, и теперь трупик плавает где-нибудь в гроте. Но ерунда. Главное, чтоб осколок был на месте».
Лотер пошевелился всем телом, ловя водяные потоки, и, к своему удивлению, обнаружил, что откуда-то тянется тонкая струйка с мятным запахом. На суше ворг не особо замечал оттенков ароматов эльфийки. К тому же серая вообще странная, и облик у нее странный, и запах. Но это точно она. И поток откуда-то сверху.
Стараясь, чтобы колыхания морской толщи не уносили в сторону, Лотер двинулся вверх по диагонали, часто размахивая хвостом.
Поднявшись в среднюю воду, ворг обнаружил, что буря и не думает утихать. Здесь вода качается, как лодка во время шторма. Остается лишь догадываться, что творится на поверхности.
В голове полузверя пронеслись мысли. Эльфийка почти наверняка утонула, и запах исходит уже от трупа. В таком аду даже глубоководной рыбе трудно. А Каонэль не слишком для моря приспособлена. Даже ихтионка отказалась лезть в воду. И хотя списала все на сабретея, наверняка поняла: в такую бурю лучше быть либо очень глубоко, либо на суше. Остается лишь найти тело, вытащить его где-нибудь подальше от лагеря и забрать осколок. А остальным сказать, что утонула эльфийка, пусть ей море пухом.
Лотер сделал еще несколько мощных рывков и выпрыгнул на поверхность, громко хлопнув пузом о воду.
Небо совсем черное, берега не видно. Порывы ветра такие, что с волн срывается белая взвесь, напоминая снег во время метели. Здесь волны не бьют о скалы, но такие же чудовищные и угловатые. Некоторые похожи на спины монстров, куда больше сабретея.
Спустя некоторое время эти спины превращаются в остроконечные гребни с пеной на краях. Те, словно клыки огромной твари, стекают вниз, пузырятся и расплываются.
На одной из гладкоспинных волн Лотер заметил крошечное, отчаянно барахтающееся тельце. Как эльфийке удалось выжить, он так и не понял. По определению, ее должно было просто раздавить массой воды. Но Каонэль живет и сдаваться, похоже, не собирается. Гребет изо всех сил к вершине волны, пока та не превратилась в опасный гребень. Тот непременно опрокинет ее и утянет под воду.
Несколько минут Лотер наблюдал за смертельной борьбой эльфийки, затем ударил хвостом и двинулся к ней, маневрируя между волнами. Его толкало в бока и вертело, несмотря на огромные размеры. Ворг подумал, что сейчас, наверное, лучше быть совсем маленьким, чтобы не видеть колебания моря. Ведь козявки даже не чувствуют исполинских волн.
Каонэль отчаянно сражалась со стихией и не утонула лишь благодаря легкости и быстроте реакций. Волны поднимали ее до самых гребней, но она успевала преодолеть их прежде, чем становились острыми.
Когда эльфийка увидела приближение чудовищной рыбы, ее охватил ужас. Вытащив из ножен антрацитовый меч, который, к удивлению, совершенно не тянет ко дну, серая ухватила покрепче рукоять и приготовилась сражаться до последнего.
– Ну, давай! – выпалила она, глотнув добрую порцию воды. – Нападай! Даже если сожрешь, я изнутри вспорю тебе брюхо!
Пока мешкала с оружием, не заметила очередную волну, которая пошла на нее неумолимой стеной. Чем ближе она подходила, тем страшнее становилась. Через несколько секунд эльфийка ощутила, что море как-то странно замолкло, словно наблюдает.
Каонэль взболтнула ногами и обернулась. Гигантская волна, высотой в два перелета стрелы, зависла перед ней, словно огромная черная пасть. Время застыло.
– Забытые боги… – прошептала она обреченно. – И небесная праматерь…
Эльфийка смотрела на стену воды, понимая, что с этой массой ей уже не справиться. Будь она даже трижды ихтионом – забраться на вершину волны не удастся, потому что гребень уже заострился и вот-вот сорвется вниз. Каонэль раздавит и перемелет, как орехи в ступке сердобольной хозяйки. А еще раньше она захлебнется.
Вода колыхнулась, и серую потянуло вниз, прямо к подножию волны, тем самым увеличивая высоту.
Лотер это все видел, поэтому изо всех сил мчался к эльфийке, временами выпрыгивая из воды, как дельфин.
Спустя несколько минут он оказался рядом с ней. Когда Каонэль увидела сбоку морду гигантской рыбы, она замахнулась мечом, стараясь держаться на воде, и что было мочи обрушила его на чешуйчатый панцирь.
– Сдохни, тварь! – крикнула она, рискуя нахлебаться воды.
Раздался металлический лязг. Чешуя оказалась куда крепче, чем у обычной рыбы. Антрацитовый клинок оставил на ней лишь небольшую царапину.
