ть третья
Глава 1
Весть о победе над кочевым племенем разнеслась быстрее, чем новость о строительстве какой-то новой крепости. Вскоре начали появляться то странствующие герои, так они себя называют, хотя на героев похожи как-то не очень, следом бродячие торговцы, наконец, появились ремесленники, предложившие что-то сделать или построить за достойную оплату.
Буквально за неделю вокруг Цитадели начали появляться сперва шалаши и даже землянки, потом артель плотников быстро и умело поставила новенький барак, их тут же взял на работу Страг и велел строить казарму для воинов и оружейную с площадкой для подготовки из простых крестьян умелых копейщиков, мечников и лучников.
Часть Хранителей собралась между резиденциями Теонарда и эльфийки, переговариваются неохотно, но чародей завещал сотрудничать, да и сами понимают – по-другому не получится. Поэтому каждый делает вид, что внимательно бдит за тем, как ведутся постройки вокруг Цитадели.
Гоблин на растущее число людей вокруг Цитадели поглядывает с недовольством, Каонэль тоже смотрит с плохо скрываемой неприязнью. Но открыто об этом не говорит, лишь морщит носик, когда кто-нибудь из них оказывается слишком близко и начинает глазеть на такую загадочную, да еще и серую эльфийку.
– Сейчас все кристаллы погасли, – предупредил Страг, когда гоблин в очередной раз что-то недовольно забормотал, увидев вдалеке людей. – Цитадель беззащитна. Пока не наберем снова магии, никому ни с кем не задираться, не провоцировать и вообще… не высовываться.
Виллейн спросил живо:
– А как сделать так, чтобы набрали побыстрее? Выставить на солнце?.. Поливать водой?.. Посыпать их перьями?.. Вон как чародей мигом перелил из своего посоха в наши кристаллы!
– У чародея у самого теперь пусто, – напомнил Теонард. – К тому же заляжет спать, как предупредил… Хорошо, если на неделю. А если будет спать, пока у него посох не нальется магией так, что начнет выплескиваться через край?.. Мы одни!
– Зато у нас есть ты, – сказал Гнур язвительно, – который все время об этом напоминает!
Виллейн потрогал амулеты на груди, такие же тусклые, как и осколок Талисмана. Взгляд стал задумчивым, лицо вытянулось, словно мыслит о таких высоких материях, куда даже гарпии с горгоной не взлететь.
– Природа магии, – сказал он, – скрыта даже от магов. Мы знает только, что подобные талисманы сами вбирают в себя магию. Сколько и откуда… неведомо.
– Значит, – сказал Страг, – только ждем и надеемся. Но я знаю, чем заняться. Нужно организовать для нас охрану из жителей соседних сел. Потом, когда вырастет город, будут следить за порядком и ловить воришек. Мы не должны надеяться только на мощь Талисмана.
Теонард напомнил:
– Талисман только для великих свершений. Хотя можно им и тараканов бить, что для нас привычнее…
Мимо проскакали две амазонки, обе поджарые и загорелые, за спинами луки, сами глядят с задором и некоторым высокомерием, мол, все как все, а мы – свободные женщины степей. Ворг проводил их задумчивым взглядом, облизнулся, а Гнур вздрогнул, не понимая, что за мысли пронеслись в голове полузверя.
Тарнат глянул вслед воинственным красавицам и гулко бухнул тяжелым, как его молот, голосом:
– Хоть и человек, но сказал верно. На магию надеяться – себя не уважать. Охрана нужна простая и понятная.
Страг сказал:
– Берусь обучить молодых крестьян патрульной службе. Нужно только вооружить их хоть чем-то. Наша Цитадель привлекает внимание. Сюда потянутся как просто любопытные, так и торговцы, нужно быть готовыми. Что скажете, морды?
Хранители переглядывались, наконец мягким, но звучным голосом заговорил тахаш:
– Цитадель станет неким центром… Я бы посоветовал обратиться к своим расам. Объяснить о цели создания Цитадели и о том, что свой сектор хорошо бы защищать своими силами. Это сейчас здесь только сами Хранители Талисмана, но понадобятся помощники, слуги, повара… да много чего понадобится! Думаю, гоблины предпочли бы всю работу у себя выполнять силами гоблинов, все вы мало доверяете друг другу…
– Еще бы, – сказал Гнур, – если мы с птерингами всегда воевали, то вот прямо щас пущу их охранять мои пределы!
– Да ты никого не допустишь, – напомнил Виллейн с ехидцей. – Как же, великая империя гоблинов!
Теонард сказал нетерпеливо:
– Решено, каждый сектор Цитадели будет со временем охранять стража из своего народа. Но вот только…
Он прервал себя на полуслове, земля начала вздрагивать от тяжелой поступи, Теонард оглянулся, к ним неспешно приближается Грагрх, огромный и величественный в своей громадности и мощи.
Над их головами словно прогрохотали раскаты грома:
– Вот… на охрану…
С высоты на уровень лица Теонарда опустилась широкая каменная ладонь. В том месте, где так удобно устраивалась Селина, блещет россыпь самоцветов и несколько желтых камешков, Теонард сразу узнал золотые самородки.
Он подставил обе ладони, драгоценности хлынули сверкающим потоком, пара камешков не поместились и упали наземь. Виллейн тут же поднял и со вздохом сожаления – никак не присвоить на виду – аккуратно опустил на горку в ладонях Теонарда.
Тролль неспешно кивнул, повернулся, земля снова вздрогнула под его тяжелой поступью, но Теонард и остальные уже не смотрели вслед, жадно пожирая глазами сокровища.
– Этого хватит не только на охрану, – прошептал Теонард, – будем закупать продукты целый год…
– Наймем помощников, – добавил Виллейн. – И вообще… Мыть, стирать и подметать не самим же?.. Что ты хотел сказать, когда тебя прервали?
Теонард широко улыбнулся.
– Вот только нанимать было не на что, – сообщил он. – Теперь есть. Все бы проблемы решались так просто!
Он повернулся, приложил ладонь ко лбу козырьком. К Цитадели народ все подходит со всех сторон, не было дня, чтобы не прибыли два-три каравана, а их хозяева не запросили позволения остановиться под защитой Цитадели, прежде чем отправятся дальше.
Самые сметливые из купцов начали устраивать прямо на месте обменные пункты. Дескать, зачем везти товар в дальние королевства, а там покупать местное, когда можно обменяться здесь и пуститься в обратную дорогу?
Теонард смотрел, как слаженно работают вновь прибывшие, люди умеют на удивление быстро организоваться, если им дать общую цель, да еще подкрепить ее крепкой рукой, что будет указывать направление. Маленькие домики выросли сразу за бараками, едва не приблизились к территории Каонэль. Но она так страшно посмотрела совиными глазами на мужичка, который начал раскладывать пожитки, что тот быстро собрался и убежал обратно к башне Теонарда.
Амазонки несли охрану круглосуточно, уже не успевали, но Страг наконец-то расставил по периметру охрану, набранную и обученную из соседних сел, они же следили за порядком на стихийно возникающих базарах и в стремительно вырастающих постоялых домах и гостиницах.
В какой-то из дней в ясном небе появилась темная тучка. Никто не обратил внимания, и только лишь когда резко и сильно подул северный ветер, многие ухватились за шляпы. Виллейн взглянул вверх и охнул:
– Чародей!
Темный смерч стремительно приблизился к земле, рассыпался по ней, пригибая траву, а чародей степенно вышел из вихря, огляделся, слегка рассеянный и как бы мыслящий о чем-то далеком, но увидел спешащих к нему Хранителей, улыбнулся и помахал рукой.
Первыми подбежали быстрые Виллейн и Гнур, но за несколько шагов опомнились и сделали вид, что просто заинтересовались, кто тут и чего вдруг, а так чародей им вовсе не нужен, и вообще непонятно, чем он тут и зачем.
Примчалась быстроногая Каонэль, тут же прилетели Мелисс, Аэлло и Эвриала, следом подошли Теонард, Страг, Лотер. Все они стали по кругу, чтобы лучше видеть и слышать, смотрят внимательно, хотя некоторые стараются не подавать виду.
Чародей сказал с иронией:
– Все еще собираетесь здесь, как дикари какие-то?.. Еще не сообразили, что пора возводить здание Советов? Или как-то назовете иначе?.. Покрасивее?..
Каонэль возразила певучим голосом:
– А магии у нас хватит?
– На одно здание? – переспросил чародей. – Должно хватить, а нет – додавлю. Самую малость. Здание общее для всех просто необходимо. И вам, и… для престижа. Помпезное, величественное, с дверьми со всех сторон. Чтоб вы, такие гордые, не пересекались по дороге, а то начнется, кто кому должен дорогу уступить… Это сейчас вам не до мелочей, а потом пойдут разговоры об ущемлении, пренебрежении и утеснениях…
Лотер покосился на Хранителей, те еще соображают, хлопают ресницами, словно чародей на другом языке говорит, заговорил первым:
– Те, кто жил в городах, все понимают… А каким он будет? Просто просторный зал с куполом от дождя? И от снега, если ты еще как-то прилетишь…
Чародей посмотрел на него недобро.
– Намекаешь, что я уже не нужен, а раздражаю все больше?.. Знаю-знаю, дети всегда спешат избавиться от родительской опеки. Да мне и самому такие неблагодарные не очень-то нужны. Так что давайте поставим это строение… и я даже издали за вами приглядывать не буду. В конце концов, у меня свои дела.
– Разве наши не главнее? – поинтересовалась Каонэль обиженно. – Судьба мира…
– Для каждого свои личные дела важнее общемировых, – напомнил чародей. – Будто не знаешь, желтоглазка. Но дети всегда считают, что родители должны заниматься только ими!
Тарнат развернулся в сторону просторной площади, вокруг которой уже выросли апартаменты почти всех Хранителей. Камень там ровный, как деревянная столешница, которую тщательно обтесывали умелые руки. До каждой резиденции примерно одинаковое расстояние, достаточное, чтобы еще один круг жилищ пустить, но их, ясное дело, никто ставить не позволит, все хотят из своего окна лицезреть главное здание Цитадели, а не чью-то крышу.
– Давайте забабахаем, – предложил он. – Я же строитель, у меня руки чешутся по творческой работе огня и молота!.. Это вам бы только ломать и рушить, дикарье…
– Не спеши, – сказал Лотер. – Тебе вообще лучше сесть в сторонке и отвернуться.
Тарнат сказал с обидой:
– Это чего так, волчара?
– Да вот не хочется мне, – ответил Лотер с ухмылкой, – спускаться в Зал Заседаний глубоко под землю.
Каонэль шире распахнула глаза.
– Ох, и вправду… Тарнат, тебе лучше…
Чародей прервал:
– Тарнат просто отдаст силу своей части Талисмана на общее дело. Концентрируйте всю мощь на меня. Это последнее, надеюсь, что для вас делаю!.. Все, хватит спорить!.. Начали!
Он повернулся в сторону жилищ Хранителей, взмахнул руками. Некоторое время ничего не происходило, затем неровная каменистая земля вспучилась, наверх начало пробиваться нечто исполинское, словно гномы в течение долгих лет ковали тайное оружие.
Глыбы камня и комья земли посыпались с блестящей поверхности, а купол все поднимался и поднимался, одновременно вспучивая землю по краям, захватывая все большую территорию.
Умом Теонард понимал, что здание главного зала и должно быть самым большим, но невольно сравнил со своим так называемым замком, что теперь вроде собачьей будки возле ухоженного крестьянского дома.
Только на лице эльфийки и ее подруги ихтионки чистый восторг, а вон Страг тоже чуть нахмурился, что-то прикидывает, гоблин не отрывает злого взгляда…
Купол все поднимался, наконец перестал расти вширь, теперь вверх пошли стены, но недолго, на высоте примерно третьего-четвертого этажа остановились, купол победно заблистал на солнце.
Чародей с шумом выдохнул.
– Все… Или не все?
Купол стал зеленым, потемнел, затем словно осветился изнутри, стены засияли изумительно свежим изумрудным цветом, словно целиком изготовленный из драгоценного и чистейшего изумруда.
– Ого, – сказал чародей с некоторым изумлением, – молодцы… Кто это из вас?.. Или все?.. Поздравляю.
Все зашевелились, Гнур тут же загалдел, объясняя, что сделали не так и как нужно правильно, Страг сказал с досадой:
– Заткнись. Больше чародей вмешиваться не будет. Разве этого мало?
– А дорожки сами протопчем, – сообщил Лотер. – прямые, как спицы в колесе. Сверху, думаю, будет красиво. Как думаешь, Мелисс?
Застигнутая врасплох горгулья задумалась, а Лотер, не дожидаясь ответа, повернулся к Эвриале. Та поняла вопрос, тоже задумалась, но рядом быстро сказала Аэлло:
– Красиво! Я люблю симметрию!
Горгона мягко улыбнулась Лотеру.
– Сперва посмотрю с высоты. Отсюда решить трудно. Но пока все красиво.
– Это сейчас, – сказал Тарнат. – Гнур себе кривую протопчет. Он вообще прямо ходить не может, потому вечно в чужих огородах как бы блудит… блудоист такой, но на самом деле высматривает, что спереть.
Он, как и остальные, с сожалением поглядывал на свой осколок Талисмана, уже темный, без малейших искорок, вся магия ушла на строительство центрального Зала Заседаний.
– Сделайте себе крепкие цепочки из закаленной стали, – посоветовал чародей. – Сами не потеряются, и противник скорее голову такому оторвет, чем сумеет сорвать в момент схватки.
Каонэль сказала мечтательно:
– Да, кристаллы красивые… А когда начнут наливаться светом…
– Но напоказ выставлять не стоит, – буркнул Лотер, бросив быстрый взгляд на эльфийский корсет, где, уже все знают, она хранит осколок.
Каонэль широко распахнула желтые, как солнце, глаза.
– Почему?
– Ворг прав, – сказал чародей. – Лучше прикрывать одеждой, когда вне Цитадели. Мало ли чего, народ вокруг шастает всякий, а охрану создавать только начали. Гнуру еще не построили?
– Магии недостает, – сказал Виллейн злорадно.
Чародей покачал головой.
– Но с жильем ему и остальным, кому не сделали, не тяните. Хоть и говорят, что в тесноте, да не в обиде, но теснота раздражает. Лучше разъехаться пораньше, пока не поссорились окончательно…
– Мы не поссоримся, – заверила Каонэль упрямо.
– Будете ходить друг к другу в гости, – ответил чародей. – Чтобы дружить, жить нужно врозь.
Он повернулся, окинул взглядом Цитадель со всеми строениями, а теперь еще и с зданием Совета. Пожалуй, теперь полностью соответствует запросам Хранителей. В той мере, конечно, какая возможна, так как гномы желали бы, чтобы все гоблины исчезли с лица земли, люди и ворги с удовольствием обошлись бы без существования солнечных эльфов, а гоблины вообще оставили бы на свете кроме своей расы только болотных троллей.
Сейчас в центре высится величественный купол Зала, а к нему ведут только что проложенные дорожки от расположенных строго изолированно друг от друга жилищ Хранителей.
Никто ни с кем не столкнется и не пересечется. Каждый войдет через свою дверь и сядет в ближайшее кресло за большим круглым столом. Здесь нет друзей, есть только интересы, а когда на кону благополучие расы, то все враги и соперники…
И как же этим тупоголовым вдолбить, что только в сотрудничестве можно добиваться успеха? Впрочем, не только они, все расы такие же тупоголовые, войны не утихают, взаимоистребление только набирает размах…
Глава 2
Все двинулись послушно, как стадо гусей, за чародеем, а он прошел к Зданию, дверь перед ним послушно распахнулась.
Каонэль охнула, рядом с нею счастливо пискнула ихтионка. Само здание такое же, как у нее, только втрое крупнее, такой же купол, зеленые, как из малахита, стены, только вместо бассейна в самом центре огромный круглый стол из слоновой кости, белее свежевыпавшего снега, а вокруг стола десятка три, если не больше, таких же белых массивных кресел с высокими спинками.
– Ой, – сказала Каонэль с опаской, – а это… не слишком?
– Вы отныне Хранители, – напомнил чародей. – Только не зазнавайтесь… Хотя, думаю, не получится. Тут у вас у всех такие противовесы, что просто замечательно для дела, хоть и осложнит вам жизнь. Но вас не жалко, главное – правильность процесса.
Лотер буркнул:
– Добрый ты.
Он отодвинул ближайшее кресло, сел, попытался закинуть ноги на столешницу, но страшно заорал Тарнат:
– Ты куда?.. Пошел вон, облезлый пес!.. Это мое место!.. Участок с той стороны мой!..
Лотер торопливо соскочил, отступил в сторону.
– Хорошо-хорошо. Только если даже прикоснешься к моему креслу… если не ошибаюсь, четвертое слева, шкуру спущу.
Чародей сказал с удовлетворением:
– Вот и началось. Но все же притирайтесь быстрее. Новости летят быстро, хоть и медленно. Настоящие могучие силы, что пока далековато, узнают о вас нескоро… Сравнительно нескоро. А вот вожди племен, до которых уже докатился слух о чудесном Дереве и кучке колдунов, поселившихся вокруг него, заинтересовались…
– Снова нападение?
Чародей сдвинул плечами.
– Не обязательно. Гоблины, к примеру, уже послали своих соплеменников. Гнур им пообещал помощь и защиту, так что придут за платой. И еще какие-то гоблины на подходе… Остальным приготовиться.
– А какие еще гоблины, – спросил Гнур быстро, – наши, северные?
Чародей покачал головой.
– Болотные.
Гнур протянул разочарованно:
– Я из северных, мы настоящие и замечательные, а южные вообще громилы клыкастые… Болотных даже не видел.
Он даже выпрямился и подбоченился, эльфийка и гном с иронией покосились на него, но гоблин лишь еще больше задрал подбородок, от чего бивни уставились прямо в потолок.
Чародей напомнил:
– Теперь представляешь всех гоблинов. И защищаешь их интересы. Хотя, конечно, можешь не защищать. Вот Тарнат будет только рад.
Гнур нахмурился, бросил в сторону гнома взгляд, полный неприязни.
– Да, – сказал он, – а что? Я и сам могу позащищать всяких там зеленых… Так назащищаю, ни одного недовольного не останется! И будет всем хорошо.
Чародей вздохнул, проговорил терпеливо:
– Не распространяйтесь о могуществе Талисмана. Пусть враг не знает о его возможностях… так скорее себя выдаст.
– А Цитадель? – спросила эльфийка. – Как тогда мы ее построили?
– Ее построил для вас я, – ответил чародей. – Так возможного врага введете в заблуждение. Меня будут опасаться и обходить стороной, а вас сочтут слабыми. И, возможно, очень скоро кто-то попробует ударить если не по всей Цитадели, то по какой-то ее части. Но вы теперь сильнее, чем были вчера.
Лотер хрустнул шеей и спросил угрюмо:
– Какой враг? Кто?
– У мелких людей и враги мелкие, – ответил чародей. – А то и вовсе их нет. Вы же стали очень даже заметными.
– Значит, враги будут крупные?
– И много, – сказал чародей жизнерадостно. Посмотрел на их помрачневшие лица и добавил весело: – Правда, здорово?
– Просто ликуем, – мрачно сказал Лотер.
Остальные тоже потемнели лицами, рука гнома дернулась к рукояти молота, а эльфийка нервно задергала ушами.
Чародей сказал успокаивающе:
– Не нужно на меня смотреть вот так зло. Я вам ничего не указываю и не навязываю. Хотя Талисман вы и собрали по моей подсказке, но я из природной скромности умолчу, что без него остались бы нищими и загнанными тварями… А вам сейчас нужно ощутить себя в самом деле важными и ответственными существами!..
Гнур потрогал левый бивень и буркнул:
– Вон Керкегор куда уже важнее.
– И без всякого Талисмана, – добавил Виллейн ехидно.
– А ихтионке и два Талисмана не придадут важности, – сказал Лотер.
– Не сама важность, – уточнил чародей, – а ощущение своей значимости. Вы важны как для своих рас, так и для остальных. На вас будут смотреть с надеждой! Вы к этому готовы?
Теонард ответил суховато:
– Готов – не готов, жизнь не спрашивает.
– Верно, – согласился чародей. – Не спрашивает… Только успевай увертываться. Помните, у вас Цитадель, что не только ваше убежище, но и надежда всех угнетенных. Сюда будут стекаться в поисках защиты бедные и богатые, слабые и сильные, потому что на сильных тоже находится кто-то сильнее… В общем, я пошел решать свои проблемы, у меня они тоже есть, а вы решайте свои, вам мало не покажется.
Он повел посохом в воздухе, белесый шар засветился красным. Перед чародеем образовался вертикальный овал в его рост, он шагнул, пригибаясь, через его край, и портал мгновенно схлопнулся.
– Такому и талисман не нужен, – сказал Виллейн со злобным разочарованием. – А нам много дано для того, чтоб мы вообще спины не разгибали!
– В этом и есть ловушка власти, – ответил Теонард. – Наша объединенная мощь…
– Мощь Талисмана, – уточнил педантичный Виллейн.
– Мощь Талисмана, – согласился недовольным голосом Теонард, – в состоянии защитить и спасти любого…
Лотер достал из кармана зеленовато-бурую косточку размером чуть больше грецкого ореха и отправил в рот. Послышался сочный хруст, затем шумный глоток.
Он с удовольствием посмотрел, как скривились лица Хранителей, и сказал саркастически:
– А вот если в смертельной схватке сойдутся гоблины и гномы, кого нам спасти, а кому дать умереть?
– Гоблины пусть издохнут, – сказал Тарнат уверенно.
– Что такое наша дружба всех рас? – возгласил гоблин патетически. – Это когда все расы и народы, дружно и обнявшись, в едином страстном порыве все вместе пойдут резать гномов!
Лотер со злобным удовлетворением заулыбался.
– Вот это я и хотел сказать, – произнес он довольно.
Все задвигались, заспорили. Голоса стали громче, злее, Лотер дважды начинал превращаться в волка, но всякий раз брал себя и руки и оставался человеком, ихтионка покрылась адамантиновой чешуей, вдоль хребта заблестел острый гребень, а банши приподнялась, явно готовая завизжать сеющим смерть голосом.
Теонард вскочил, заорал во весь голос:
– Тихо!.. Да тихо же!.. Есть решение!
Голоса начали замолкать, Лотер повернулся к нему злой и взъерошенный, в глазах плещется море безумной ярости.
– Говори!.. Какое решение?
Теонард простер в зал руки.
– Сядьте! Успокойтесь…
– Сядем, – прорычал Лотер, – но не успокоимся!.. Какое решение?
Теонард сказал торопливо и с виноватой ноткой в голосе:
– Не решение, а… подход. Да послушайте!.. Мы можем высказываться кто за, кто против, а потом подсчитать голоса.
Тарнат напомнил раздраженно:
– Талисман работает, только если все за или против!
– Почти все, – уточнил Виллейн. – Чародей сказал, достаточно то ли две трети голосов, то ли три четверти…
– Вот-вот, – выкрикнул Теонард, перекрывая снова начинающиеся выкрики. – А решение большинства пусть будет решающим! Вы же понимаете, иначе не примем ни одного решения!
Народ, успевший разойтись по залу и занять места, соответствующие расположению резиденций, снова начал галдеть. Мощное эхо их голосов поднялось под самый купол, Цитадель загудела, как пчелиный улей, в котором кто-то додумался поковырять палкой.
Лотер поднялся во весь рост, заорал:
– Тихо!.. Нам нужно поступить, как поступают! Мы что, первые? Если вот такие самые умные будем все стараться делать по-своему, у нас всегда будет базар, а не Совет…
Виллейн сказал быстро:
– Да поняли мы, поняли…
Тарнат пробурчал:
– А я вот не понял.
– И я, – прогрохотал за их спинами Булук.
– Это и понятно, – сказал Виллейн желчно. – Для ваших быстрых мозгов это слишком просто. Волчара предлагает нам избрать старшего. Такого, который бы следил за общими правилами и не давал отдельным типам, вроде гоблинов или всяких кротов в норах, назвавшихся гномами, распоряжаться по-своему.
Каонэль сказала возмущенно:
– Лотер предложил хорошее!
Виллейн сказал еще злее:
– Даже внутри расы не могут договориться, а у нас тут все разные!..
– Но нам необходимее, – возразила Каонэль. – Если не будет согласия, Талисман останется мертвым, пусть даже переполнится магией.
– У нас согласие, – парировал Виллейн, – когда касается наших шкур, кошельков и дворцов. А во всем остальном… Впрочем, я поддерживаю. Предлагаю старшим избрать одного из мелкиндов, они самые мудрые и справедливые.
Тарнат подумал и сказал мрачно:
– Идея нехорошая, но правильная. Только вот мелкиндов у нас нет. А та песчаная жаба, что здесь иногда поквакивает, совсем не из породы мелкиндов, о которых говорит наш мудрый и отважный Виллейн.
Гнур вышел вперед, привычно погладил гребень и сказал очень серьезно:
– Давайте не начинать. Нет, не выборы старшего, а всякое такое, что начали, не начинать. Если хотите разумное мнение, а у кого оно еще может быть, как не у меня? Я предлагаю… предлагаю бразды правления вручить Лотеру или гоблину. Но как так Лотер отказывается, по нему видно, то остается…
Лотер рыкнул рассерженно:
– Я отказываюсь? Почему я отказываюсь? Я совсем не отказываюсь!
– Вот видите, – сказал Гнур печально, – он рвется в старшие, чтобы всех нас обижать и притеснять. А зачем нам утеснение? Только-только все вырвались из притеснений, мы свободные, толстые и богатые… Если не гоблина в старшие, то больше просто некого! Я уж точно никого притеснять не буду, а только несогласных…
Брестида чуть подалась вперед, облокачиваясь на столешницу, рыжий локон упал на лоб, она небрежно смахнула и сказала звучным красивым голосом:
– Я бы предложила Теонарда, так как была с ним в конной разведке, видела, как он себя ведет, и убедилась не только в его отваге, но и в рассудительной сдержанности. Но так как он человек, то скажете, что я с ним в сговоре из-за того, что и я человек. Потому предлагаю тахаша!
Тарнат посмотрел на нее так, словно заговорила лошадь, пусть красивая и грациозная, сказал недовольно:
– У женщин вообще не должно быть права голоса, хотя у них и куски Талисмана. Но раз уж пищат что-то, приходится отвечать… Я уважаю тахаша! Однако он слишком далек от всех нас. И своего народа у него нет. Потому лучше на первый раз избрать кого-то из первых Хранителей.
– Из тех, – уточнил Гнур, – у кого самые крупные куски?
– Да, – ответил Тарнат. – Это будет только справедливо. Кстати, я отыскал осколок самым первым!
– Откуда знаешь? – спросила Каонэль язвительно.
– У меня чутье!
– На камни?
– Вот-вот, – подтвердил Тарнат. – Вообще мог бы собрать все. Но пожалел вас, убогих.
– Ага, – сказал Гнур саркастически, – меня он пожалел… Если бы я знал, что это только осколок, а не целый Талисман, я бы все обшарил и все куски собрал!.. Потому я против Тарната!.. Во-первых, ненавидит гоблинов, это самое главное, а зачем нам Глава Хранителей, который будет вредить лучшим существам на свете? Во-вторых, он толстый.
– Зато вкусный, – пробурчал Лотер. – Наверное.
Теонард молча наблюдал, как снова зашумели, голоса звучат все громче, а обвинения становятся злее. На самом деле выбор не так уж и велик, потому что часть Хранителей отсеивается без обсуждений. Каменный тролль не глуп, но он может спать годами, что не совсем полезно для управления, сейчас вот вообще не явился, горгулья настолько неразговорчива, что непонятно, какой из нее вышел бы старший…
Да и вообще из первых Хранителей трое женщин: серая эльфийка, ихтионка и горгулья, явно не подходящие для роли Главного Хранителя, а Брестида, Аэлло и Эвриала подошли позже, их еще не рассмотрели толком, хотя и отметили их доблесть в бою.
Он кашлянул, постучал по столешнице и сказал громко:
– Послушайте, а почему не Лотера?.. Он едва ли не первым отыскал осколок, а может, и первым. Доблестно сражался и вообще показал себя очень полезным, даже необходимым. Мы все ему доверяем… или почти все. Он может перекидываться в любое животное, так что поймет нужды каждого… Наверное, даже в гоблина может…
Лотер зябко передернул плечами, лицо скривилось.
– В гоблина? Ни за что!
Начали звучать уже раздраженные голоса, Теонард умолк, озадаченно смотрел на сердитые лица. Гоблин и мелкинд кричали больше всех, их перебивал густой бас гнома, огр тоже что-то бурчал, а птеринг издавал какие-то непонятные, клокочущие звуки на своем языке.
Ворг озадаченно замолчал, искоса поглядывая на арбалетчика, видно, чем-то недоволен, но по хмурой физиономии сложно сказать – чем. Эльфийка и горгона тоже помалкивают, бросая быстрые взгляды то на одного, то на другого хранителя. Зато Аэлло, раззадоренная общим шумом, время от времени что-то покрикивает.
Наконец прорезался тонкий голосок ихтионки:
– Я бы отдала свой голос за милого Грагрха, он так много для меня и всех нас сделал, но я понимаю, что как-то не то… Потому я за Теонарда.
Гном вскинул брови, обернувшись к Селине, пару секунд смотрел, будто голос подала и в самом деле рыба, потом сказал громко:
– Теонард, а ты что скажешь?
Теонард ответил со вздохом:
– Повторяю, мне все еще кажется, главой мог бы стать Лотер. Он самый свирепый воин, он внушает страх и уважение. А главу нашего объединения должны уважать не только мы, но и за пределами Цитадели!
Лицо ворга потемнело еще сильней, взгляд дикий, словно не на собрании сидит, а где-нибудь в Мертвой степи с нежитью дерется.
Тарнат подумал, бухнул тяжелым и заметно недовольным голосом:
– Понятно. Я за Теонарда.
Виллейн сказал быстро, выказывая, что обдумать успел все и принял единственно верное решение:
– Теонард.
Теонард перевел взгляд на серую эльфийку. Та сидит, откинувшись на высокую спинку, кончики ушей подрагивают, будто видит ими не хуже, чем глазами. По плечам струятся серебристо-белые локоны, опускаясь до самого пояса, прикрывают дразняще глубокий вырез корсета.
Каонэль ощутила его взгляд, поднялась и проговорила задумчиво:
– Вы все хороши, но подходит больше Теонард.
Гнур возразил:
– Больше всего подхожу я, но, исходя из расклада сил, придется остановиться на компромиссной фигуре.
Страг оглядев присутствующих, вздохнул, сказал с некоторым колебанием:
– Лотер, на мой взгляд, подходит полностью, но Теонард, как более серый и невзрачный… самое подходящее для Главы Хранителей.
Горгулья, когда ощутила на себе взгляды, каркнула недовольно:
– Теонард!
Видя настроение Хранителей, ворг почему-то облегченно выдохнул, лоб распрямился, вздыбленная шерсть на загривке улеглась. Лотер поднялся во весь рост, рыкнул, показав клыки:
– Главой Совета Хранителей большинством голосов назначен Теонард!.. Голос новых членов нашего Совета пока не учитывается. Без обид, просто ни они еще не рассмотрели нас, ни мы не узнали их характеры.
Тахаш произнес мощным вибрирующим голосом, полным древней силы:
– Я одобряю выбор. Во главе Совета должен стоять человек… Может, потом что-то изменится, но сейчас лучше, когда человек с нами, чем против. Банши?
Банши произнесла сдержанно:
– Согласна.
Эвриала взглянула на непривычно мирно сидящую рядом гарпию.
– Аэлло, ты как?.. Мы с Аэлло полагаем, вам виднее.
Тарнат подсел к ним и сказал довольно:
– Ты права, мужчины всегда правы.
– Не потому, – возразила Эвриала мягко, – но мы принимаем выбор наших Хранителей и обещаем слушаться… Теонарда.
– И меня тоже, – сказал Тарнат важно. – Как его главного помощника.
Аэлло встрепенулась и сказала дерзко:
– Я помощница главнее!.. Это мне разносить высочайшие указы главы Совета доблестного Теонарда. Эй-эй, убери лапы.
– А что тут разносить, – сказал Тарнат уязвленно. – Мне стоит крикнуть с башни Совета, и услышат все! У меня такой голос, мог бы певцом стать, но родина потребовала быть воином.
– Ты хороший, – сказала Аэлло милостиво, – я тебя обижать не буду. Вот прямо сейчас и не буду. Но лапы убери.
Тарнат опасливо отодвинулся и буркнул:
– Уже вижу, какая ты добрая. Зачем тебе такие когти?
– Могу втянуть, – промурлыкала Аэлло, – но не стану…
Глава 3
Снова поднялся гомон, хранители принялись обсуждать, как теперь быть, чего ждать от человека во главе Цитадели, чем придется жертвовать. Ворг морщился и отворачивался, ему все больше хотелось убраться в свой лесок, побыть в блаженном уединении, подальше от этого разношерстного сброда.
Виллейн совсем разошелся, потрясает связкой амулетов в воздухе и что-то горячо доказывает горгулье. Та смотрит на него с каменным лицом, иногда кивает, но больше для виду – взгляд рассеянный и утомленный.
Даже Брестида повернулась к ним и время от времени что-то дерзко заявляет, мелкинд кривится и продолжает делать вид, что общается исключительно с горгульей.
Теонард постучал ладонью по столу, гам и выкрики начали стихать, он поднялся во весь рост и прокричал:
– Тихо!.. Еще один важный вопрос… Нужно принять решение насчет… насчет ограничения власти и полномочий главы Совета!
Лотер рыкнул:
– Ого!.. Чтоб такое предложил сам Глава?
– Работает на опережение, – буркнул Гнур. – Хитрый. Я только-только хотел это сказать. Вот так всегда из-под носа все выхватывают!.. Кругом одно ворье!
– Ну да, тебе бы только пообрезать всем крылья, – бросил Лотер. – Теонард?
Теонард выпрямился и сказал еще громче:
– Тихо!.. Чтобы снять проблемы, что обязательно возникнут, и всякого рода недовольства, предлагаю ограничить правление главы Совета одним годом.
Возникшее на мгновение молчание нарушил Виллейн выкриком:
– Почему на год? Давайте на месяц!.. А потом я!
– Лучше на неделю, – выкрикнул Гнур.
– Тогда уж на час, – прорычал Лотер. – Или на минуту… В общем, слезай, Теонард, теперь я посижу в кресле выше всех… Вы что, с ума посходили? За месяц только-только начнет разбираться в наших проблемах. Год даже мало, но ладно, год в наших условиях – терпимо. А то некоторые тут на дерьмо изойдут, что не они правят!
Тарнат положил локти на стол и сказал с неохотой:
– Что делать… Лотер прав. Если Теонард будет не прав, то его успеем ткнуть отвратительной человечьей мордой в то, что натворил, а так… натворил один, а убирать кучу за ним другому?
– Согласен, – крикнул Виллейн. – На год!.. Затем новые выборы!
– На год, – подтвердил Страг.
Над их головами громыхнуло, словно прокатились раскаты тяжелого грома:
– На год…
Все оглянулись, в дверной проем заглянул Грагрх, самый беспроблемный Хранитель, ему меньше всех надо, спокоен, раздразнить трудно, понимает проблемы владельцев Талисмана хорошо, но в мелочи не вникает, без него разберутся.
– Надо дверь с той стороны сделать повыше и пошире, – сказал Лотер.
Теонард выкрикнул:
– Все согласны? Прекрасно. Глава Совета избран абсолютным большинством голосов, но его полномочия истекут ровно через год. Это прошло единогласно, если не считать несогласных, хотя зачем их считать?.. Теперь на вашем Главе Совета вся ответственность за судьбу Цитадели и, главное, за то, чем будете заниматься.
Каонэль спросила настороженно:
– А сила Талисмана?
– Только от коллективного согласия, – напомнил вместо Теонарда Лотер. – А Теонарду заниматься мелочами управления. Но ни вы, ни он еще не знаете, что вся жизнь из мелочей.
На него смотрели с удивлением и настороженностью, что-то дикий ворг слишком умничает, ему такое не к лицу.
Тахаш сказал пророческим тоном:
– Все трудности только начинаются.
Лотер шумно вздохнул.
– Ты давай предрекай что-нить хорошее. Хоть и не сбудется, но это лучше, чем ждать неприятностей.
Теонард крикнул:
– Все, заседание закрыто!.. Закрыто, я сказал!.. Все вон, драться будете вне стен Зала Советов
– А где Зал Драки? – крикнул Гнур. – Нет?.. Будем драться здесь!..
Булук поднялся так же молча, как и сидел, раскинул руки в стороны и страшно оскалил громадную пасть, вытесняя Хранителей из зала. Каонэль преувеличенно испуганно вскрикнула, побежала к выходу, увлекая ихтионку, а за ними заторопились и остальные.
Уже там, по ту сторону великолепных малахитовых стен, начали снова собираться в группки, обсуждая не столько избрание Теонарда, сколько что и как теперь делать и как зажить красиво и богато, чтобы все гады издохли от зависти.
Небо окрасилось всеми оттенками золотого и оранжевого, закат медленно угасал во всем великолепии, гроза, которая прошла где-то далеко в море, кончилась. От нее остались лишь отголоски – остроконечные волны, которые с шумом разбиваются о скалы у подножия плато.
Вроде однажды мелькнула блестящая спина то ли рыбы, то ли еще какого-то морского зверя, в которых лучше всех разбирается Селина, несколько минут плавала вдоль обрыва, но едва солнце коснулось воды, ушла на глубину.
Из леса к Цитадели несколько раз подходили косули, глаза глупые и доверчивые, словно здесь на них прежде не охотились. Одна подошла к эльфийскому дереву так близко, что умудрилась сорвать несколько травинок. Но проходивший мимо ворг напугал, она с блеянием, больше похожим на лай, ускакала в лес.
Над плато несколько минут кружила широкая тень, похожая на очень большую птицу. Время от времени она то увеличивалась, то снова уменьшалась.
Когда с моря прилетел порыв ветра, гарпия сложила крылья и так стремительно неслась вниз, что даже у грубого Лотера замерло сердце, убьется же дура. Однако она вовремя растопырила крылья, слышно, как затрещали под напором ветра, выставила ноги и сильно ударилась когтистыми подошвами о землю.
– Больше не пугай так, – сказал Теонард сердито. – Хоть и пернатая, но все-таки самочка…
Она посмотрела с иронией.
– Ой-ой, так и поверила!.. А спешила я предупредить, сюда мчится отряд всадников. Человеки, все в стальных доспехах.
– Рыцари? – спросил он с недоверием.
– Похоже, – согласилась она. – Кони тоже под доспехами. Кольчужными. Всадники одеты богато.
– Рыцари, – повторил Лотер. Он оглянулся на встревоженного Теонарда. – Наверняка к тебе!
– Почему это ко мне?
– Ты человек, – напомнил Лотер. – Страг тоже человек, хотя что-то в нем эльфийское… даже не считая ушей. Так что к тебе. Приоденься?
Теонард и сам подумал насчет более соответствующей одежды, но в голосе ворга прозвучала вроде бы ирония, потом ответил сдержанно:
– Не я к ним, а они ко мне. Так что нечего. Гнур тоже не наряжался.
– Гнур и так нарядный, – уточнил Лотер. – Готовься, это наконец-то к тебе!
Теонард кивнул, люди даже припоздали, если учесть, что гоблины уже признали своим представителем в Цитадели Гнура, гномы – Тарната, ихтионы – милую Селину, ворги – Лотера, и даже к Мелисс прилетали горгульи и упросили ее представлять их интересы.
– Возьми мой меч, – сказал Страг и, отцепив перевязь, набросил через плечо Теонарду. – Мужчина должен быть с мечом.
– Или с топором, – сказал Лотер.
– Но лучше с молотом, – уточнил Тарнат.
За вершиной пологого зеленого холма выросли длинные копья с трепещущими на дверках флажками. Следом показались и сами всадники, двенадцать рыцарей в блестящих на солнце доспехах, на круглых шлемах роскошные гребни из крашеных перьев, кони тоже укрыты кольчужными доспехами, а сверху еще и цветными попонами.
Всадники пустили коней неторопливой рысью, красивые и горделивые, исполненные осознания своей силы и величавости, а Хранители смотрели с подозрительной настороженностью.
Горгулья и горгона пролетели над всадниками достаточно низко, чтобы упавшая тень напугала коней, а самих рыцарей заставила вздрогнуть, кое-кто даже схватился за рукоять меча.
Лотер сдержанно улыбнулся, обе дают понять рыцарям, что за ними следят очень внимательно.
Один из всадников вскинул руку в булатной перчатке, рыцари разом натянули поводья. Кони послушно остановились, а он выехал вперед, с интересом всмотрелся в лица Хранителей.
– Насколько я слышал, – произнес он, – вы сумели отыскать волшебный Талисман, что дал вам необыкновенные силы?
Лотер хотел ответить, что да, именно так, но его опередил Теонард, сказав резко и повелительно:
– Представьтесь, всадник.
Рыцарь повернул к нему голову, пара мгновений всматривался, наконец произнес с явной неохотой:
– Граф Ковенант из рода Мартенсов, владетель Коильри.
Теонард сказал так же холодно:
– А теперь покиньте седло. Или вам дали полномочия разговаривать с нами вот так свысока?
Граф потемнел лицом, нахмурился, но достаточно легко соскочил на землю и даже учтиво поклонился.
– Простите, но я не знал, с кем разговариваю…
По его лицу было видно, что, глядя на такую пеструю группу оборванцев, трудно вообразить их чем-то могущественным, потому Теонард произнес с той же холодной учтивостью:
– Мы принимаем ваши извинения. Я Теонард из рода Астарвардов, сын Мидшира и внук Гунтвига, который ведет род от самого Вильтенара. Это мои друзья и соратники, не раз выказывавшие доблесть и беспримерное мужество в боях, сражениях и кровавых битвах.
Граф поклонился еще раз, уже распределяя на всех.
– Я доверенное лицо мудрого и милостивейшего короля Кориоларда, – сказал он одновременно высокомерно и с почтением в голосе. – В его королевстве Асгаранд всегда мир и процветание, а могучая армия бдительно охраняет пределы и кордоны. Как только стало известно, что Талисман найден и уже проявляет свою мощь, Его Величество велели мне тут же отправиться к вам и передать его высокие и самые сердечные поздравления…
Теонард поклонился, а сопровождающие графа рыцари медленно приблизились на конях, радостно закричали, начали стучать в щиты рукоятями мечей.