От удара эльфийка ушла под воду, но тут же вынырнула и попыталась снова замахнуться. Чудовищная волна словно дождалась незримого сигнала и пошла вперед, постепенно сворачиваясь кольцом, как это обычно бывает у берега. Но тут глубина приличная, что добавляет ненормальности происходящему.
Когда волна перекрыла небо, сабретей подплыл к ней и раскрыл пасть. Каонэль приготовилась распрощаться с жизнью, потому что такие клыки если пронзают, то наверняка. Она даже не стала закрывать глаза – все равно случится то, что случится.
Но сабретей не спешил ее проглатывать и качался на воде с ней в такт. Волна тем временем все сильней сворачивалась.
Каонэль смотрела на рыбу. Рыба плавает на пузе с открытым ртом и чего-то ждет. Когда сабретея слегка развернуло, эльфийка увидела огромные красные глаза.
– Лотер? – неверяще произнесла она, отплевываясь от воды.
Рыба не ответила, только неуклюже покачалась вверх-вниз, на манер детской качели.
Ворг опасливо покосился водянистым глазом на волну, которая вот-вот накроет обоих. И если для него все обойдется, то Каонэль непременно утонет. Он раскрыл гигантскую челюсть, в свете молний блеснули острые, как лезвия, клыки.
Эльфийка недоверчиво глянула на его мечевидные зубы.
– Хочешь, чтобы я залезла тебе в рот? – прокричала она сквозь шум бури и забултыхала руками.
Рыба открыла пасть еще шире, эльфийка снова выкрикнула:
– Ничего лучше не смог придумать?
Ворг кивнул всем телом. Дрожа от страха, Каонэль подплыла к рыбине и осторожно ввалилась внутрь, стараясь не касаться острых как бритвы зубов.
Лотер захлопнул челюсть ровно настолько, насколько позволяют клыки – то есть наполовину. В оставшуюся щель с легкостью заливалась вода, и ему пришлось приподнять голову.
Если он и думал сожрать эльфийку и присвоить себе второй осколок, то сделать этого не смог. Серая, даже потрепанная и обессиленная, додумалась упереть острие меча воргу в язык, под которым спрятана его часть Талисмана.
Через секунду обрушилась волна, Каонэль закричала в отчаянии:
– Мы погибнем!
Вся масса воды с чудовищным ревом упала на Лотера и завертела его, словно песчинку. Он даже не пытался сопротивляться, только лишь прикрывал челюсть и держал курс наверх.
Эльфийка во рту растопырила ноги, пытаясь закрепиться в удобном положении. Дело осложнилось тем, что пришлось тыкать мечом в язык Лотера, чтобы тот ненароком, а может, и специально не проглотил ее. К тому же в рот залилась вода, и ей пришлось задержать дыхание.
Что происходит снаружи, серая не видела, зато хорошо слышала, как гремит и шумит вода. В толще звуки распространяются быстро и звучат глухо, что делает их похожими на камнепад и шипение одновременно.
Легкие эльфийки начало жечь. Однажды она уже оказывалась под водой. Тогда тоже не надеялась спастись. Но в тот раз могла хотя бы бороться до последнего. А сейчас зажата в челюстях огромной рыбы, которой, в общем-то, не важно, живой или мертвой доставлять ее на берег.
Каонэль затрясло от нехватки воздуха, по телу прошла тугая конвульсия, она в ужасе вцепилась в левый клык рыбы. В этот момент Лотер вынырнул и раскрыл пасть.
Вода хлынула наружу сквозь зубы, и серая стала жадно глотать воздух, пока это возможно.
Впервые в жизни ее одолел первобытный животный страх, не похожий на страх погибнуть в бою или на боязнь потерять золото. Не похожий даже на страх потерять возлюбленного.
Это ужас, который возникает перед тем, как шагнуть в пропасть. Именно он заставил Каонэль царапать мечом язык рыбы и отчаянно сопротивляться съедению заживо.
– Напомни после вознести молитву богам, – прошептала она измученно. – Каким угодно. Все равно ни одного не помню.
Лотер лег животом на воду и, качаясь словно корабль-призрак, отдался на волю волнам. Каонэль, видя, что ворг не пытается протолкнуть ее в глотку, чуть расслабилась, но меч убирать не стала. Только ослабила давление и села прямо на середину языка. Ворг недовольно пошевелил им, давая понять, что эльфийка раздражает своим шевелением. Серой пришлось замереть.
Так они плыли, поднимаясь и опускаясь на огромных волнах. Небо все еще черное, но ветер немного стих, а на горизонте мелькнула светлая полоска.
Из-за волн не видно, куда движутся, и вообще оба давно потеряли ощущение направления. Если на берегу можно ориентироваться по запахам, то здесь лишь небо знакомое. Но когда появится солнце, станет жарко, а это тоже совсем не весело. И если Лотеру-сабретею можно спрятаться в воде, то для эльфийки такие ныряния смертельны.
Спустя несколько минут, а может, часов волны заметно уменьшились. Взобравшись на одну из них, ворг заметил узкую полоску света, которая то и дело перекрывается волнами. Лотер взял курс туда.