– Спасибо, – ответил Теонард, он с трудом сдерживал улыбку, стараясь выглядеть почтенным и солидным, но она все равно упорно раздвигала ему уголки губ. – Я польщен и очень рад. Счастлив даже. Прошу передать Его Величеству, что мне очень приятно услышать… столь высокую оценку.
Граф наблюдал с довольным лицом, рыцари прекратили радостный гвалт, граф в тишине приблизился к Теонарду.
– Сэр Теонард, – произнес он торжественно, – это еще не все. Его Величеству доложили о великом прошлом вашего славного рода, он исполнился и даже преисполнился сочувствия… Его советники мудро посоветовали как-то отметить доброе отношение Его Величества к вам, и он принял решение пожаловать вам титул барона!
Теонард ощутил, как за его спиной Хранители вообще застыли, а сам едва сумел выдавить:
– Я бесконечно… польщен… и признателен…
– Преклоните колено, – потребовал граф.
Теонард послушно опустился на одно колено, готовый в то же время быстро вскочить, а граф обнажил меч. Теонард прикинул, в какую сторону уйдет перекатом, а потом бросится удирать, потому что конные рыцари сразу ринутся, но тем временем Хранители успеют нанести ответный удар…
Граф медленно протянул клинок к его плечу и несильно ударил плашмя кончиком лезвия.
– Встаньте, барон, – велел он. – Встаньте и служите людям верно и бестрепетно! Мы тоже присоединяемся к поздравлениям Его Величества!..
– Спасибо, – ответил Теонард.
Он поднялся во весь рост, граф дружески обнял его за плечи, похлопал по спине и, оттолкнув с сияющей улыбкой, всмотрелся в глаза нового барона.
– У нас дела, барон, – сказал он тепло, – потому не можем остановиться у вас и понаслаждаться общением. Увы, королевская служба не только почетное, но и трудное дело. Еще увидимся, барон!
Он поднялся в седло, рыцари дружно прокричали Теонарду салют, и, развернув коней, весь отряд умчался обратно.
Хранители, как и Теонард, молча смотрели вслед, наконец Тарнат мощно крякнул, с шумом поскреб в затылке.
– Быстро они!.. Видать, близко. Но мои гномы еще ближе, только никто даже с поздравлениями не явился!..
– Ваш гномий король туг на ухо, – сказал Виллейн ехидно. – Поди, с утра до ночи стучит молотом в кузнице!
Тарнат нахмурился.
– Но-но!.. Наш король тоже бездельничает, как и все короли. Но, Теонард, тебе дали только титул, а к титулу прилагается обычно хоть какое-то поместье, земли…
Каонэль дернула ушами, сказала быстро:
– Думаю, просто не успели решить, что ему дать, а перехватить инициативу надо было как можно скорее.
– У кого? – спросил Тарнат, глядя, как вдалеке амазонки гоняют лошадей.
– У короля Угерта, – пояснила Каонэль. – Рядом с Асгарандом королевство Ялдария, почти такое же, но столица к нашей Цитадели даже ближе!..
– Но если род Теонарда служил королевскому роду Асгаранда…
Она запротестовала:
– А служил ли? Об этом не упомянули… и не зря. Замок Теонардового рода в таком диком и опасном лесу, что короли ни Асгаранда, ни Ялдарии никогда не предъявляли свои права на те дикие края!.. Потому что права тащат за собой и обязанности, а когда их больше, чем прав, то проще вообще не брать их на себя.
Лотер медленно прорычал:
– Остроушка права, хоть и красивая.
Каонэль поперхнулась на слове, хотела обругать за «остроушку», но ворг назвал красивой, а это перекрывает, свирепый Лотер не разбрасывается комплиментами. Значит, она в самом деле очень даже красивая и можно задирать нос, показывая всем две изящно вырезанные дырочки. Конечно, когда в них нет сопелек, а то при такой жизни простудиться легко…
Ихтионка, которая все это время стояла за спиной Каонэль, пропищала мелодичным голоском, похожим на журчание горного ручейка:
– Я жила при королевском дворе, знаю их обычаи, интриги, борьбу за влияние… Это не важно, что под водой, нравы везде нравы. Это к тому, что как Теонарда будут стараться перетянуть то на одну сторону, то на другую, так и всех нас.
– Хочешь сказать, – проговорил Виллейн с недоверием, – и к нам явятся с такими же предложениями? Я тогда штаны приготовлю покрасивше. А то и вовсе брюки.
– Должны явиться, – уточнила ихтионка. – Но к кому-то раньше, к кому-то очень поздно… Я же знаю, Каонэль еще никого не видела из серых эльфиек! Ты тоже не знаешь своего племени, потому болеешь за мелкиндов вообще, за любых…
Слушавший все это молча Гнур прервал:
– А это при чем? Я знаю свой род, племя, но все равно готов и буду защищать всех гоблинов. Как своих северных, так и южных, даже болотных!
Лотер буркнул:
– Еще бы. Это расширяет и твое влияние. Я думал, гномы только жадные, а они еще и хитрые.
Гнур нервно дернулся.
– Какие гномы, какие гномы?.. Я тебе что, гном?
– Да я по повадкам, – ответил Лотер. – Что-то у вас с гномами общее.
Этого оскорбления Гнур не выдержал, резко отвернулся и ушел, возмущенно проклиная вполголоса, но так, чтобы Лотер слышал, дремучую глупость воргов и похожих на них гномов.
Глава 4
Тарнат с интересом наблюдал за Керкегором. Тот слетел со своего высокого куриного насеста, так Тарнат возвышенно назвал резиденцию птеринга в небе, и в центре своего участка так и осталась выжженная после битвы с огнетроллями земля, подпрыгивал, взмахивал руками и что-то выкрикивал в пространство.
Потихонечку подойдя ближе, Тарнат поинтересовался:
– Это такое ку-ка-реку?
Перехватив взгляд ехидного гнома, Керкегор ответил очень серьезно и даже торжественно:
– Это наш ритуал Пернатому Богу!.. Мы должны начинать и заканчивать день молитвой в его честь.
– То есть, – одобрил Тарнат, – ку-ка-реку? Правила – это хорошо. Мы, гномы, самый правильный народ. И тоже кукарекаем, но по-своему. Там, в глубинах.
– Где бы мы, птеринги, ни оказались, – добавил Керкегор, – мы обязаны совершать ритуалы. Кто этого не сделает, тот недостоин быть птерингом Первого Звена, а быть в Первом Звене – великая честь! И чем больше получаешь чести, тем у тебя больше жен и птенцов…
– Ого, – сказал Тарнат заинтересованно, – а сколько жен у тебя?
– Уже восемь, – сообщил Керкегор гордо. – А когда поднимусь еще выше или прославлю себя в битвах, смогу добавить еще двух!.. Уже сейчас две постоянно высиживают, сменяясь только на еду и сон, новых птенцов!
На соседнем участке Страг и Лотер разделывают дичь, которую принесли горгулья и гарпия, Каонэль аккуратно развешивает снятые шкуры для просушки, сейчас Страг и Лотер подняли головы и начали заинтересованно прислушиваться.
– Интересно, – сказал Тарнат. – Восемь жен – здорово. В птеринги пойти, что ли… Восемь жен, гм… Но зачем столько птенцов?
Кергегор объяснил снисходительно:
– Потому что волей богов нам суждено захватить мир и установить свою полную и абсолютную власть, как записано в древних пророчествах.
Тарнат с еще большим интересом подсел к Керкегору, начал расспрашивать про их обычаи. Глаза заблестели, слушает внимательно, разве что в клюв не заглядывает, но время от времени покряхтывает важно и деловито, вроде как негоже могучему и красивому гному с птерингами якшаться. Но про жен ловит каждое слово.
Страг быстро и ловко срезал большими и плоскими ломтями мясо с костей и бросал на быстро растущую горку возле костра, а Лотер сдирал длинным ножом мездру с внутренней части шкуры, отдавал эльфийке, а та деловито развешивала на просушку.
– Гвоздь мне в пятку… что у них за жизнь, – буркнул Страг с отвращением, – пернатые, живут в горах, где ветер и голые скалы… Восемь жен, надо же!..
– В горах всегда холодно, – согласился Лотер. – Даже зимой. Я как-то шел через перевал в метель, чуть не замерз. А мне замерзнуть не просто. И восемь жен не отогрели бы. Правда, восемь…
Мяса набралась у костра солидная горка, Теонард как-то предложил покупать у торговцев, но Лотер и Страг отвергли с негодованием, их дружно поддержали Гнур, Виллейн и даже Каонэль, дескать, добытое на охоте всегда вкуснее.
Прислушиваясь к разговору Тарната и Керкегора, Страг сказал с досадой:
– Слышишь? Хотя бы сказал, что в их древних пророчествах говорится насчет установления полной и абсолютной справедливости! Все равно бы не поверили, но хоть звучит не так откровенно и нагло. Правда, восемь жен…
– Птеринги существа наглые и откровенные, – согласился Лотер. – Видел я в деревнях в крестьянских дворах таких петухов, только помельче…
– Да дурак этот птеринг, – сказал Страг решительно. – Хотя, с другой стороны, восемь жен, а если можно, и десять… Что-то в этой птеринговости есть все-таки. Вот и Тарнату захотелось в пернатые… Но слишком уж они простые, все по ним видно. Вот по нам никогда не скажешь, какие мы на самом деле. Милые такие с виду, улыбаемся, про восемь жен и не заикаемся. Можем эльфийку за ухом пальчиком почесать…
– Я тебе почешу, – огрызнулась Каонэль. – Без руки останешься, не только без пальчика.
– Видишь? – сказал Страг. – А с виду такая лапочка. Может, выдадим ее за тебя? Вот зверюк наплодите!.. Эй, Тарнат! Ты что там застрял?
– А я Керкегору молиться мешаю, – сообщил Тарнат бодро. – У него восемь жен, представляешь? Хоть молитву ему испорчу. А что хотел?
Страг крикнул:
– Давай Лотера и Каонэль поженим?
Тарнат прокричал в ответ так громко, что Керкегор подпрыгнул:
– Нельзя! Эти уж точно тогда весь мир захватят.
– Тогда прибьем обоих?
Тарнат сказал с неудовольствием:
– Что у тебя за крайности? Я и то понимаю, придется уживаться. И вообще не мешай, тут у Керкегора восемь жен, дай позавидовать вволю…
Лотер закинул кусок сырого мяса в рот, послышался шумный глоток, он ответил со вздохом:
– Мне легче всего уживаться с собой, да и то иногда ссорюсь, когда хрень спорю. А со всеми этими уродами?
– Да ты и сам не красавец, – заметил Тарнат, подходя.
Лотер оскорбился:
– А кто же тогда красавец?
– Я, – ответил Тарнат. – Но восемь жен, восемь жен… гм…
Со стороны своей башни в сопровождении купцов появился Теонард, вид несчастный, приходится говорить не то, что хочется, и поступать не так, как от него ждут, но нельзя одним льготы, а налоги другим, Глава Совета должен соблюдать справедливость, как бы ни хотелось всех перебить и уйти пьянствовать.
Мимо с грохотом копыт пронеслась на пламенной лошадке Брестида, конь под нею гарцует, горделиво выгибает шею, потряхивает роскошной красной гривой, такой же огненный хвост вытянут в струнку, Брестида носится на нем вскачь по кругу, не давая застаиваться в конюшне.
Теонард старался не рассматривать ее слишком уж откровенно, зато Страг смотрел оценивающе, хотя все знают, что убивается по княжне и жаждет изыскать способ вернуть ее к жизни или еще как-то заглушить боль утраты.
Брестида заметила его взгляд, нахмурилась и, подъехав ближе, резко осадила коня так, что он приподнялся на дыбы.
– Ну, что скажешь в свое оправдание?
Страг воткнул нож в горку мяса, выпрямился с бесстыжей улыбкой на лице и не сводя с нее очень откровенного взгляда.
– Стараюсь понять… вы там дома бегаете по степи голыми?
Брестида посмотрела с презрительным недоумением.
– Чего так решил?
– Нигде ни полоски белой кожи, – пояснил Страг. – А должно бы выглядывать. Хоть где-нибудь.
Она победоносно улыбнулась.
– А что, хотел бы взглянуть?
– Очень, – признался Страг.
– Тогда тебе пришлось бы меня победить, – ответила она.
– Давай поборемся, – предложил он.
Она оценивающе смерила взглядом его плотную фигуру, туго перетянутую сухими мышцами, где ни капли лишнего мяса, не то что жира.
– Ты хороший воин, – заметила она. – И твои шрамы получены в битвах, заметно… Ты не только сильнее меня, но и с любым оружием управляешься лучше, у тебя мышцы такого типа. Потому могу предложить тебе либо конные соревнования, либо состязания в беге…
– А стрельба из лука? – поинтересовался он. – Слышал, амазонки хороши с луком.
– Хороши, – согласилась она, – но ты посмотри на свои руки! Выстрелишь точнее и дальше, мужчины всегда стреляют лучше. Если, конечно, вообще умеют стрелять. Могу предложить скачки!
– Из меня плохой конник, – признался он. – К тому же весишь как перышко. Твоему коню бежать легче, а это уже нечестно. Но я готов на простой глупый бег.
– Если глупость ведет к победе, – ответила она с улыбкой, – то это уже не глупость. Ну как?
– Согласен, – ответил он.
– Тогда прямо отсюда, – ответила она, – и… вон до середины той рощи! Там в центре такой роскошный дуб… Кто первым добежит, тот и победил. Согласен?
– Решено, – подтвердил он.
Она соскочила на землю, одна из амазонок подбежала ухватить повод, а Брестида сказала задорно:
– Тогда начали!.. Лови!
Страг только охнул, когда она сорвалась с места, как стрела, пущенная из ее же лука, понеслась подобно красному пламени, гонимому сильным ветром, а роща не так уж и далеко.
Он шумно вздохнул и ринулся вдогонку.
Теонард все видел и слышал, хотя и продолжал торг с купцами, что стараются выговорить себе особые условия, раз уж повезло поставлять товары таким явно богатым жителям этой загадочной Цитадели.
Когда проходили мимо Булука, мирно жующего в тени спящего Грагрха, Теонард сказал со вздохом облегчения:
– А вот один из моих советников, мудрый Булук!.. Булук, эти добрые люди предлагают нам обеспечить товарами как Цитадель, так и все, что вырастает вокруг нее…
Булук прожевал, оценивающе посмотрел на присмиревших купцов.
– А что, – буркнул он жирным утробным голосом, – у нас уже есть склады. За бараки с рабочими уже мы отвечаем, раз те возле нас… В цене не сходитесь?.. Но мы не только покупатели, но и защитники, а это тоже чего-то стоит…
– Мудро, – сказал Теонард обрадованно. – Мы берем на себя охрану товаров на ваших складах. А рост торговли будет нарастать, сюда идут и все еще идут люди…
Купцы, демонстрируя торговую хватку и не желая упускать возможную прибыль, начали живо торговаться с огром, расписывая свои возможности и лучшие на свете товары, а Теонард, немножко послушав, отошел на цыпочках в сторону.
Появился и как-то незаметно исчез Виллейн, на высоте дважды хлопнули крылья горгульи, но когда Теонард поднял голову, уже исчезла за роскошной багрово-золотой кроной Дерева эльфийки.
Лотер отсел от общего круга и с задумчивым видом раздирал добычу на мелкие кусочки, словно это не просто мясо, я какие-то ценные ингредиенты для особых дел. Видимо, в одиночку успел метнуться в лес. Перед ним три кучки, в первой мягкие части, во второй хрящики и жилы, а в третьей кости. На последнюю глядит с особым трепетом, время от времени зыркает по сторонам, будто боится, что украдут.
Закончив разделку, ворг сгреб мясо в мешок, хрящи и жилы сразу проглотил не жуя, а кости взял в охапку и понес в свою землянку.
Через секунду рядом с кустом у ворговского леска, как будто из пространства, вышел тахаш. Воздух вокруг его тела странно поблескивает, словно летит рыбья чешуя под ножом старательной хозяйки, вежливо кивнул издали Теонарду.
Теонард ответил так же вежливо и чуточку чопорно, только с тахашем получается вот так на дистанции, ни вражды, ни приязни, подошел неторопливо, выказывая, что никаких дел, просто так.
– Заметил, – произнес тахаш почти равнодушно, – никто не может с помощью своего осколка навредить другому Хранителю… Разве что по старинке палкой по голове.
– Это наши могут, – согласился Теонард. – А еще по большей старинке зубами, когтями, клювом…
Тахаш сказал тем же равнодушным голосом:
– Вас всех ожидает трудная работа…
А как насчет тебя, хотел спросить Теонард, но прикусил язык, вспомнив, что у тахаша нет народа и заботиться вроде бы не о ком, потому ответил подчеркнуто легко:
– Опять работа? А как же насчет просто жить и радоваться?
– Просто уже не получится, – произнес тахаш. – В ваших руках, лапах, ластах и клешнях отныне огромная власть. К вам будут приходить за помощью, в поисках защиты, с просьбами, с посулами и жалобами, вы волей-неволей станете представителями своих рас и народов… И за любым удовольствием, которое вам предлагается, начнете высматривать ловушку.
– Отвратительно, – сказал Теонард. – Тебе хорошо, заботиться не о ком… Прости, если задел, манеры у меня пока еще те…
Тахаш сказал так невозмутимо, что понятно, за бесконечную жизнь успел наслушаться всякого:
– Зато можете сделать много добрых дел. Вообще изменить мир к лучшему! Да, вы можете… хотя пока не представляю, как это сделать, если вы даже сейчас готовы вцепиться друг другу в глотки.
Теонард сдвинул плечами.
– Если я проживу – тьфу-тьфу! – пару столетий, тоже стану таким скучным?
Тахаш скупо улыбнулся.
– Станешь правильным, а правильное всегда невыносимо скучно любым юным существам.
Он повернул голову в сторону леса: оттуда идут плечо в плечо Брестида и Страг, слышны громкие голоса, оба размахивают руками, толкаются, а когда подошли ближе, Теонард услышал сердитый голос Страга:
– Ты нарочно, я же видел!.. Ты могла перепрыгнуть ту корягу, но запнулась, а коряга совсем невысокая… Это нечестно, ты меня опозорила!..
Брестида, раскрасневшаяся и с блестящими от возбуждения глазами, вечернее солнце играет в волосах, от чего кажется, что голова объята пламенем.
Она бурно возразила:
– Ничего подобного!.. Я уже устала, а коряга сама шмыгнула под ноги, я не успела отскочить, вот и зацепилась…
– За три шага от дуба! – крикнул Страг в негодовании. – Нет, ты нарочно меня опозорила!..
– Ты победил заслуженно, – заверила амазонка, вытирая лоб. – Или ты отказываешься от победы?
– Отка… – начал Страг решительно, но спохватился и сказал с подозрением: – Чего это я стал бы отказываться?
Тахаш проводил их долгим взглядом.
– Дети…
– Какие они дети? – возразил Теонард.
– Дети, – повторил тахаш. – Играют.
Навстречу Брестиде выбежала одна из амазонок с ярко-красным конем в поводу, Брестида красиво вскочила в седло, но Страг властно взял повод из руки амазонки и сам повел коня.
Амазонка осталась с распахнутым в изумлении ртом, а те двое направились в сторону не то пустого участка Брестиды с ее единственным домиком и длинным сараем конюшни, не то массивного замка Страга.
Теонард проводил их взглядом, тоже несколько удивленный, но не слишком, Хранителей много, все разные, обязательно начнут сколачиваться микросоюзы одних против других…
Глава 5
Ночь прошла тихо, Хранители, у кого уже есть резиденции, разбрелись по своим жилищам, а тех, кому жить еще негде, пришлось позабирать с собой. Эльфийка увела банши, Керкегор пытался пригласить гарпию и горгону, но те, к большому облегчению гнома, тоже решили воспользоваться гостеприимством Каонэль. Тахаш устроился под деревом в леске Лотера, а гоблин остался в гордом одиночестве на своем участке и лег спать у костра прямо на земле.
Наутро Теонард вытащил клетку с голубями во двор и поставил рядом со ступеньками своей башни. Птицы с довольным воркованием принялись чистить перья и распушать хвосты, а когда арбалетчик сунул в клетку ладонь с зерном – набросились, словно неделю не ели.
Он довольно смотрел, как горка корма быстро уменьшается. Когда последнее зерно исчезло в голубином клюве, человек запер клетку и потянулся к карману, где хранил пергаменты для писем.
Издали донесся нарастающий стук копыт, конский храп, а следом на площадь влетела на взмыленной лошади одна из амазонок группы посланных в дальний дозор.
Теонард ощутил тревогу, а девушка соскочила с коня и сразу сказала быстрым захлебывающимся голосом:
– Тревога!..
Теонард поинтересовался с нехорошим предчувствием:
– Что случилось?
– В одно из племен птерингов, – сказала она быстро, – под покровом ночи вторглись гоблины! Какое побоище учинили, какое побоище! Убили всех мужчин, подожгли шатры и повозки, чтобы погибли и женщины с детьми!.. Это неслыханно!
Теонард нахмурился.
– Такое неправильно. Мы, правда, еще не начинали, но будем пресекать нападения, грабежи и прочие бесчинства… Но ты пока никому об этом. Разберем на Совете и примем меры. Или хотя бы решение.
Услышав тревожные голоса, подошел с большим ножом в руке Лотер, на ходу вытирая руки о кожаный передник, испачканный кровью.
– Нападение? – переспросил он. – Да, будем пресекать, Теонард прав. По мере возможности, конечно.
– Сила у нас есть, – напомнил Теонард, бросив тоскливый взгляд на клетку с голубями. – Надо только оценить, сможем ли. Если сможем…
– Сила есть, – согласился Лотер, – но вот ума… в смысле, опыта еще маловато. Но вообще-то мы за справедливость, если это нас не касается и ущерба не наносит.
Повисла пауза, Теонард хмурился и тер подбородок, пока ворг бросал хищные взгляды то на амазонку, то на голубей. Лицо Лотера осунувшееся, волосы взлохмачены больше обычного, словно всю ночь бегал по лесам, ловил дичь, а вернувшись, тут же принялся разделывать, заготавливать впрок, что вообще-то воргам не свойственно.
– Надо поторопиться, – наконец заявила амазонка. – Уже по всем землям идет слух о могучих волшебниках, что установят мир во всем мире…
Теонард и Лотер переглянулись, Лотер свирепо прорычал:
– Спасибо, но я бы чародею за такой слух голову оторвал.
– Поддерживаю, – сказал Теонард зло. – Тут со своим дерьмом еще не разгреблись… Но, думаю, чародей ни при чем. Такие слухи разносятся сами по себе, даже не знаю как. Народ жаждет верить в то, что придет кто-то могучий и враз учредит справедливость!
– Надеюсь, – пробормотал Лотер, – это не про нас…
– Сейчас все про нас, – ответил Теонард с тоской. – Где сейчас птеринг и гоблин?
Лотер сдвинул плечами.
– В своих норах. Как обычно, плетут интриги. Уверен, остальные тоже.
– Нужно вызвать, – сказал Теонард решительно, – и… поговорить, что ли? Даже и не знаю, что делать. Чертов чародей дал нам в руки огромную силу и бросил, как котят, в пропасть. Думайте, пока летите…
– Надо собрать всех наших, – предложил Лотер, тут же уточнил: – Хранителей.
– Наших, – повторил Теонард с тоской. – Они такие наши, что всех бы поубивал… Только давай созовем без чародея?.. Так не люблю, когда мною командуют, да еще так это свысока!.. Сразу скажет, ага, сосунки, испугались, мамку зовете… И начнет поучать, начнет поучать…
– Тоже не люблю, – сказал Лотер. – Но ты уверен…
Теонард ответил зло:
– Нет, конечно. Но пора бы вылезать из норки. Первую Цитадель вообще без него отгрохали!
Лотер напомнил с ухмылкой:
– Криво.
– Криво, – согласился Теонард, – но сейчас ничего сложного строить не требуется. Всего лишь разобраться, что там стряслось… и вынести решение, если это необходимо. Хотя, как мне чуется, вмешиваться не придется. Подумаешь, одно племя напало на другое!.. Лишь бы не на нас. Племена вообще всегда враждуют, дерутся, воюют, нападают, теснят друг друга.
Лотер проговорил в затруднении:
– А что требуется от нас… если вообще требуется? Сперва, как я понимаю, надо проверить, а вдруг брехня?.. Надо побывать там, в этом разоренном стойбище птерингов. Керкегор наверняка знает, где оно, так что ничего сложного. Только далековато, но, наверное, можно как-то с помощью Талисмана?.. Думаю, на такое магии нужно поменьше, чем возводить хоромы?..
От своего участка показался бодрый подпрыгивающий Гнур, крашар в его руке описывает в воздухе причудливые кривые, а в другой руке холодно блещет острой сталью кинжал.
Заметив Теонарда и Лотера, Гнур прокричал издали:
– А почему нет драки?..
– Не говори ему пока, – шепнул Теонард.
Лотер сказал громко:
– Гнур, сделай одолжение, позови своих соседей на срочное заседание Совета. Попробуем обойтись без чародея.
Гнур сказал с подъемом:
– Правда? Мне самому осточертело все под его присмотром. Хорошо, я побегу созову всех, а вы только сами приведите Тарната. Я с ним не очень-то. У нас сразу до драки, если что. Конечно, побью его легко, как слепого крота, но он пока нужен нашему общему делу для процветания гоблинского племени…
– Да, – сказал Теонард, – для процветания. Иди созывай.
– Только гномяра сейчас не у себя, – предупредил Гнур.
– А где?
– По-моему, пошел к ихтионке…
Теонард кивнул.
– Ну да, конечно. Сейчас все дороги ведут к Селине. Ты, как самый юркий, уже побывал?
Гнур чуть смутился, буркнул:
– Надо же было поздравить с таким прекрасным бассейном. Я внимательный и заботливый, а она такая замечательная. А что не так?
– Все так, – успокоил Теонард. – Все предсказуемо, словно жуки какие-то. Только народ ихтионки не имеет никаких территориальных споров с вами, живущими на суше, так что просто обязаны зачастить к ней, чтобы договориться о поддержке своих интересов.
Гнур посмотрел на него в изумлении.
– Что, правда?
– А ты думал, только тебе такое пришло в голову?
– А разве не я самый мудрый?
Лотер воткнул нож в землю и буркнул равно– душно:
– Когда прижмет, то и дурак такие перлы выдает… Хотя это больше свойственно людям, а гоблинов в крайности не так бросает. Ладно, я пошел искать Тарната, а вы тут все подготовьте к нашему красивому возвращению.
Вместо того чтобы напрямик отправиться за гномом, полузверь сделал небольшой крюк, умудрившись ухватить по дороге жирную курицу, которая, видимо убежала из чьего-то барака. Но когда вдалеке ему замахал какой-то мужик, нехотя выпустил и ускорил шаг, стараясь больше не отвлекаться.
Спустя несколько минут Лотер вступил под нежную прохладу деревьев, опустивших ветви прямо в воду, дальше мертвая, неподвижная, словно застывшая смола, вода. На ней мясистые листья кувшинок, широкие, как лопаты, а то и шире, кое-где на них дремлют жабы, на него посмотрели без всякого интереса и снова прикрыли зелеными пленками выпуклые глазища.
Булук лежит на спине на берегу, касаясь пятками воды, глаза закрыты, но сразу приподнял веки, как только услышал шаги Лотера.
– Привет, – сказал Лотер. – Вообще-то я гнома ищу, а к тебе просто по дороге, как к хорошему соседу. Ты же хороший сосед?
Булук буркнул:
– Говори сразу, чего пришел?
– Принцессу-лягушку ищу, – ответил Страг.
Булук ухмыльнулся.
– Для этого нужно поцеловать ее, а не переспать со всем болотом.
Лотер отмахнулся.
– Пусть Теонард целует, он благородный, а я человек такой же, как и огр.
Булук рыкнул:
– Но-но!.. Ты не знаешь возвышенной приземленности наших натур и не видишь одухотворенной красоты в этом роскошном болоте!.. Тебе даже в голову не приходит, что принцессе нравится быть лягушкой? Что она здесь счастлива?.. И когда появляются вот такие, на всякий случай прячется под корягу, а то вдруг ухватят и поцелуют!
Лотер посмотрел на него с интересом.
– Интересный взгляд. А что, в самом деле могут быть такие рыбой ушибленные…
– Почему рыбой? – спросил Булук.
Лотер отмахнулся.
– Был в древности могучий колдун, рыбой ушибло, с того дня совсем понимать перестали.
Булук сказал веско:
– У нас нет рыбой ушибленных. Не видишь, мир и спокойствие, умиротворение? Вода как зеркало, никто никого не ушибает, все размышляют о величии созданного мира.
– Даже жабы?
– Жабы в первую очередь. Они мудрые, по ним разве не видно?
– Видно-видно, – заверил Лотер. – Вот бы такое спокойствие в наш Совет Хранителей! А то рык, рев, визг, сверкают зубы, клыки и когти, во все стороны шерсть и чешуя…
Булук сказал решительно:
– В болото переносить заседания не дам! Деритесь в своем отвратительном мраморном зале. Его не жалко, а здесь незамутненная чистота и умиротворение.
Лотер широко улыбнулся.
– Да я не потому зашел. Просто теперь количество Хранителей увеличилось, это хорошо…
– Но? – спросил Булук требовательно. – О чем умалчиваешь? Я же вижу по твоей хитрой человечьей морде, хоть ты и ворг!
Лотер вздохнул.
– Да так. Верю, что все они хорошие существа, хотя не могут все быть хорошими, иначе мир был бы другим, но мы с тобой сражались с огненными тварями бок о бок, потому у меня к тебе больше доверия, чем к новеньким!
Булук кивнул.
– У меня то же самое. Я тебе верю, ты мне спину прикрывал, пару раз даже мою шкуру спас, хотя я, конечно, твою раз десять… В общем, к тем еще долго будем присматриваться.
– Вот-вот, – сказал Лотер. – Я почему зашел? Хотя у нас с тобой бывает… ну, не вражда, а неудовольствие, но все же давай держаться вместе против новеньких. Пока да, не узнаем их получше.
– Хочешь предложить, – поинтересовался Булук, – чтобы я поддерживал твои предложения?
– А я буду поддерживать твои, – пообещал Лотер. – Конечно, ни одно из них не должно быть у нас направлено друг на друга.
– И даже задевать краешком, – сказал Булук. – Так?
– Так, – ответил Лотер.
– По рукам, – сказал Булук.
– По ластам, – согласился Лотер.
Булук отдернул руку, в глазах проступила угроза.
– Это оскорбление?
– Это у нас ласты, – ответил Лотер и пояснил торопливо: – Когда у нас умирает или погибает хороший ворг, про такого говорим, что склеил ласты. А если умер дурной, то откинул копыта.
– А-а, – сказал Булук, – тогда по ластам!.. А теперь топай, не мешай мне созерцать прекрасное…
Глава 6
Эльфийка что-то тихо шептала огромному ворону, который уселся на самой нижней ветке ее Дерева. Перья переливаются синевой, клюв такой, что Керкегор может смело завидовать, лапы, как грабли, способные ухватить козленка.
Птица смотрит на Каонэль не по-птичьи умными глазами, которые вроде какие-то белесые. Время от времени ворон вытягивает то одно, то другое крыло, словно жаждет поскорее подняться в небо и улететь подальше от непонятного места, но каждый раз, когда приседает, готовясь подпрыгнуть, серая что-то ласково ему говорит. Птица щелкает клювом, но остается на месте.
Тарнат все это время таращил глаза на Каонэль, на его широком лице удивление перешло в откровенный восторг.
– Чего таращишься? – спросила Каонэль с холодком.
Он сказал жарко:
– Желтоглазка, ты стала в сто раз красивее… Это что, Дерево так действует?.. То была замызганная выдра, а сейчас от тебя чуть ли не свет идет!.. И так хорошо пахнет. Духи такие? Смотри, ворг может не утерпеть. Сожрет с косточками, а они у тебя наверняка нежные, хрупкие, сладенькие, сам бы похрустел, у меня смотри, какие зубы красивые…
Услышав голос гнома, ворон хищно вздыбил перья, он оттолкнулся от ветки, через секунду вверху послышалось хлопанье крыльев и утробное карканье.
Глаза эльфийки сверкнули, она с надменностью выпрямилась, посмотрела свысока, хотя и так выше Тарната на целый его рост.
– Грубый ты. Мы теперь Хранители, забыл?..
– Нет, – ответил он честно, – а что, надо меняться?
– Надо, – отрезала она. – Если я эльфийка, а я и есть эльфийка, то не могу быть замызганной, как ты, дурно пахнуть, как Булук, или одеваться, как ворг или гоблин.
Он покрутил головой.
– На тебя даже смотреть страшно, какая ты красивая!
Каонэль сказала медленно и снисходительно:
– Ты еще нашу Селину не видел.
– Ихтионку? – охнул Тарнат. – Что, и она преобразилась? Все, побежал смотреть…
И, не удостоив ее больше взглядом, заторопился в сторону большого хрустального купола над бассейном.
Каонэль обиженно вздохнула, но тут же напомнила себе, что она в самом деле привела себя в тот вид, в каком должны видеть: прекрасная и сияющая, одета изысканно и со вкусом, обувь наконец-то по ноге, а не дорожные ботфорты, которые вообще-то удобные, но совсем не подходят Хранителю. К тому же эти сапожки изумительно расписаны узорами и усыпаны бисером, на каблучках, что прибавляет росту и стройности.
Тарнат переступил порог подкупольного дома Селины, навстречу пахнуло теплым влажным воздухом, там в центре просторный бассейн, окаймленный изящным бортиком с широким поручнем, на нем удобно даже сидеть, остальное пространство до прозрачных зеленых стен почти свободно, если не считать пару столиков и с полдюжины легких кресел с ажурными спинками, все снежно-белое, словно из застывшей морской пены.
Восемь таких же белых колонн подпирают свод, хотя, как предположил Тарнат, больше для красоты, чем по необходимости.
Он вошел весело и бодро, вид принял значительный, молот не в руке, а за спиной, что делает его походку еще более прямой и гордой.
Селина вопреки ожиданию не плавает в своем огромном роскошном бассейне, где вода настолько прозрачная, что ее как бы и нет вовсе, а шагах в пяти от края воды сидит за столом и читает толстую книгу с пожелтевшими от времени страницами.
Жилетку, видимо, глядя на Эвриалу и Аэлло, сменила на простое короткое платье, непонятно, правда, где взяла. Но сидит так, словно по ней шили, волосы перебросила на одну сторону и перевязала голубой лентой. На поясе небольшая сумка, в которой, вероятно, хранит свою часть Талисмана.
Гном резко остановился. Из-за колонн вышел и направился к нему огромный морской змей с распахнутой пастью, но почему-то на четырех крепких лапах, а по мрамору плит тащится, поскрипывая алмазной чешуей, длинный мощный хвост.
Селина подняла голову, в глазах заблестел смех, сказала весело:
– Ты чего?.. Это же Чундрик!..
– Привет, Чучупендрик, – сказал Тарнат дрогнувшим голосом. – Ты меня не скушаешь?
Селина звонко рассмеялась.
– Тарнат, это же моя милая зверушечка! Почеши ему макушку… Да не бойся, он такой ласковый…
Змей подошел вплотную, взглянул в лицо обмершего Тарната и, лизнув его в лицо, с шумом перевалился через бортик бассейна. Брызги взлетели едва ли не до свода, а тело чудовищного змея все уменьшалось и уменьшалось, пока не исчезло в глубине.
– Ого, – сказал Тарнат бледным голосом. – Это тролль такое выкопал?
– Нет, – ответила Селина. – Милый Грагрх сделал мне тогда только большую ванну, а бассейн уже все вы сотворили, просто замечательное чудо.
– Да, – ответил Тарнат скромно и приосанился. – Я старался. Чтоб, эта, поглыбже и как бы ширше. Хотя насчет Чучундрика… гм…
– Это я привела, – ответила Селина радостно. – Правда, милый? У меня теперь туннель к морю, так что еще кого-нибудь приведу…
– Ой, – сказал Тарнат, – тебе же это помешает заниматься государственными нуждами!.. А нам теперь надо думать о благе народа. Даже всяких там народов, их же много, оказывается, не знала?
– Нет, – ответила она честно, – для меня их много было только на морском дне. А на суше все одинаковые. Я думала, здесь все один народ!
Он кивнул на книгу на ее столике.
– Ты что, грамотная?.. Не, на грамотной не женюсь, и не надейся!..
Она расширила в изумлении и без того большие и круглые, как у рыбы, удивленные глаза, сразу и не заметишь, что слегка вытянуты в стороны.
– Ты чего? – поинтересовалась она тоненьким голоском. – Что с тобой?
– Да так, – сообщил он, – предупредил, что не женюсь, как обещал.
– Это ты обещал? – переспросила она в безмерном удивлении. – А что я тебе ответила?
Он отмахнулся.
– Да послала куда-то, но не помню. У вас, у рыбов, все не так, как у людей, что значит у гномов. А ты чего в платье?..
– А в чем надо?
– В чешуе, – пояснил он. – Так смешнее.
– Чешуя для сражений, – ответила она. – Но если хочешь…
Он сказал с великой поспешностью:
– Нет-нет, не хочу. Я видел, что твой трезубец делает… Вообще-то Каонэль соврала, что ты стала очень красивой. Ничуть не стала!.. Брешет она. Ты же и была красивой. Вот только злая и грамотная… А что читаешь?
– Историю дворцовых переворотов Атлантии, – ответила она. – Хочешь прочту?
Он поспешно замотал головой.
– Ни за что! А то послушаю и тоже рыбой стану… Селина, там Теонард, Страг и Лотер внутри нашего союза Хранителей начали создавать что-то вроде своего крыла… Еще и амазонку наверняка сманят. Вот я и подумал…
Он остановился, глядя на нее испытующе.
– Что? – спросила она. – Давай, говори. Я неопытна, но неглупа. Мне выпала честь быть ученицей Оракула, так что научена понимать людей и даже мужчин. Похоже, хочешь предложить создать и свой союз внутри большого союза. Каонэль, я, а ты, конечно, главный!
– А как иначе? – ответил он обидчиво. – Как будто женщина может быть главной. Хотя кто знает, как там у рыб, но ты же на суше?.. Значит, ты сейчас почти не рыба.
– А кто?
– Ну типа краба, – пояснил он. – Они же вылезают на берег?.. Ну вот. А по деревьям не пробовала?
– Могу, – сообщила она. – Немного.
– Тогда вроде жабы, – определил он. – Эти самые хитрые! Хотя вообще-то крабы тоже по деревьям, но низенько, а жабы даже на самый верх… Это же здорово, когда и под водой, и на берегу, и по деревьям!.. Хороший вы народ, умелый.
Она сказала сухо:
– Я не жаба и не краба. Слушай, Тарнат, мне нужно закончить книгу сегодня, обещала утром отдать.
– Понял, – сказал он, – значит, на нечто интересное и надеяться не стоит?
– Не стоит, – буркнула она и уткнулась в книгу. – Но за предложение союза спасибо.
По ее виду он понял, что уже перестал существовать для нее даже как стратег и умница, развернулся и печально потащился обратно, но у выхода обернулся и крикнул:
– Но насчет союза подумай! Тебе тоже могут понадобиться голоса, чтобы поддержать твои рыбьи пожелания.
Она не ответила, он поплотнее прикрыл дверь, а то вдруг этот морской Чучашка вздумает выйти наружу, огляделся и направился к пугающе черной скале, где в самой вершине зияет отвратительная щель, мрачная и кривая.
Горгульи не видно, он приблизился вплотную, готовясь заорать ей, а сверху скатился, с сухим треском подпрыгивая на выступах, небольшой каменный шар размером с яблоко.
Тарнат подождал, когда подкатится и упрется ему в носок сапога, нагнулся, потрогал кончиками пальцев, осторожно поднял. Горячий, словно побывал в горне с раскаленными углями, и хотя заметно остыл, пока катился от самой вершины, но только привыкшая в жару ладонь гнома и могла его держать, не позволяя прожечь кожу.
Шарик шероховатый, в двух-трех местах с ноздреватостью, запаха нет, Тарнат на всякий случай лизнул, но тоже вкуса не ощутил, только аромат горелого, зубам тоже не поддается, наверняка сплошной…
– Мелисс! – заорал он. – Мелисс!.. Да покажись же, моя ночная красотка!
Через пару минут в темном зеве пещеры показалась фигура горгульи. Не свети в ту сторону солнце, Тарнат ни за что не рассмотрел бы очертания ее абсолютно черного тела на темном фоне.
– Тарнат? – каркнула она. – Заходи!
Он прокричал:
– У меня еще крылья не совсем как бы отросли!..
– А когда отрастут? – осведомилась она.
– Лет через пару тысяч, – крикнул он. – Если буду стараться!
Она подумала, наклоняя голову то на один бок, то на другой, что ей легко, а попробовала бы с его могучей и толстой, как у быка шеей, где голова вообще сидит прямо на плечах.
– Могу затащить!
– Пока не надо, – крикнул он. – Спустись, а то я уже охрип так общаться!
Она молча сложила крылья и ринулась вниз головой. У него замерло сердце, но вблизи земли она распахнула крылья, те даже не прогнулись под напором воздуха, и мягко опустилась на когтистые лапы.
– Что это у тебя? – спросила она резким голосом.
Он покачал на ладони шарик.
– Правда, красиво?.. Не знаю. Просто скатился сверху. Не из твоей ли пещеры?..
Она замедленно кивнула.
– Из моей.
– А что это? – спросил он заинтересованно. – Я же гном, специалист по камню и горным породам. Такое встречал часто, но уже спекшиеся в одну массу, целые горные пласты!.. А вот так впервые…
Она каркнула нехотя:
– Это вы едите только мясо, а кости выбрасываете… А мы едим целиком. Вот если бы съела тебя, получился бы такой же, только поменьше. Так, с орех…
Гном поспешно отбросил находку и вытер ладонь о бок, стараясь вспомнить, только лизнул, стараясь определить состав, или же и откусил чуток. Нет, там слишком твердое…
– Неплохо, – сказал он дрогнувшим голосом. – Кого это ты съела?.. Лотера? Или амазонку?
Она каркнула:
– Оленя. У меня там еще осталось чуть. Зайдешь?
– В другой раз, – сказал он поспешно. – Я вообще-то пришел по делу, но… теперь сейчас после сытного обеда тебе нужно полежать, отдохнуть, помечтать, пофантазировать…
Она каркнула довольно:
– Ты заботливый.
Тарнат застыл, когда она ткнулась ему в щеку холодным каменным клювом. Тут же ее сильные ноги метнули черное тело вверх, там раскинула крылья, мощно и сильно толкнулась ими от воздуха и красиво влетела в нору.
Он осторожно потрогал кончиками пальцев щеку. С эльфийкой и ихтионкой не вышло, а до общения с горгульей, наверное, надо еще созреть самому.
И вообще пора привлечь для обслуживания своего подземного дворца гномий народ. Женщин, конечно, в первую очередь, не мужчинам же убирать пыль и паутину… С богатым декольте, как говорит серая эльфийка. Да и вообще…
Издали донесся мощный вопль:
– Тарнат!.. Тарнат!.. Оглох, морда?.. Миропорядок уже трещит без тебя! Спеши спасать мир, а то рухнет!
Лотер призывно махал руками, на такой дистанции они кажутся лапами, хотя, может быть, он в благородной задумчивости и оставил их лапами или превратил для красоты.
Тарнат ускорил шаг, крикнул:
– Что стряслось?
Лотер сообщил:
– Начинаем работать. Вроде бы. Во всяком случае, попробуем. Не получится – чародей виноват, не мы же?.. Дуй в Совет, уже почти все собрались. Только Каонэль, ихтионка и Мелисс еще где-то шляются.
– Шляются, – ответил Тарнат сердито. – У нас женщины добропорядочные, дома на кухнях! Я прямо от них.
– Ну ты и бабник, – сказал Лотер сердито, но Тарнат уловил нотку не то зависти, не то мужского уважения. – Или в Зал. Только вон с той стороны, а то в эту Гнур проскользнул, вдруг да столкнетесь.
Прогрохотали копыта, Лотер узнал, даже не оборачиваясь, огненную лошадку Брестиды, торопливо крикнул, поворачиваясь:
– Тпру!.. Рыжуха, быстро в Зал Советов!.. Срочный вопрос надо решить.
– А где наш Глава?
Лотер отмахнулся.
– Бегает созывает Хранителей… Вообще-то не дело Главе Совета лично созывать всех на собрания.
Брестида сказала быстро:
– Амазонки в караулах!.. Не дам, все заняты.
– Для простых работ, – пояснил Лотер, – нужны простые слуги. Не потому, что мы теперь непростые, хотя в самом деле непростые, но нам нужно высвобождать время для важных дел. А то пока Теонард ходит по всем укрытиям и созывает Хранителей, войну или еще что-то прекрасное и полезное провороним!
– Только не войну, – сказал Тарнат серьезно, подходя к ним. – Нельзя пропускать возможность увеличить поставки доспехов и оружия! Это же заработок, процветание, счастливый смех детей… Пойдем, Брестида, я провожу и поохраняю тебя от всяких тут наглых.
Брестида перехватила его руку и отвела от своего плеча.
– Я сама найду дорогу. А вы лучше Каонэль позовите, она в верхнем дупле, может и не услышать.
Лотер сказал с досадой:
– Тарнат, у тебя глотка луженая, пойдем, покричишь.
Глава 7
– Каонэль! – крикнул Тарнат, стоя у подножия Дерева, – Каонэль, вылезай!.. Разговор есть… Со мной Лотер, которого ты больше любишь, но я его привел, хоть мне и обидно…
В глубине нижнего дупла, что почти на уровне лица Тарната, зашуршало, ощутимо пахнуло приближающимся теплом, а в следующее мгновение перед ним возникла огромная черная мохнатая морда, голова крупнее, чем у взрослого медведя, глаза бешеные, пасть распахнулась, показывая два ряда зубов, блестящих, как острия стальных кинжалов.
Гном отшатнулся, отступил в ужасе и упал на спину, но, как настоящий боец, перекатился через голову и ухватился за рукоять молота.
– Каонэль! – вскрикнул он. – Это я!
Чудовище оскалило зубы шире, издало ужасающий визг, от которого волосы встали дыбом, и сделало движение вылезти. Тарнат отступил еще дальше, встал в боевую стойку, а за спиной зло проговорил Лотер:
– Да что за…
– Это не я! – крикнул Тарнат в ответ. – Это Каонэль орет… Смотри, во что превратилась!
– Эльфы не превращаются, – сказал Лотер без уверенности в голосе. – Хотя насчет серых не знаю… К тому же с виду женщина все-таки… От них любого превращения можно ждать, как и вообще всего на свете.
– Каонэль! – заорал Лотер. – Это мы! Ты чего, а?
Чудовищная морда зверя исчезла, мелькнуло светлое платье эльфийки, в которое успела переодеться, и через мгновение Каонэль красиво выпрыгнула наружу.
– Чего кричите? – спросила она с интересом. – Зачем пришли пугать моего Пушка?.. Он и так нервничает, всего боится на новом месте!
Лотер спросил быстро:
– Это что, тот жуткий нетопырь?
– Сам ты жуткий, – отрезала Каонэль с обидой. – Он замечательный, теплый и мягкий!.. Я по нему тоже соскучилась. Он вам что, не нравится?
Тарнат с трудом перевел дыхание, вбросил молот в петли перевязи, стараясь сделать это с одного красивого движения, а не тыкать, пытаясь попасть дрожащей рукой точно в нужное место.
– Не нравится, – буркнул он. – Но, как один из главных и самых достойных Хранителей, должен признать, эта твоя летучая мышка однажды спасла наши шкуры. Потому испытываем к нему чувство некоторой благодарности, вон даже Лотер, который никогда и ни к кому…
– Это ты врешь, – сказал Лотер, недовольно косясь на нетопыря.
– Потому лишь бы не нападал на нас, – решил Тарнат голосом гнома, вынужденного принимать и неприятные решения. – А мы со своей стороны тоже будем его защищать, хотя сам я лично охотнее прибил бы…
Лотер сказал с интересом:
– Женщины же боятся мышей! А тут вдруг…
Каонэль отрезала возмущенно:
– Он не мышь!.. Какая это мышь?.. Это Пушок!
Тарнат пробасил мощным голосом, который был бы под стать руководителю и главе Совета Хранителей:
– Все верно, если есть имя, то какая это мышь?.. Вот ворг с виду простая облезлая собака, но с именем уже настоящий ворг! Правда, кличка какая-то подозрительная…
Лотер рыкнул:
– Тарнат, вот смотрю на тебя и вижу, какой ты молодой, свежий, вкусный…
Каонэль крикнула задорно:
– А вот не подеретесь, а вот не подеретесь!.. Зачем Пушка пугали?
– Собираемся на Совет, – сообщил Лотер. – Пусть твоя мышка посторожит деревцо, а ты топай в Зал.
Она пошла было рядом, но сказала со вздохом:
– Так и не подрались… А то бы посмотрела…
– Топай, топай.
– Эльфийки не топают, – возразила она с достоинством. – Я тебе что, тролль?
– Нет, – ответил ворг. – Вроде бы нет. Даже совсем не похожа. Разве что фигурой.
Она обиженно фыркнула и отвернулась.
Солнце ползет по небу и льет теплые лучи, словно намерено согреть весь мир, вечерний бриз несет с моря свежесть и запах соли. Вокруг резиденций Хранителей образовался неплотный, но все же круг из простых людей и не людей, которые стягиваются к Цитадели, услышав о появлении могущественной силы. Слышно, как стучат молотки, скрипят колеса и жернова, кто-то что-то кричит густым басом.
Там, где еще недавно было безжизненное плато, прямо на глазах выросли сначала бараки, потом домики, кто-то обмолвился, что на самой окраине начали строить то ли таверну, то ли еще какое-то место, где рабочий народ может посплетничать.
Теонард приближался к грандиозному Залу Совета с радостной дрожью во всем теле, только сейчас ощутив, что да, это принадлежит им, Хранителям Талисмана, где он избран старшим, главным, и что в самом деле сейчас попытаются решить то, о чем раньше даже подумать не мог, – прекратить или как-то решить конфликт между двумя враждующими расами…
От каждой резиденции строго по прямой проложена широкая тропка к отдельной двери в зал, необходимая предосторожность, но пока что не только он, но и другие входят в ту, что оказалась ближе.
Он догнал Эвриалу, она обернулась и светло улыбнулась ему, а он ощутил, как во всем теле стало теплее и радостнее.
Не останавливаясь, прошел к своему месту, там такое же кресло, как у всех, что правильно, к нему ведет ковровая дорожка от двери, за которой прямая тропка к его башне.
Хранители величаво рассаживаются, пока еще неумело, никто не привык вот так что-то изображать и представлять нечто важное, значительное. Каждый все еще тот, кем был, чем тот, кем уже становится.
Теонард поднялся, выждал, когда стихнут разговоры и все обратят на него взоры.
– Это первое заседание нашего Совета, – начал он.
– Второе, – прервал педантичный Керкегор. – На первом выбирали тебя главой Совета Хранителей.
Теонард отмахнулся.
– То не в счет. Можно сказать, организационное, а это уже рабочее. Наша дальняя разведка принесла нехорошую новость… Одно из племен гоблинов, поднимаясь в горы, отыскало стойбище птерингов…
Керкегор вскрикнул:
– Что? Снова гоблины?
Его перья вздыбились, гребень из просто красного стал медленно приобретать багровые оттенки.
Гнул тоже крикнул с места:
– Продолжай! Отыскали и…
– И полностью его уничтожили, – закончил Теонард.
Керкегор вскрикнул, на миг прикрыл лицо руками, но тут же с яростным клекотом вскочил и ринулся к Гнуру. Он успел добежать и ухватить его за горло, но с двух сторон поспешно ухватили их Лотер и Виллейн, подбежали Тарнат и Страг, растащили, орущих и брыкающихся, Керкегор кричал, что все равно убьет этого проклятого гоблина, а Гнур отвечал в бешенстве, что эту подлую расу нужно было истребить уже давно.
Их на всякий случай оттащили еще дальше друг от друга, птеринг, подкрепленный яростью и праведным гневом, оказался неожиданно крепким, даже ворг с удивлением отметил тугие мышцы под перьями.
Гоблин брыкался и пытался извернуться, чтобы выскользнуть из огромных ладоней гнома, но тот держит надежно и, вероятно, с удовольствием.
Гнур прокричал вдогонку Керкегору:
– Я ничего об этом не знаю!.. И вообще… Как это гоблины напали на птерингов?.. Зачем им было лезть в горы?..
– Еще не знаем, – ответил Теонард. – Думаю, тебе нужно побывать там и узнать, из-за чего все вот так.
– Мне?
Теонард напомнил, стараясь сделать голос строгим, а себя величественным:
– Ты у нас сейчас представляешь всех гоблинов! На тебе огромная ответственность. И все гоблины отныне смотрят на тебя с надеждой. Пока что…
Когда гоблина и птеринга удалось наконец усадить на стулья, остальные тоже вернулись за стол переговоров, но теперь поглядывают на них с особым вниманием, чтобы в случае чего снова подхватиться.
Лотер напомнил с места:
– Но и отвечаешь за гоблинов теперь ты.
Булук проговорил тяжелым утробным голосом:
– Гоблины оказали нам услугу в сражении с кочевниками… Важную услугу. Может, потому их надо поддерживать во всем?
– Надо! – прокричал Гнур. – Они сделали самую грязную работу, которую никто из вас не хотел…
– Но сделали с ликованием, – ответил со своего места Тарнат. – Так что это не услуга, то был для них праздник.
Теонард обратил взор на птеринга, которого все еще трясет от бешенства, перья вздыбились и растрепались, глаза блестят, словно у орла, готового спикировать на добычу.
– Керкегор, возьми себя в руки. Хранители должны вести себя достойно и сдержанно.
Керкегор вскричал:
– Но эти проклятые твари напали снова!.. Эта зеленая мерзость мечтает стереть нас с лица земли!.. Мы давно уже ушли со всех их земель…
– Стоп-стоп, – прервал Теонард. – Вы были на их землях?
Хранители умолкли, Керкегор ощутил, что все смотрят на него в ожидании вразумительного ответа, собрался и ответил уже без крика:
– Были, если говорить вообще о нашей расе!.. Тысячи лет назад!.. Гоблины тогда вообще были полужабами, полуящерицами. Только-только из болот повылезали и начинали осваивать сушу!.. Да, когда наши отряды туда пришли, обнаружили хорошую землю и этих существ, которых приспособили для некоторых простейших работ. Только и всего…
Гнур заорал в дикой ярости, красный гребень встопорщился и раздулся, а глаза едва не вылезли из орбит:
– Только и всего? Вы почти тысячу лет угнетали мой народ!.. Вы держали его в рабстве, использовали как скот, запрягали в тележки, пользовались нашей землей, реками, озерами и богатыми недрами с их неисчислимыми сокровищами!
Теонард перевел взгляд на Керкегора, тот развел руками.
– Какое рабство, если они даже не знали, что это?.. У них разум тогда был на уровне коз, на которых охотились. Это уже потом, когда жили среди нас и научились учиться у нас всему, сперва просто подражая, а потом начали познавать мир и себя. Так что должны еще нам спасибо сказать…
Гнур едва не задохнулся от ярости.
– Спасибо?.. Да мы не остановимся, пока не изведем всю вашу расу до последнего яйцекладущего!
Теонард сказал примирительно:
– Погодите, истина редко бывает только на одной стороне, хотя да, признаю, бывает. Но, думаю, птеринги преувеличивают то счастье, которое вам принесли, а гоблины преувеличивают ущерб. Давайте разберемся и восстановим хрупкий мир, который, как понимаю, был…
– Не было мира, – отрезал Гнур. – Было отсутствие войны!
– И то хорошо, – согласился Теонард. – А сейчас зачем напали?
Гнур огрызнулся:
– Не знаю. Сам удивился. Хоть и правильно сделали, но уже давно как-то не было настоящей войны. Хотя теперь начнется, и мы уничтожим наконец-то это отвратительно пернатое племя…
Теонард повернулся к птерингу.
– Керкегор?
Тот сказал тем же резким каркающим голосом, однако теперь Теонард различил в нем и нотку усталости:
– Мы древняя и мудрая раса!.. Однако, несмотря на мудрость, даже себе не признаемся, что очень медленно отступаем и отступаем…
– Теряете земли?
Керкегор прямо взглянул ему в глаза, и снова Теонард уловил неясную тоску птеринга.
– Если бы только земли, – ответил Керкегор. – Когда-то мы в самом деле правили миром… Пусть не всем, но все же огромной его частью. Но с того времени только теряли как власть, так и земли… Разве что мудрость еще сохранили, однако даже жажда жизни как-то незаметно иссякла!..
– Понятно, – проговорил Теонард растерянно, на самом деле еще не понимая, но чувствуя, что это как-то связано с нападением на селение птерингов. – Вас постепенно загнали в горы?
Керкегор поморщился.
– Мы не любим это признавать. Говорим, сами отступили. Мы все еще мудрая и гордая, хоть и вымирающая раса. Мы не любим воевать… уже давно не любим. И всячески стараемся избежать любых конфликтов. Потому это вот «они сами напали», как любят говорить гоблины, к нам неприменимо. Абсолютно.
Теонард поинтересовался:
– А как же насчет самой прекрасной расы, что готовится завоевать мир?
Керкегор ответил с вялой усмешкой:
– Это для чужих. Чтобы нас остерегались. И для наших детей, которых рождается все меньше. Мы потому и ушли высоко в горы, что уже давно не в состоянии вести войны.
В зал со стороны замка Страга быстро вошла Брестида, за нею почти вбежал Страг.
– Ох, – сказал он виновато, – простите… Я хвастался перед Брестидой коллекцией оружия, не слышал… Еще раз простите!
Теонард молча кивнул им на их места, подумал, вспоминая все, что говорил чародей, сказал нерешительно:
– А что, если мы с помощью Талисмана забросим в то уничтоженное стойбище Гнура?.. Пусть разберется?..
Керкегор воскликнул:
– Гоблина?.. Да он скажет, что это птеринги все сошли с ума и сами поубивались!
– Тогда пошлем Керкегора? – спросил Теонард и сам же ответил: – Тот сразу найдет улики, что это гоблины все жгли, насиловали, а малых детей жарили и ели с победными песнями.
Хранители слушали молча, все старались держать себя под контролем, хотя после вспышки ярости между гоблином и птерингом каждый прикинул, как бы сам вел себя в такой ситуации. Поднялся после паузы Лотер, злой и привычно настороженный, сказал недовольным тоном:
– Лучше мне. Мне что гоблины, что птеринги, всех бы поубивал. И даже не за осколки Талисмана, а достали своими претензиями.
Теонард сказал с облегчением:
– Ты прав. Если все не против, отправим туда тебя.
Виллейн поковырял мизинцем в выемке одного из амулетов, сказал ехидно:
– Правильно избрали тебя Главным. Советуешься с нами, простым народом. И с совсем простым, вроде Тарната, проще которого только камень, на котором сидит, да и то не уверен…
Тарнат погладил рукоять молота и оценивающе посмотрел на голову Виллейна.
– Я все осмотрю, – пообещал Лотер, – от моего нюха ничто не укроется. Но, думаю, нужно со мной и Гнура… Чтоб не сказал потом, что ничего там и не было!.. Пусть не только увидит, но и увидит, что я вижу, что он увидел. Я понятно объясняю для плохо слышащих?
– Такое только для тебя самого сложно, – сказал Виллейн высокомерно. – Гнур, ты слышал?
Ладонь гоблина механически дернулась к кинжалу на поясе, но под пристальным вниманием Хранителей он положил ее на стол и ответил в заметном раздражении:
– Чего ты решил, что я откажусь? Мне самому очень интересно. Да и посмотреть будет приятно.
Неожиданно раздался резкий каркающий голос:
– Я полечу.
Все повернулись к Мелисс, она повторила:
– А магию надо беречь.
– Я – за, – сразу сказал Лотер. – А то мы даже не знаем вообще-то, как забросить туда и не убить. Не жалко, конечно, но не узнаем, что там случилось. А потом хоть сами убейтесь. Мелисс…
Горгулья поднялась, уродливая настолько, что прекрасная в своем диком совершенстве.
– Отправляюсь.
Все напряглись, когда за ее спиной распахнулись черные угловатые крылья, жутковато перепончатые. В следующее мгновение она оттолкнулась от пола, быстро и стремительно метнулась по воздуху к распахнутой двери и, на мгновение прижав крылья к телу, выметнулась наружу.
– Фух, – сказала Селина тоненьким голоском, – я ее люблю, но какая-то она…
– Страшненькая? – спросил Тарнат. – Но что-то в ней есть…
Теонард постучал ладонью по столу.
– Наше первое заседание, на котором ничего так и не решили, закрывается…
– Прерывается, – уточнил Лотер громко. – До возвращения горгульи.
– Спасибо, Лотер, – сказал Теонард с благодарностью. – Вернется, тогда и решим. Сейчас уже вечер, завтра утром наверняка будет здесь.
Глава 8
Хранители с облегчением стали подниматься с мест, как рассыпавшиеся бусины, что катятся во все стороны, устремились к своим персональным выходам, Теонард втайне порадовался, что продумали, хоть и не без помощи чародея, такую важную деталь. Иначе даже сейчас могла бы вспыхнуть драка, птеринг вон как люто смотрит на гоблина. А тот и не скрывает, что готов принять вызов, а то и опередить.
Арбалетчик вроде покидал зал последним. Но на выходе его бегом догнал Виллейн, некоторое время молча шел рядом, сопел и посматривал искоса.
Когда здание Совета осталось позади, а впереди замаячила, приближаясь, башня в закатных лучах, тронул Теонарда за локоть.
– Послушай…
Теонард остановился, посмотрел с подозрением.
– Украл что-то? Глазки у тебя какие-то вороватые, туды-сюды, туды-сюды…
Мелкинд секунду смотрел в сторону на расходящихся Хранителей, которые все никак не поймут, что делать с силой, которая свалилась им в руки. Купол здания Совета переливается на солнце, которое медленно погружается в море, даря последнее тепло уходящему дню.
– Да мне как-то неловко, – наконец признался Виллейн. – Мелкинды вообще-то гордый народ, редко когда-то просим, и то всякий раз нас корежит. Но у меня в самом деле к тебе просьба…
– Сделать тебя правителем мира? – спросил Теонард. – Так ты сам такой могущественный маг, с головы до ног увешанный стр-р-р-рашными амулетами.
Виллейн отмахнулся.
– Мои амулеты все без магии, сам знаешь, а набирать придется годами. Помощь нужна совсем пустяковая, да и не мне совсем. Мне помогать не надо, я и сам возьму, если оно точно чужое.
– Ого, – сказал Теонард. – Впервые что-то не себе? Я тебя не узнаю. Наверное, съел что-что? Говори, не тяни.
Виллейн оглянулся, понизил голос:
– Болотные тролли хотят обратиться с просьбой, но они больно робкие существа, никак не решаются. Просили меня, все знают, что я ко многим расам отношусь без особой любви… но болотные тролли у меня всегда вызывали симпатию.
– Ну да, – сказал Теонард, складывая руки на груди, – если не соперники, то чего их ненавидеть, как всех остальных?
Виллейн ответил с ноткой обиды:
– Разве я ненавижу людей? Я бывал во многих городах, люди все разные. Есть жадные, как гномы, есть подлые, как гоблины, есть…
– Погоди, – прервал Теонард, – о людях говорить можно долго. Что насчет болотных троллей?
Виллейн сказал еще тише:
– Вопрос деликатный… У них пересохли болота в западной части, они присмотрели новые за сотню миль, но те расположены вроде бы на территории королевства Асгаранда. И хотя от королевства там никто никогда не бывал и не селился, но граница на карте была проведена лет триста назад именно там.
– А мы при чем? – спросил Теонард, поглядывая на башню, рядом с которой оставил клетку с голубями, которым давно пора спать.
Виллейн помялся, бросил взгляды по сторо– нам.
– Я сам такое боюсь сказать вслух, но дело в том… как говорил чародей, мы становимся чем-то таким непонятным, но важным. То ли какие-то великие судьи, что указывают, как жить не только отдельным существам, но и народам, то ли законодатели, то ли палачи, то ли… не знаю. Но вот пришли спрашивать у нас, как им поступить, я тоже хотел сказать, что нам какое дело, а потом подумал…
– Ну-ну?
– Это наше дело, – сказал Виллейн. – У нас в руках огромная мощь, но мы пока ею еще и не пользовались. Если не считать, что себе дворцы отгрохали!.. А как насчет для других что-то нужное?
Теонард пробормотал с неловкостью:
– Нужно было сперва укрепиться. А теперь вот да, можно.
Мелкинд помолчал, разглядывая пышное Дерево эльфийки с другой стороны тропинки. В нем успели скрыться Каонэль и банши, а гарпия и горгона опустились куда-то на верхние ветки и затерялись в густой кроне.
– И что решишь? – спросил он наконец.
Теонард отступил на шажок.
– Погоди-погоди… Разве нам, так вот сразу?… Нужно собрать Совет, выслушать всех…
Виллейн хмыкнул, посмотрел с презрением, как на пьяного нищего.
– Серьезно? А знаешь, сколько раз придется собирать Совет в самом деле по серьезным вопросам?.. Замаешься. Ты Глава Совета! Не страшись брать на себя ответственность! Покажи, что чего-то стоишь, а то, в самом деле, уже и я верю, что тебя выбрали Главой только за то, что ты самый серый и неприметный. Как сказал грамотный Страг, компромиссный, слово-то какое гадкое и непристойное.
Теонард, чувствуя себя серьезно задетым, сказал с неудовольствием:
– Я не боюсь брать на себя ответственность. Но не хочу, чтобы на меня указывали пальцем и говорили, что злоупотребляю властью.
– А ты не злоупотребляй, – ответил Виллейн.
– А если сам решу…
– Вот-вот, – сказал Виллейн. – Реши правильно, а всякий, кто захочет оспорить, пусть предложит что-то лучшее!.. Ну, не трусь!
Теонард подумал, махнул рукой.
– Хорошо. Где эти тролли? Я сам съезжу к ним, если такие застенчивые…
– Можно, – сказал Виллейн, – хотя не обязательно. Я захватил с собой карту. Погляди, все наглядно!.. Да не бойся принимать решения!.. Это не закон устанавливать, как вон с гоблинами и птерингами, там нужно общее решение, а здесь одноразовое!..
Теонард вздохнул, покачал головой.
– Хорошо. Но все же посоветуюсь сперва хотя бы с Лотером и Булуком.
– Хорошо придумал, – сказал Виллейн. – Лотер не глуп, а Булук вообще соображает, может быть, лучше всех.
Булука добудиться не удалось, хотя кричали вместе с мелкиндом, а утром сам проснулся, явился к Теонарду, едва не обвалив ему лестницу, прогудел мощно в распахнутую дверь:
– Ты что мне вчера вечером орал в среднее ухо?.. Какие тролли? Что за тролли?
Теонард выскочил из зала, что и не зал вовсе, а скорее комната, где должен быть камин, но его почему-то нет, сказал с неловкостью:
– Прости, что потревожил. Вчера был такой вопрос для кого-то пустяковый, а для меня сложный, я снова начал бояться всего на свете… Болотные тролли просили пустующие земли для заселения…
– Ну? – спросил Булук, так и оставшись на крыльце.
– Хотел посоветоваться с Лотером и тобой, – пояснил Теонард, – но волчара унесся в лес охотиться, а ты спал. Пришлось решать самому.
– И что решил?
– Пусть заселяют, – ответил Теонард несчастным голосом, шагнув вперед, но крепкий запах огра заставил его остаться в коридоре. – Там земли вообще непригодные для всех… Одни топкие болота. Но троллям как раз…
Булук прогудел довольно:
– Ну вот и прекрасно. Я бы посоветовал то же самое. Думаю, и Лотер сказал бы так. Ты зря робеешь. Среди нас ты самый рассудительный и осторожный. Во главе Совета как раз такой и нужен… Ну ладно, пойду вздремну.
– Ты же только проснулся!
– И что? Поспать всегда хорошо.
Теонард все же вышел проводить гиганта, воздух еще утренний, свежий, но успел только разок вздохнуть, как Булук прогудел, спустившись с последней ступеньки:
– Горгулья… Ладно, разбирайся сам, а то опять начнешь…
Он степенно удалился, а темная точка в небе быстро превратилась в огромную летучую мышь с вытянутой волчьей мордой, как сперва показалось Теонарду, в следующее мгновение горгулья резко нырнула вниз, Теонард замер, а она, с силой ударившись прямо перед ним о землю крепкими ногами с алмазно-твердыми когтями, сложила крылья.
Он перевел дыхание.
– Мелисс… ты снова нас выручаешь.
Она каркнула резким голосом:
– Пустяки. Просто летаю быстрее. Гарпия бы сутки, а горгоне лучше бегом… Я все осмотрела, вождь.
– Погоди, – попросил он, – сейчас соберем срочное заседание Совета. Там и расскажешь во всех подробностях.
– Подробностей нет, – отрезала она. – Гоблины убили всех, как до этого убили людей в том стойбище кочевников.
– Что, те же самые?
– Другие, но с таким же удовольствием. Не просто убили, а еще и глумились, разрывали на части, выпускали кишки, потом все сожгли…
Он сказал торопливо:
– Все-все, отдыхай!
– Помогу собрать Хранителей, – ответила она холодно. – Отдохну потом.
Собрать удалось всех, кроме Грагрха, тот задремал, то ли такой вот неотличимый от скалы, то ли в самом деле превращается в нее на время сна, а остальные довольно быстро стянулись в зал, заняли свои места напротив своих дверей.
Гоблин и птеринг смотрят друг на друга с нескрываемой ненавистью, словно они лично занимались притеснениями и уничтожением племен друг друга. Оба с красными гребнями, только у одного он в виде выроста, а у другого – из волос, но скрепленных так, что кажется костяным. Кривятся, демонстративно поглаживают рукоять меча и крашара.
Последними явились, как и ожидалось, Аэлло, Эвриала, Каонэль и Селина, даже банши ухитрилась по-женски опоздать, а когда и они заняли свои места, Теонард поднялся, похлопал ладонью по столешнице.
– Тихо-тихо!.. Только что Мелисс вернулась, я попросил ее все рассказать на собрании, а вы решайте.
Мелисс поднялась, зачем-то распахнула крылья, пугая соседей, но опомнилась и вернула их обратно.
– Я все осмотрела, – сказала она тем же резким голосом, к которому уже начали привыкать. – Да, именно гоблины напали на стойбище птерингов. Уничтожено полностью, еще и позверствовали… Доказательств столько, что гоблинам отрицать нет смысла. Все желающие могут побывать там. Это недалеко, двое суток на конях. Похоже, гоблины силой меняют границы и все больше захватывают земель.
Лотер сдвинул брови и прорычал:
– Гнур, что скажешь в свое оправдание?
Перья Керкегора снова вздыбились, как у бойцовского петуха, который не знает поражений, он вскрикнул яростно:
– Такому нет оправдания!
Гнур зло оскалил зубы, а клыки выдвинулись из пасти еще дальше, уже не клыки, а несокрушимые бивни.
– Так всегда было! – отрезал он.
– Что, – уточнил Лотер свирепо, – гоблины захватывали земли?
– Нет, – ответил Гнур с подчеркнутой скорбью. – У гоблинов захватывали! Тысячи лет!.. Многие тысячи лет птеринги уничтожали мой славный и великий народ, загоняли остатки племен в болота. Гоблины только потому и выжили, что птеринги в болота лезть не решились!
Керкегор хмыкнул, на лице выражение, что и болота бы осушили, если бы понадобилось тем древним птерингам, но смолчал, а Лотер прорычал несколько озадаченно:
– Но мы видим, гоблины везде! Даже в людских городах гоблины обосновались, не выгонишь.
– Это сейчас, – отрезал гоблин. – Столетия испытаний закаляют сильные духом народы! Но до этого прошли тысячи лет унижений, издевательств и существования на грани полного истребления!.. Однако выжили, укрепились, и теперь уже мы начинаем отвоевывать свои земли!.. Это наше право.
Лотер оскалился, будто это ему лично предъявляют претензии, шерсть на загривке поднялась, а левый клык вытянулся на полпальца.
Он буркнул:
– Ну ладно, я не знаток. Надо выслушать Хранителей. Либо оставить все как есть, что мне и самому кажется правильным, хотя чувствую что-то неправильное, либо что-то делать, хотя это грозит неприятностями…
Теонард вздохнул, сказал невесело:
– Все на свете грозит неприятностями. Даже когда ничего не делаешь, хотя тогда неприятностей чуточку меньше, но зато потом больше. Да еще и чувствуешь себя оплеванным. Я слушаю мнения Хранителей Талисмана!
Все переглядывались, впервые возникает конфликт не с чужаками, как было с кочевниками, а здесь, между самими Хранителями, а это как-то уже другой уровень…
Поднялся тахаш, ровный и бесстрастный, проговорил несколько мрачно:
– Я бы все оставил как есть. Не вмешивался. Со дня Начала всех Начал слабые уступают сильным и уходят в небытие, а сильные потом уступают еще более сильным… Даже я не знаю, сколько миллионов рас и народов исчезло до меня, и почти не помню, сколько их было и тоже не оставило даже памяти.
В полном молчании проговорил грохочущим голосом Булук:
– Я тоже. Огры живут долго, я успел заметить исчезновение двух-трех рас и кучи всяких народов. Одни уйдут, другие придут.
Керкегор сказал упавшим голосом:
– Да, я все понимаю. Птеринги очень древний народ. Расы тоже стареют и умирают. Но дайте нам уйти достойно. Мы уже давно ни у кого не стоим на дороге.
Гнур пробарабанил пальцами по столу и воскликнул победно:
– А расплата за содеянное?.. За нашу кровь, за наши муки?
Птеринг смолчал, зато вскочила полная возмущения Каонэль, желтые глаза мелькнули, как две молнии, а в водопаде серебристых волос грозно заблистали грозовые искры.
– Гнур! – закричала она яростно. – Опомнись! Что ты говоришь?.. Ни Керкегор, ни ты не должны отвечать за то, что было тысячу лет назад!.. Ты что, не понимаешь, если будем вспоминать старые обиды, то прямо здесь должны перебить друг друга?
Повисла гнетущая тишина, Хранители переглядывались, не решаясь нарушить молчание, на эльфийку поглядывали с изумлением: вроде женщина, а нет-нет да и выскажет что-то, от чего не понятно – точно ли женщина.
– Остроушка права, – сказал наконец Теонард. – Мне тоже хотелось бы самоустраниться. Пусть все идет как идет, но все же нам дадена великая власть и сила… а это значит, с нас и спросят о том великом, что мы обязаны были сделать.
– Кто спросит? – поинтересовался Виллейн скептически.
– Не знаю, – ответил Теонард честно. – Наверное, мы и спросим. В старости. Почему не сделали то, что надо сделать. Желтоглазка угодила в самую точку! Вы не заметили, что мир старается забывать о старых обидах? Иначе все кончится, понимаете? Кончится жизнь на земле. А мы, если хотим жить правильно, должны остановить эту резню. Нынешние птеринги уже давно не те птеринги, что воевали и завоевывали. Заставить их отвечать за дела предков… будет неправильно.
Тарнат тяжело бухнул мощным голосом, словно ударил молотом:
– Неправильно. Лучше перебить гоблинов. Они какие-то зеленые все… Вон Виллейн хоть и похож на песчаную жабу, но не жаба, а этих зеленых я бы и сейчас, начиная с Гнура…
Лотер рыкнул:
– Но-но, давайте по делу!.. Мы собрались решить, что делать. Это первый наш совет, давайте не опозоримся. Нужно поступить мудро и красиво, чтобы все смотрели и ахали, что мы вот такие мудрые и справедливые и в носу не ковыряемся, как сейчас Страг…
Страг поспешно опустил руку, что-то раскатывая в пальцах.
– Я тоже за, – сказал он быстрым голосом. – За мудрое решение, что задаст нам как бы правильный путь в правильную сторону. Какое решение?.. Надо подумать. Можно отложить, как всегда делается. Надолго.
– Надолго нельзя, – возразил Теонард с сожалением. – Не потому, что птерингов жаль или гоблинов…
– Да никому их не жаль, – вставил Тарнат. – Ни тех, ни других. И вообще я бы оставил на свете только гномов, как олицетворение хозяйственности и красоты.
– Но мы должны показать миру, – продолжил Теонард, не обращая внимания на гнома, – что мы справедливые, что у нас можно искать помощи не только отдельным путешественникам, убегающим от разбойников, но целым племенам и народам.
– Ого, – сказал Виллейн саркастически, – ну ты прямо как в костюм вошел в роль Главного Хранителя, который будет править миром!
– Не править, – мягко уточнил Теонард, – а быть справедливым и беспристрастным посредником. И не я, а мы.
– Только посредником?
Теонард напомнил, потирая лоб:
– Мы еще не знаем своих сил. Подумайте, как поступить. Только без гвалта, только без гвалта!.. И вообще, объявляю перерыв на обед и танцы. Ладно, без танцев обойдемся, но пообедать не мешает. Лотер, не смотри на Тарната, Хранителей есть не будем.
– Пока не будем, – подтвердил Страг. – Пусть малость сальца нагуляет.
Глава 9
Обед заметно затянулся, и не только потому, что женщины постарались и все приготовили просто изумительно, ни один ломтик мяса не подгорел, как получилось бы у мужчин, которым плевать на такие мелочи, но главное в том, что все как-то сами не спешили подняться от костра, словно это последний, а дальше обедать в роскошных столовых.
– Ну вот, – сказал благодушно Тарнат и погладил живот. – После хорошего обеда поспать бы не только хорошо, но прекрасно. А разве мы не ценители прекрасного? За это время пернатый и земноводный хорошо бы убили друг друга…
– Увы, – ответил Теонард, – проблему вторжения гоблинов это не снимет. Давайте серьезнее!.. Возвращаемся, все в зал, все в зал! Вижу, хочется увильнуть от неприятного решения, а оно любое неприятное… Думаете, мне хочется?
Поднимались от костра с неловкими смешками, Теонард угодил в больное место, одно дело решать чужие дела, а другое прямо здесь, со своими Хранителями, что и так не друзья, а теперь кто-то вообще станет врагом…
Когда вошли в зал и снова расселись, Теонард сказал в нетерпении:
– Тихо всем, прошу внимания. Мелисс, каркни вон на тех возле тебя, галдят безостановочно, себя не слышу…
Каонэль перестала что-то объяснять гному и в испуге отодвинулась от горгульи.
– Не надо, уже молчу, как самая глупая рыба, – проговорила она с наигранным повиновением. – Селина, и ты молчи. Мы слушаем тебя, наш мудрый Теонард!
Теонард окинул всех взглядом, в котором смешались страх, нежелание принимать решения и в то же время невеселое осознание необходимости нести ношу.
Хранители понемногу затихали, после сытного обеда всем хочется отдохнуть, поговорить о простом и понятном, а то и вообще – поспать. Но приходится сидеть вместе со всеми и думать.
Теонард сделал глубокий вдох.
– Мы здесь, – сказал он словно нехотя, – не гном, гоблин, птеринг, ворг, эльфийка… и другие, а уже те, на чьих плечах тяжесть решений. На нас смотрят, в нас еще не верят, но будут верить… если не ударим лицом в грязь. Сейчас должны принять решение, иначе зачем мы?.. Мы уже не те, которые пошли за Талисманом! Мы те, которые нашли. Тарнат, тебе слово!
Тарнат от неожиданности громко икнул, брови взлетели на лоб, он поспешно вытер лицо от воображаемой грязи, пригладил бороду, будто так становится красивее и значимее. На человека смотрит с удивлением и недоверием.
Через секунду он поднялся, весь сплошное недоумение.
– Почему мне?
– Ты самый молодой, – пояснил Теонард. – Значит, своим авторитетом никого не задавишь. К тебе прислушиваться не будут, как к старому и мудрому, каждый скажет свободно.
– Ну спасибо, – ответил Тарнат с обидой, – а я за тебя голосовал! Знал бы… Ладно, мое мнение. Как представителя всех гномов, вся эта ерунда на поверхности нас не касается. Пусть хоть поубивают друг друга, нам больше земель останется.
Хранители заворчали, Теонард нахмурился, но сказал почти спокойно:
– Понятно, это мнение всех гномов. Но ты сейчас не просто рядовой гном, ты должен быть не только желудком гномов, но и совестью племени, честью и стремлением жить по правде. У гномов как с этим?
Тарнат сказал с обидой:
– У нас самые благородные законы на свете!.. И великодушные!.. И справедливые!
Лотер рыкнул:
– Знакомо. Законы законами, а жизнь жизнью.
– Ты хоть и собака, – сказал Тарнат великодушно, – в смысле волк, но все понял, будто среди гномов потерся.
Ворг закатил глаза и терпеливо выдохнул, стараясь вернуть к человечьму размеру быстро вытягивающиеся клыки. Гном глянул победно, мол, какой я молодец, вывел полузверя из себя, чтоб все видели – на самом деле он не «полу», а совсем зверь.
Теонард сказал нетерпеливо:
– Твое слово, Тарнат!
Тарнат развел руками.
– Нужно поступить справедливо. Я все сказал.
Он сел и вид принял такой, что больше слова не скажет, а кто будет приставать, получит молотом по ноге.
Теонард сказал со злым удовлетворением:
– Тарнат высказался не как гном, а как Хранитель, что просто здорово. Теперь нам стоит определить, что такое справедливость в данном случае.
Гнур вскочил, выкрикнул:
– Справедливость взывает о мщении!.. Отмщение врагам!..
Теонард прервал, вскинул руку.
– Тихо! Гнур, сядь. Тебе слово будет последним, так как ты лицо заинтересованное, а твою позицию и так все знаем. Страг?
Страг, сидящий справа от Лотера, сосредоточенно крутил металлические шарики, умудряясь удерживать в одной ладони. Они тихонько позвякивают в возникшей тишине и шуршат по огрубевшей коже. При звуке своего имени поединщик очнулся, словно все это время был не здесь, а где-то далеко, где бродит душа его княжны.
Видя, что на него устремлены несколько десятков пар глаз, Страг поднялся, сдвинул плечами.
– Гнур прав, – проговорил он медленно. – Враг должен получить отмщение по полной, иначе какая тогда справедливость?.. Но только меня одно смущает… Птеринги уже вроде бы давно не враги?
– Враги, – крикнул с места Гнур. – Мы обид не забываем! А обиды смываются только кровью!
– Хорошо сказано, – согласился Страг, убирая шарики в карман. – Я тоже их не забываю… Вот и Лотер вот-вот взвоет, хоть и луны не видно, тоже согласен. Однако, мне кажется, вы уже трижды смыли кровью все обиды!.. От великой империи птерингов, о которой Керкегор рассказывал так красочно, уже ничего не осталось. Разгромили ее в основном гоблины, хотя и некоторые другие помогли урвать кусок. Потому мой голос за то, чтобы остановить все это… вот. Пусть это будет последним нападением гоблинов на селение птерингов.
Керкегор вскочил, глаза выпучились.
– Но как же… Они же истребили в том стойбище десятки женщин и детей!
– Это плохо, – сказал рассудительно Страг. – Потому и надо это остановить. Если гоблины нападут еще, то мы всей мощью обязаны принять меры…
– Какие?
– Не знаю, – ответил Страг честно. – Например, мощью Талисмана…
– Уничтожить гоблинов! – воскликнул Керкегор.
– Нет, – уточнил Страг, – не уничтожить гоблинов, а… скажем, уничтожить, два-три стойбища гоблинов. Или десяток, чтобы это было ощутимее. Гоблинов же много? Ну вот. Можно сотню. И предупредить, что в следующий раз уничтожим половину всего гоблинского племени.
Лицо Гнура стало светло-салатовым, он вскочил.
– Это несправедливо! – прокричал гоблин, задыхаясь.
Теонард поинтересовался со своего места Главного Хранителя:
– Что, уже собираетесь повторять набеги, несмотря на потери? Нет, нам таких кровожадных не нужно… Предлагаю принять вариант, что при повторном нападении уничтожаем половину гоблинов, а если еще раз… стираем это племя с лица земли вовсе!.. Кто за?.. Кто против?.. Гнур, посчитай руки, лапы и ласты сам. Ты видишь, мы хоть и разные, но в целом за справедливость… когда это не касается нас лично.
Пальцы Гнура сжались до белых костяшек, лицо исказилось от ярости, он заорал, потрясая кулаками:
– Это несправедливо!
– Это компромисс, – возразил Теонард. – Посмотри, Керкегор тоже недоволен решением Совета. Он ожидал более жесткой реакции на ваше вторжение… и он тоже прав.
Гоблин переспросил неверяще:
– Прав?
– Прав, – подтвердил Теонард. – Однако, Гнур… Опасно и неправильно принимать чью-то сторону, так как не бывает правды только на одной стороне. Вы с птерингами оба правы и оба не правы. Но сейчас нужно зарывать все старые счеты в землю поглубже, а еще и привалить самым тяжелым камнем, который притащит Тарнат.
– Сами тащите, – буркнул Тарнат с обидой. – Чуть что, Тарнат… А как обед или пьянка, зовете последним.
Сидящая радом Каонэль наклонилась и что-то быстро прошептала ему в ухо, лицо гнома сразу посветлело, глаза заблестели, все могли бы подумать, что эльфийка сказала неприличное, но Хранители видели, как смотрела вслед уходящему рыжеволосому эльфу. Поэтому сделали вид, что не заметили.
– Гнур, – сказал Теонард, стараясь, чтобы голос звучал с ноткой сочувствия, – мы все серьезно. Поскорее доведи до сведения гоблинов, что при повторном нападении на птерингов там же или в другом месте уничтожим гоблинов в десять раз больше. Не потому, что обожаем птерингов или ненавидим гоблинов, а чтоб все видели, как мы держим слово.
Гнур сказал со злостью:
– Я передам, но большей несправедливости я не видел!
– Я видел, – утешил Теонард.
– Мир вообще несправедлив, – философски заметил тахаш, который смотрел на собрание, как на игру детей в песочнице. – Возможно, нам дали найти Талисман с какой-то целью?
Виллейн сложил руки на груди, зазвенев амулетами, и возразил:
– Цель была другая. Талисман должен был взять я, как единственный, кто понимает природу магии. Но Талисман раздробился от удара на части… Вообще-то все должны были бы отдать куски мне, что когда-то и произойдет, это неизбежно, но сейчас мне приходится мириться, что отдельные части в руках полных придурков… С другой стороны, чтобы уравновешивать кровожадность Лотера, мстительность Гнура, коварство Страга и даже глупость Таната, отдельные части попали в женский руки, что наверняка будут служить поддержкой моей несравненной мудрости!
Тарнат поднялся и, отодвинув кресло, вышел из-за стола. Все с интересом наблюдали, как он, обойдя эльфийку и Теонарда, направился к Виллейну, издали держа его на прицеле взгляда.
– Зря мелкиндов не истребили еще в древности, – сказал он мрачно, – но я это упущение сейчас поправлю…
Когда проходил мимо Страга, тот цепко ухватил его за рукав кожаной куртки.
– Ты еще не понял? – сказал поединщик весело. – Виллейн так маскирует зависть к твоему уму и рассудительности!.. Разве не видишь?.. У него же на жабоморде такое написано!
Лотер сказал кровожадно:
– Тарнат, не останавливайся! Ишь, меня кровожадным обозвал!
– Добей, – мстительно сказал Гнур. – Когда это я был мстительным? Разве что по делу.
Тарнат остановился в нерешительности.
– Ну, если даже Гнур говорит «добей», то ладно, пусть мелкинд живет.
– Спасибо, – сказал Виллейн подхалимским голосом, – наш мудрый и совсем не толстый Тарнат!
Тарнат посмотрел с подозрением.
– Что значит «не толстый»? – спросил он, укладывая молот на плечо.
– Ну пусть толстый, – мигом согласился Виллейн, – мудрый и толстый Тарнат!
Тарнат повысил голос:
– Я мудрый, но не толстый!..
– Как скажешь, – согласился Виллейн. – Мудрый и не толстый Тарнат!
Тарнат рявкнул:
– Мне и так не нравится!
– А как?
– Никак, – отрезал Тарнат. – Вообще не произноси моего прославленного в будущих веках имени!.. Не хочу с тобой общаться, песчаная жаба.
Виллейн вспыхнул, но сдержался и спросил елейным голосом:
– А голосовать за тебя… и твои предложения можно?
Тарнат посмотрел на него волком.
– Что значит можно? Нужно! Мы от Гнура только и слышим о тяжелой судьбе гоблинов. Их все угнетают, притесняют и чуть ли не живьем едят!.. Но что-то гоблинов уже как муравьев в лесу. Куда ни пойдешь – обязательно споткнешься о жабомордого.
Страг поправил воротник, заметил рассудительно:
– Даже в городах людей гоблинов многовато… уже многовато.
– Людей это уже раздражает, – согласился Лотер. – А люди – это такие звери, любого зверя остановят. Или любую стаю.
– Не прекращая драться между собой, – уточнил Тарнат. – Но я не человек, к счастью. Мне все равно, как там в ваших городах, а вот его жалобы на угнетение достали… Мы все, видите ли, должны всеми ресурсами помогать гоблинам достичь величия! Еще раз вякнет, я ему молот уроню на ногу.
Мелкинд отозвался:
– Не поможет.
– Второй раз на голову, – пригрозил Тарнат, косясь на Каонэль, которая поднялась со своего места и бесшумно покинула зал. – И вы меня оправдаете, он всех достал. Тахаш прав, нужно принять мир таким, какой он есть. Каждая раса там, где находится, у каждого племени только та земля, какую занимает вот сейчас! Иначе такое начнется…
Брестида, что все время помалкивала, переводя внимательный взгляд с одного Хранителя на другого, время от времени молча поднимала руку, но ее не замечали.
Наконец сказала с презрением:
– Мне тоже никого из вас не жаль, но и мы передеремся так, что и Цитадель рухнет. А с нами рухнет и надежда чародея на лучший мир.
Лотер покосился на гнома и проговорил с волчьим рыком:
– Вообще-то трудно поверить, что с такими это можно сделать…
– На себя посмотри, – отрезал Тарнат. – Но все же мне кажется, мы приняли верное решение… Благодаря мне, конечно. Да, я промолчал, тем самым вынудил вас не прятаться за моей могучей и прямой спиной с вон какими широкими плечами! Во всяком случае, это впервые, когда мы сами вмешиваемся в дела племен и народов. Думаю, придется реагировать и дальше на всякие несправедливости… все большего масштаба.
Лотер рыкнул, простучав когтями по столу:
– А если перестанут подворачиваться, сами начнем вмешиваться. Могут же быть у нас самих какие-то дальние цели? Вот у тебя, Теонард, какие? Не личные, о тех знаем все, скрывай, не скрывай…
Теонард поморщился, отвел взгляд, лицо потемнело, словно на ясное небо набежала тучка, но Лотер смотрит требовательно, и Теонард ответил нехотя:
– Может, это и не вяжется с навязанной нам ролью миротворцев, но думаю, это все-таки будет справедливо, хоть и кажется жестокостью, если мы… истребим, к примеру, солнечных эльфов.
Послышались смешки и кряхтения, Селина вскрикнула:
– Ты что?.. Хорошо, Каонэль вышла… Солнечные эльфы – самое могучее племя из всех эльфов!.. Да и красивые они… Даже прекрасные!
Теонард поморщился, по виду хотел было увильнуть от ответа, но Селина смотрит требовательно, в красных глазах негодование и даже гнев, он сказал зло:
– Рыбка ты наша золотая, ты плаваешь в тихой воде около дна и не знаешь, как эти солнечные к людям относятся. Да, как к животным! Продают и перепродают в рабство, устраивают набеги на деревни и отбирают себе самых крепких и здоровых для услужения! Как скот.
Лотер с нескрываемым удовольствием поскреб подбородок, где успела отрасти трехдневная щетина, и проговорил неохотно:
– Я это сам видел. Но не обижайся, в тех лесных деревушках люди в самом деле живут как звери. Многие в землянках похлеще ворговских, а это почти норы… Даже в услужении у эльфов у них жизнь лучше!
– А честь? – спросил Теонард с надменностью. – А достоинство?
Лотер посмотрел на него косо.
– А у тебя они давно появились?.. У крестьян такая жизнь, что какое там достоинство…
Теонард поморщился, посмотрел вправо-влево, взгляды Хранителей внимательные, даже сверлящие, голос его прозвучал тише:
– Ты прав… Когда едва выживаешь в этой проклятой жизни, какое там достоинство?.. Знаю по себе. Но сейчас я Хранитель, во мне мощь и сила, я уже не выживаю, я выжил!..
– Ну-ну, это интересно.
– А когда выжил, – проговорил Теонард медленно, – то начинаешь смотреть не только на себя, но и вокруг. В первую очередь появляется слабое желание помочь родне, но у меня ее нет, потом близким друзьям…
– И наконец народу?
Теонард кивнул.
– Да. Хотя у меня нет своего народа, своего племени, но я чувствую, что в самом деле должен заботиться о всех людях!.. В этом и будет мой возврат долгов, которых я набрал столько, что и стыдно, и горько…
Глава 10
Расходились не столько удовлетворенные, что решили сложный вопрос, сколько ошеломленные осознанием того груза, который придется нести.
Тарнат, чтобы не смотреть на зеленую морду Гнура и ехидную физиономию Виллейна, быстрым шагом направился в сторону эльфийского Дерева, видимо, выяснять, куда так резко сорвалась серая.
За ним смирно, на приличном расстоянии, шагает Эвриала, словно знает – если догонит, гном изведет своим вниманием, а так, когда дойдет до Дерева, там эльфийка спустится, а вдвоем легче справляться даже с гномом.
Птеринг, бросая оскорбленные взгляды в стороны, быстро скрылся на своем насесте, где чувствует себя если не защищенно, то хотя бы дома.
Тахаш вышел с Теонардом, спокойный и отстраненный, но Теонард чувствовал, что самый древний и вроде бы вообще вечный житель на земле желает что-то сказать. Тахаш в самом деле заговорил медленно и задумчиво:
– Я жил долго… и могу сказать, строить можно только на добром и хорошем… На ненависти, неприязни ничего долговечного не выстроишь. Вообще не построить.
Теонард поинтересовался с недоверием:
– Может, скажешь без намеков?
– Солнечные эльфы помогли вам в решающей битве, – напомнил тахаш. – Так что в них есть что-то и нужное, не находишь?
Теонард упрямо покачал головой.
– Не нахожу. Помогли не нашему делу, а то ли потому, что им что-то пообещал чародей, то ли потому, что спасали родственную им Каонэль. А так враги. Они угнетают людей и держат их в рабстве!
Тахаш вздохнул.
– Не спеши. Сперва обустройтесь. Выстроите защиту, ее у вас, можно сказать, пока что нет. А то, что есть, не защита от серьезных врагов. А уже потом можно попытаться воздействовать как-то на эльфов…
– Как? – спросил Теонард, все больше хмурясь. – Просто уничтожить. У людей ненависть к ним никогда не угаснет.
Тахаш вздохнул еще тяжелее.
– Ты прямо как Гнур, которого презираешь, – проговорил он. – Не спеши. К любому важному делу нужно хорошо подготовиться. Если объявишь эльфам войну, они вас просто сметут.
Теонард посмотрел на него исподлобья.
– И чего тогда не смели?
– Эльфы, – ответил тахаш с некоторой грустью, – как и птеринги, вымирающая раса. Не знал? У них уже не рождаются дети… или почти не рождаются. А существуют еще потому, что живут, скажем, очень-очень долго. И все-таки их все меньше и меньше.
– Точно?
Тахаш сдвинул плечами.
– Тем, кто живет тоже долго, заметно, – сообщил он отстраненно. – Те земли, которые когда-то занимали эльфы, сокращаются, скукоживаются. Сейчас у них только Эолум да еще несколько городов помельче, а когда-то таких, как Эолум, были десятки, сотни!.. Сейчас там либо руины, либо вообще леса и болота. Жители покидают пустеющие города и стягиваются ближе к центру.
– Скорее бы, – буркнул Теонард, – скорее бы вообще стянулись в один-единственный дом, чтобы их там и убить всех!..
– Ты жестокосердный, – упрекнул тахаш.
– Я справедливый, – возразил Теонард. – Справедливость меня никогда не покидала, но я был слаб и постоянно уступал, отступал, хотя и клялся себе, что когда-нибудь, когда стану сильным… Но если не сейчас, то когда?
Тахаш сказал терпеливо:
– Погоди, а как насчет вашего великого закона о неприкосновенности земель и рас, который вы приняли?.. Или это только чтобы защитить птерингов?
Теонард отмахнулся.
– Птерингов не жалко. Я вообще про них узнал от Керкегора. Тот закон мы принимали против амбиций гоблинов и всяких на них похожих.
– Вот-вот, – ответил тахаш многозначительно, – и от всяких на них похожих.
Теонард открыл рот и закрыл, застыл, словно стараясь быстро осмыслить – в самом ли деле стал похожим на Гнура.
– Ладно, – сказал он, подумав несколько секунд, – но с солнечными эльфами что-то делать надо!
– Сначала все обдумайте, – произнес тахаш. – Большинство вопросов, ты удивишься, можно решать и без войны.
– Интригами?
– Дипломатией, – ответил тахаш. – Интриги на высшем уровне называются дипломатией.
Он умолк, глядя, как гарпия, амазонка и Страг что-то обсуждают, Аэлло жестикулирует, пытаясь, видимо, донести мысль, поединщик с постным лицом кивает и поглядывает в сторону своего замка. Рядом Лотер беззастенчиво разглядывает Брестиду, та делает вид, что не замечает, он всего лишь мужчина, но спину выпрямила так, что грудь красиво поднялась.
Ворг наконец насмотрелся, отделившись от группы Хранителей, направился широкими шагами к тахашу и Теонарду.
– Простите, – сказал ворг слегка рыкающим голосом, – но вы так орали, а у меня очень чуткий слух… Сразу скажу, Теонард прав, хоть и поглядывает на Брестиду.
– Ого, – сказал тахаш в подчеркнутом изумлении, – а я думал, ворги ненавидят людей.
Лотер поморщился.
– Какая ненависть, просто презираем эту в целом глупую и никчемную расу, хотя отдельные племена бывают хороши, почти как ворги… Но Теонард в своей ненависти прав, солнечные эльфы – высокомерный, но мерзкий народ! Будь это в моей власти, уничтожил бы их моментально.
Тахаш поинтересовался:
– Тебе-то что сделали? Оскорблен, что там у себя держат людей в рабстве?..
– Пусть держат, – отрезал Лотер. – Людей не жалко. Но не прощаю это высокомерие, эту надменность, эту снисходительность… Ишь, он меня прощает! Сволочь…
Тахаш грустно усмехнулся.
– А-а, вот оно что… Солнечный эльф унизил тебя при всем народе. И, главное, при двух женщинах. Но он не знал, что тебя это унизит…
– Иначе, – спросил Лотер зло, – ударил бы сильнее?.. Вообще, то был не солнечный, и не перед двумя, а всего лишь перед одной. Но какая разница? Теонард, не знаю, как в остальном, но насчет солнечных эльфов – я твой союзник.
– Спасибо, – ответил Теонард, он протянул руку, – я рад, что у меня сильный и благородный соратник даже в таком… опасном замысле.
Лотер, чуть замешкавшись, протянул в ответ мускулистую длань. Тахаш вздохнул, когда они сомкнули ладони в рукопожатии и некоторое время мерились силой.
Он сказал безнадежно:
– На разрушении ничего не построишь…
– А мы сумеем, – заявил Теонард.
– И что построите?
– Союз, – пояснил Теонард.
Тахаш подумал, сдвинул плечами
– Ну разве что как первый шажок.
– Над вторым будем думать после первого, – ответил Лотер.
– Да, – поддержал Теонард, – зачем думать над вторым и третьим, если после первого может пойти не так? Тем более что у нас такой советник, который не может вспомнить свое имя, – то ли Бэйларон то ли Глумдар или Друборин, Малеф или еще кто-то, остальные имена вообще позабыл…
Тахаш задумчиво посмотрел на лесок ворга, листва в солнечных лучах кажется изумрудной, а может и правда изумрудная, потому как в каких-то землях есть деревья, у которых осенью листва превращается в изумрудное пламя. Полузверь, видимо, из тех мест, иначе не загадал бы себе такие.
Помолчав, тахаш снова напомнил:
– А вы сами не забыли, что эти солнечные эльфы помогли вам победить в последней схватке? И без их помощи Цитадели могли не получиться?
Теонард запнулся на миг, видно было, как морщит лоб, наконец ответил с усилием:
– Хорошо, как только отпустят всех людей, что у них в рабстве, выстроят им дома… извинятся!.. тогда и я их прощу. И дадут им столько золота в уплату за их рабский труд, сколько те возжелают.
– И за труд их отцов и дедов, – подсказал Лотер.
– Вот-вот, – согласился Теонард. – Спасибо, Лотер!.. Сколько сотен лет эльфы держали людей в рабстве?.. За все те годы издевательств и унижений они должны… они должны!
Тахаш грустно улыбнулся, плечи поникли, но вздохнул и повернулся к Лотеру.
– А ты?
Лотер рыкнул зло:
– Сперва разделаюсь с той сволочью, что «простила» меня!.. А потом и остальных нужно то ли вбить в землю по ноздри, то ли превратить в рабов, чтобы на своей шкуре ощутили ту сладкую прелесть. Как они с другими, так надо и с ними! Это будет только справедливо.
– Эльфы никогда не станут рабами, – ответил тахаш. – Слишком горды. Лучше умрут.
– Тогда умрут, – прорычал Лотер с такой лютой ненавистью, что начал было превращаться в волка, но взял себя в руки и удержался в людской личине. – Тоже неплохо. Думаю, для всех Хранителей они враги.
Теонард буркнул:
– За исключением серой эльфийки…
– Она дура, – сказал Лотер все еще зло. – Красивая, самоотверженная, замечательная, но… дура. А тот рыжий эльф смотрел на нее, как на смазливенькую служаночку. На самом деле позабавился бы пару ночей, а потом либо выгнал, либо утопил. Для них все, кроме их породы, скот. И весь мир для них вроде помойки, которую просто побрезговали завоевывать!
Тахаш уточнил:
– Ты же сказал, он не солнечный.
Ворг отмахнулся.
– Какая разница. Солнечный на нее тоже смотрел, и что? Где он теперь?
Полузверь глянул на Дерево Каонэль. Под его раскидистыми кронами эльфийка что-то рассказывает банши с таким видом, будто на серую водрузили весь пласт мировых проблем. Ветерок колышет подол платья, уши нервно подрагивают, глаза то вспыхнут желтым, то погаснут.
Банши слушает с каменным лицом, во взгляде бездна, от которой по спине бегут мурашки размером с жука. Но иногда кивает, что значит – не совсем безучастна.
Когда Каонэль закончила, та посмотрела на нее с такой скорбью, что у ворга самого чуть сердце не защемило. Он развернулся и махнул рукой, отворачиваясь от бабских душещипательных разговоров, от которых лицо само кривиться начинает.
Тахаш вздохнул. Он приложил ладонь козырьком к глазам, узкую и почти как у людей, хотя Теонарду все равно казалась чересчур нечеловеческой, слишком совершенна, изящна, а еще пальцы могут отвратительно гнуться во все стороны, ему бы так…
– А это что там за люди?
Пока они беседовали, вдоль кромки моря, над обрывом, проехал конный отряд, свернул в сторону Цитадели и, остановившись между радостно блистающим малахитовым куполом ихтионки и черной скалой горгульи, начал расседлывать коней.
– Непорядок, – рыкнул Лотер.
– Сейчас разберемся, – пообещал Теонард встревоженно.
Но не успел сдвинуться с места, к ним на полном скаку помчалась на неоседланном коне Брестида, крикнула с ходу:
– Ребята, там прибыл отряд конных воинов. Половина с копьями, десяток с арбалетами, остальные с мечами. Говорят, присланы королем Кориолардом из Асгаранда барону Теонарду в помощь.
Страг в это время подошел, услышав новость, хлопнул Теонарда по плечу, поздравляя. Лотер заулыбался, но Теонард почувствовал, как во внутренностях нечто похолодало и даже потяжелело.
– Воины в помощь, – проговорил он в затруднении, – это прекрасно, что король Кориолард так быстро откликнулся… хотя мы у него и не просили помощи. Я все равно предпочитаю держать ухо востро, как вон держит наша эльфийка и смотрит даже на тебя с подозрением.
– Почему на меня, – проговорил Лотер с неудовольствием. – Она на всех так смотрит. В чем подвох?
Теонард ответил тем же сдавленным голосом:
– Никто не оказывает услуги просто так. Всякий что-то хочет взамен. Хотя бы простое «спасибо», но короли не те люди, которым «спасибо» достаточно. Король наверняка захочет усилить свое влияние на Хранителей Талисмана.
Лотер дернулся возразить, но поперхнулся, замер.
– И что ты предлагаешь?
– Не знаю, – ответил Теонард искренне. – Увеличивать охрану самим?.. Из местных? Сдавать свои помещения под склады торговцев?.. В любом случае для нас нет ничего важнее самостоятельности!
– И безопасности Цитадели, – уточнил Страг. – Причем безопасность все-таки важнее. И, ты прав, охрана нужна собственная. Желательно, чтобы кроме людей и воргов в ней были и другие… Конные амазонки прекрасно, но еще бы десяток горгулий… Мечта! А лучше, если еще и гоблины, гномы…
Ворг хрустнул шеей и бросил угрюмо:
– Гоблины и гномы тут же передерутся!
– Дадим охранять удаленные друг от друга секторы, – предложил Страг. – Подручные Керкегора могут вести наблюдение сверху. В случае неясностей на границах могут связаться с амазонками… В каких отношениях Керкегор с Брестидой?
– Да вроде бы еще не подрались… – пробормотал ворг.
Теонард тяжело вздохнул и сказал:
– В нашем случае уже прекрасно. Птеринги – дальняя разведка, амазонки – второй эшелон, а мы встречаем врага уже предупрежденные и во всеоружии.
Он пошел к новоприбывшим быстрым и широким шагом, чувствуя в себе все нарастающую решимость и хорошую злость, что позволяет спину держать прямой, а голос делает громким и уверенным.
В конном отряде не меньше полусотни крепких мужчин, все в доспехах, неплохое вооружение, кони подобраны умело, могут и тяжесть походов вынести, и явно хороши, судя по их поджарости, в долгой скачке.
Часть всадников покинула седла, вытирают тряпками вспотевшие конские брюха, один даже вытащил из мешка за седлом полотняную торбу, сыпанул туда овса и подвесил к конской морде.
Навстречу Теонарду выбежал высокий мужчина в добротной кольчуге и стальном панцире поверх, сказал быстро:
– Барон, я Ксавер Готлиншир, командир отряда…
Теонард вскинул руку.
– Кстати, сразу должен предупредить насчет основных правил, – сообщил он уверенным голосом. – Если у вас другие полномочия, то переведите дух, вас покормят, и отправитесь обратно. Дело в том, что Цитадель – это… Цитадель. Никто ею не правит, кроме нас самих. И если вас прислали на ее охрану, то вы подчинены нам, и только нам.
Командир отряда кивнул, лицо стало серьезным.
– Да, барон, – ответил он послушно. – Это само собой разумеется.
– Да, – сказал Теонард, – мне самому неловко говорить такие простые истины, но щекотливость в том, что мои приказы будут главнее приказов короля.
Командир насторожился, взглянул остро.
– Барон?
– Если Его Величество, – пояснил Теонард терпеливо, – велит вам охранять вот это здание, а я прикажу охранять вон тот пень, вы должны охранять пень, понимаете?..
Командир сказал встревоженно:
– Я буду выполнять все ваши приказы, барон, но если Его Величество соизволит что-то приказать, то, как вы понимаете… я ведь на королевской службе… Однако абсолютно уверен, что Его Величество ничего такого не имеет в виду.
За спиной Теонарда громко хмыкнул Лотер, они с тахашем тоже подошли, но остановились в трех шагах. Вряд ли простые командиры отрядов охраны, как истолковал Теонард его сопение, могут быть уверенными в том, что имеют в виду короли.
Некоторое время колебался над ответом, но Лотер все же подошел, сказал непривычно добродушно, чуть ли не сладеньким, как у ихтионки, голоском:
– Великолепно! Передайте наши благодарности Его Величеству. Теонард, у меня большая дыра в охране участка от Гнура до Виллейна. С внешней стороны, как ты помнишь.
Он бросил на Теонарда многозначительный взгляд, тот все еще раздумывал, но тахаш сказал равнодушно-уверенно:
– Да, это важный участок.
– Вот-вот, – подхватил Лотер. – А соседями у них будут мои ворги. Охрана внешних пределов – самое важное!.. Кстати, Ксаверг, вашим воинам запрещено будет пересекать линию внутреннего круга, но вы не волнуйтесь, там прекрасная охрана.
– Это в ваших интересах, – добавил Теонард, все сообразив. – Внутренняя охрана из… очень диких существ. Они знают только нас, остальных разорвут в клочья. Сейчас вас не трогают, потому что мы здесь, а ночью вас и мы не спасем. Да и днем лучше не рисковать…
Командир побледнел, но взглянул в лицо Теонарда и ответил твердым голосом:
– Я солдат, барон. Выполняю приказы четко и без раздумий.
Теонард кивнул.
– Приняты и остаетесь.
Глава 11
Эльфийка уселась на нижней ветке своего роскошного Дерева и устремила задумчивый взгляд в сторону леса. Ветерок шевелит серебристые локоны, платье из паучьего шелка, какой делают только в Эолуме, красиво струится по ногам. Когда загадывала Дерево, успела намечтать и платья, и сапожки, и даже ленты, чтоб утереть нос всяким высокородным пигалицам.
После долгого разговора с банши, которая оказалась не только хорошей собеседницей, но еще и дельные советы дала, серая погрузилась в размышления и созерцание природы, которой старательно себя окружила.
Когда снизу послышался резкий голос, она вздрогнула.
– Чего сидишь? Или на гарпию с горгоной насмотрелась? Решила на ветки перебраться?
Каонэль чуть наклонила голову и одарила гоблина таким взглядом, от которого он должен был пасть на колени и молить о прощении, но тот лишь расплылся в довольной ухмылке и стал беззастенчиво разглядывать вырез платья.
– Гнур, я и так по веткам умею, – проговорила эльфийка нехотя. – Для этого не надо быть гарпией. Достаточно эльфом. Или эльфийкой. Серой.
– То-то я вижу, лицо у тебя какое-то возвышенное. Будто мыслишь… А вроде женщина. Думаешь, как возродить былое величие Эолума?
– Что мне Эолум… – печально проговорила она.
Гоблин сдвинул брови и задумчиво потер подбородок.
– Не про него? Странно, все думают, как бы себя возвысить да побольше кусок отхватить. Так что ты это, не увиливай. Я хитрость за версту чую.
Каонэль поморщилась.
– Зачем пришел?
Гоблин провел ладонью по красному гребню.
– Точно про эльфов, – проговорил он уверенно. – Наверное, про того, рыжего. Все видели… Гм, ладно. Все равно гоблинам суждено установить свой порядок и править миром. Я вот чего спросить хотел. Наш народ действительно велик, но и в Цитадели нужно, чтобы на нашей стороне было больше голосов. А ты такая прекрасная, что вот прям сейчас дух захватит. Уже захватило. Видишь?
Эльфийка попыталась сделать серьезное лицо, но губы все равно тронула улыбка.
– Ты что, у гнома нахватался? Ближе к делу, Гнур, – сказала она наигранно серьезным голосом. – Я, может, важными вещами занимаюсь.
– Да-да, конечно, – встрепенулся он, делая вид, что не заметил сравнения с презренным гномом. – Только скажи, красавица ты наша, будешь ли поддерживать мои идеи на советах? А я, как главный защитник женщин и детей, обещаю подумать, если надо будет поддержать, твои.
Каонэль спрыгнула с ветки, легкая, как весенний ветерок, платье колыхнулось и пошло волнами, гоблин даже рот раскрыл.
Она прошуршала по траве и сказала певучим голосом:
– Вот уж не знаю. Нужно подумать. Вообще-то уже Тарнат приходил…
– Проныра, – пробубнил Гнур.
– Но ты заходи через недельку, может, и решу что-нибудь.
С этими словами эльфийка скрылась в дупле, что и не дупло даже, а огромная дверь в стволе, увитая плющами и цветами.
Гоблин насупился и, развернувшись, побрел в сторону своего участка, громко ругаясь, чтобы все слышали, какой Тарнат бабник и негодяй.
Ксавер Готлиншир со своими людьми нес службу более чем добросовестно, за пределы охраняемого участка не выходил ни вправо, ни влево, потому что с одной стороны лютые ворги, с другой – гномы, которых никто еще не видел, но пошел слух, что гномы могут видеть даже из-под земли, а кто будет бродить по участку, просто утащат под землю, остальные и не заметят.
Да и, похоже, ни о каких закулисных интригах не догадывается, а делает свою работу, как и было указано.
Теонарда раздражало, что ему, Главе Совета, при той мощи, что может горами двигать, чаще приходится появляться в Зале Советов, разбирая конфликты между Хранителями, но еще чаще приходилось решать возникающие споры купцов, определять, где что строить, даже кого где поселить, хотя этим должны бы заниматься какие-то службы помельче, пора бы их создать.
В один из таких дней Теонард вышел из Зала Советов перевести дух, далеко за спиной послышался веселый женский окрик, оглянулся, издали машет рукой с седла амазонка из отряда Брестиды, а рядом с ее стременем идет высокий, почти на голову выше, эльф в потрепанной дорожной одежде, с изящным эльфийским луком за спиной и простым кинжалом на поясе из тонкой полоски кожи.
Подавив желание пойти навстречу, он ждал, напоминая себе, что Главе Совета нужно держаться солидно, рассматривал эльфа с настороженностью и стараясь подавить в себе чувство острого отторжения или хотя бы не выказывать слишком явно.
Амазонка приблизилась, отчеканила тем же веселым голосом:
– Барон!.. У вас гость!
– Нарушитель? – спросил Теонард с надеждой.
Она качнула головой.
– Нет, сам вышел на мой пост и попросил разрешения пройти к нашему главе. Но по вашим правилам чужакам нельзя…
– Это не мои правила, – уточнил он, – а общие. Спасибо, что проводила. Кто вы, странник, и что вас сюда привело?
Эльф смотрел на него свысока, чуть качнул головой, это можно бы расценить как вежливый поклон, если предположить, что эльфы возжелают кому-то кланяться, кроме как друг другу или себе в зеркало.
– Илмариэль, – произнес он чистым серебристым голосом, так похожим на голосок Каонэль, – из рода Вайнемяйнена, что ведет от корня великой Лоухи.
Одежда эльфа потерта, сапоги в пыли, а сам выглядит усталым и даже изможденным. Уши чуть короче, чем у серой, но лицо такое же правильное.
Не давая себе выйти из состояния легкой враждебности, Теонард поинтересовался:
– Что вас привело к нам?.. Иллара, можешь вернуться на пост. Кстати, в следующий раз никого не веди в самое сердце Цитадели. Я не гордый, выйду и на границу.
Амазонка блеснула роскошной улыбкой, натянула повод, красиво поворачивая коня, показав в развороте высокую грудь и роскошную фигуру, женщины все умеют делать красиво и дразняще, и пустила коня рысью, слегка подпрыгивая в седле.
Эльф ответил сдержанно, даже не посмотрел в ее сторону:
– Просто заинтересовался… Здесь тысячи лет была ничейная каменная пустошь. И вдруг разворачивается грандиозная битва, в мгновение ока вздымается величественная крепость, рассыпается без следа, начинает выстраиваться что-то иное…
От участка Брестиды, заметив Теонарда с необычным гостем, к ним быстро направился Лотер, на ходу обрастая черной, как деготь, шерстью, крикнул с интересом:
– Гости? Или парламентеры с требованием сдаться?
– Пока неизвестно, – ответил Теонард и обратился к эльфу: – Просто разведчик?
Эльф чуть качнул головой, бросив равнодушный взгляд на ворга.
– Нет. Мы ничего не разведываем.
– Ну да, – согласился Теонард, – для этого нужно хотя бы малость уважать противника. И считаться с ним. А эльфы, как все на свете знают, ни с кем не считаются. Так что, просто искатель приключений?
Лотер подошел, встал рядом, улыбнулся шире, выпуская клыки, пусть эльф видит, что второй перед ним ворг, а не слабый человек, и разговаривает уважительнее.
– Мы не ищем приключений, – ответил эльф.
Лотер сложил руки на груди и хрустнул шеей. Его острый взгляд пробежал оценивающе по запыленной и поношенной одежде эльфа, стоптанных сапогах.
– Не могу представить себе, – проговорил он медленно, – чтобы эльфы у кого-то просили помощи.
Эльф гордо вскинул голову.
– Мы ни у кого не просим помощи, – отрезал он. – И никогда не просили.
Лотер покачал головой, голос его прозвучал все с тем же недоверием:
– Эльфы никогда не интересовались ничем, кроме себя. Самовлюбленные твари!..
Эльф дернулся, в глазах блеснуло негодование, рука потянулась к луку, но остановилась на полпути, ворг оскалился в ответ, демонстрируя волчьи клыки и совсем не человеческие когти, которыми с легкостью вспорет даже гнома.
Странник выдохнул, опустил руку, лицо вновь стало спокойным.
– Если уж говорить о самовлюбленности, у эльфов есть для этого основания!.. Не то что… думаю, вы поняли.
Лотер нахмурился и, вскинув руку и демонстрируя великолепные бицепсы, потрогал рукоять секиры за спиной.
– Ну-ну, поговори еще, умник.
Эльф остался неподвижным, но уши дернулись, а мышцы под одеждой напряглись и чуть выступили, что значит, на любую неожиданность среагирует молниеносно.
Теонард остановил ворга жестом, он внимательно всматривался в лицо эльфа.
– Поправь, если ошибаюсь, ты из лесных?
Эльф ответил высокомерно:
– Да, я лесной эльф.
– То-то так похож на человека, – заметил Теонард. – Если не снимать шапку, не различишь.
– Тогда нужно запретить нашим носить шапки, – отрезал эльф.
Лотер прорычал что-то злое, Теонард сказал обоим:
– Ну-ну, не кипятитесь… Я слышал, Безумный Чародей превратил однажды прекрасный Сильверел в Чумной Лес, где деревья покрылись слизью, звери и птицы превратились в чудовищ, а эльфам пришлось совсем худо. Ты оттуда?
Эльф коротко кивнул.
– Часть эльфов покинула наш прекрасный лес, ставший рассадником нечисти, – проговорил он, – и с тех пор скитаемся по свету в поисках какого-то спасения для нашего края.
Теонард и Лотер переглянулись, Лотер сказал все так же враждебно:
– Ну да, а знаменитое эльфийское чванство и высокомерие не позволяют сказать, что просите помощи.
Эльф повысил голос:
– Мы ничего не просим!
Теонард удержал жестом вспылившего Лотера.
– Ладно-ладно, – сказал он успокаивающе, – просто шел мимо и заглянул узнать, нет ли у нас лекарства для твоей проблемы. Могу ответить на твой невысказанный вопрос со всей четкостью и определенностью… если хочешь, конечно. Ты же просто мимо шел. Может, тебе вовсе неинтересно такое слушать… Ага, вижу, ну совсем не хочешь. Так не хочешь, что из шкуры готов выпрыгнуть, у меня глаза есть, вижу… В общем, отвечая на твой вопрос, который ты ни за что не задашь, чтобы не поступиться эльфячьим чванством, могу сказать с великой точностью, что пока мы не знаем, есть у нас или нет, и что у нас вообще есть, а чего точно нету.
Плечи эльфа опустились, но голову даже чуточку вскинул, а голос его прозвучал так, чтобы никто не различил в нем горестный вздох:
– Значит, вы беспомощны…
Он повернулся и, не прощаясь, прервал разговор и пошел обратно, словно разговаривал с двумя лесными зверушками.
Уязвленный Теонард крикнул вдогонку:
– Самовлюбленный дурак!.. Мы только что уничтожили армию… и можно сказать, весь народ аягунов, это беспомощность?.. И с каждым днем наша мощь растет. Просто еще сами не знаем, на что будем способны завтра.
А Лотер крикнул вдогонку:
– Иди-иди. Придет время, сами к вам придем. Не обрадуетесь.
Эльф остановился, повернулся вполоборота, посмотрел на Теонарда, потом на Лотера.
– Это угроза?
– Попомнишь мои слова, – прорычал Лотер, он оскалил клыки, морда на несколько секунд стала звериной. – И разговаривать будешь по-другому!
Теонард сказал поспешно:
– Можешь прохрюкать своим вождям, если у вашего беглого сброда они остались, мы готовы предоставить и некоторую защиту. На определенных условиях, конечно. А теперь иди.
Эльф нервно дернулся, чуть было не остался на месте, только бы не выполнять наглый приказ ничтожного человека, но это будет совсем глупо и, в ярости скрипнув зубами, пошел прочь быстрыми шагами.
Лотер сказал с удовлетворением:
– А ты умеешь сбивать спесь. Можешь прохрюкать, ха-ха!..
Теонард сказал с неохотой:
– Ненавижу эльфов, но этому побитому можно было бы чем-то как-то. Это не солнечные, что самые наглые, этот идет с поджатым хвостом, но даже себе не признается.
– Зачем? – спросил Лотер. – Мы с теми, кто к нам относится уважительно. И кто нас признает хотя бы равными. А этот все свысока!
Теонард посмотрел с интересом.
– Да? Мне кажется, у нас и среди Хранителей есть такие… надменные. А вообще, чем больше рас, племен и народов у нас будет, тем мы станем значительнее и толще. Пусть будут какие-то и без кристаллов, подумаешь! Заведем и от них представительства на постоянной основе. И вообще нам нужна куча слуг, помощников, посыльных, усиленная охрана…
– Представительства, – повторил Лотер задумчиво, – ну вообще-то смысл есть…
– От всех, – подчеркнул Теонард, – не только от держателей Талисмана. Поселим в каком-то здании при Цитадели… с внешней стороны, понятно, нам станут сообщать о своих проблемах, мы изволим оповещать о своих судьбоносных решениях… Так все пойдет быстрее. В самом деле будем держать в руках судьбы мира, как пока только говорим!
– Ну ты и наглый, – протянул Лотер, – наглее всех эльфов. Хотя, с другой стороны, мы в самом деле такие вот… только сами еще не ощутили себя толстыми и могучими.
Глава 12
Горгона шла мимо участка ворга, милая и домашняя, на такую не то что возмущаться за нарушение границ, даже косо посмотреть совестно. Белоснежное платье колышется при каждом шаге. Эвриала чему-то улыбается и тихонько напевает под нос, иногда поглядывая в стороны, мало ли, кто услышит. Волосы затянуты в тугой шар на макушке, а иссиня-черные локоны, которые струятся из середины, качаются в такт шагам.
Теонард невольно загляделся, как она грациозно выступает, взгляд добрый и заботливый, словно там, у себя в горгоньей стране, была миролюбивой княжной, а может, вообще принцессой.
Он сунул ладонь в нагрудный карман, вспоминая, как эта миролюбивая разрывала степняков на лету, и потрогал грани осколка, который уже на цепочке, но, как и советовал чародей, благоразумно спрятан от посторонних глаз.
Кристаллы Талисмана изо дня в день наливаются золотым огнем, магии вроде бы достаточно, чтобы возвести апартаменты Гнуру и Аэлло с Эвриалой.
Теонард приблизился к горгоне и осторожно напомнил о такой возможности, но Эвриала сказала мягко:
– Не стоит рисковать. Мы с Аэлло пока что пользуемся гостеприимством Каонэль. Пусть Талисман наберет полную мощь, а то на защиту Цитадели не останется.
Она взмахнула крыльями и тяжело, но достаточно женственно поднялась в воздух и ушла в сторону кроны эльфийского Дерева.
Теонард остался с Тарнатом, который успел подбежать, едва заметил горгону, и теперь досадно вздыхает, глядя, как она скрылась в листве. К ним приблизился Керкегор, надменный и чопорный, учтиво наклонил голову в общем поклоне.
Тарнат ответил небрежным кивком, а Теонард сказал быстро:
– Кстати, насчет скромного домика Брестиды. Ей нужно либо выстроить добротное здание для размещения ее отряда амазонок, либо им придется тесниться в ее избушке.
– А сейчас они где?
– В казарме за пределами Цитадели, – сообщил Тарнат.
– Пусть там и находятся, – решил Теонард. – Потом решим. Не стоит вводить войска во внутреннюю часть Цитадели.
– Некоторых могу разместить у себя, – сказал Тарнат поспешно.
– Разогнался, – возразил Керкегор. – Они существа возвышенные и одухотворенные, чего полезут в твою темную нору? А вот ко мне на высоту…
– Амазонки не совсем как бы куры, – напомнил Тарнат. – Хотя все женщины куры, но ты лучше воробьями займись. Их тут много.
Когда шли мимо участка Страга, Тарнат дотянулся до куста благоухающих роскошных роз, хотел было сорвать самую яркую, но охнул и отдернул руку, а с пальца часто закапала кровь.
Керкегор покачал головой.
– Самые прекрасные и благоухающие цветы на свете, – сказал он. – Верно? И как только выжили на этом свете?
– Вот так и выжили, – огрызнулся Тарнат, – какая коза сорвет хоть лепесток, когда каждая ветка усеяна шипами?
Теонард ощутил возможность сказать что-нибудь скучно-правильное, даже назидательное, как и надлежит, наверное, Главе Совета, произнес значительным голосом:
– Вот-вот, мы тоже нераспустившийся еще бутон, но сожрать нас пытаются со всех сторон. А шипами еще не обзавелись. Нужно как-то исхитряться…
– Страг уже готовит молодых мужчин из сел, – сообщил Тарнат. – Скоро это будут такие шипы, ни одна коза и близко не подойдет!.. Страгу нравится быть начальником охраны и обороны. Видать, детство было тяжелое.
– Пойду посмотрю, – сказал Керкегор с некоторым высокомерием в голосе. – Возможно, помогу. Птеринги вообще-то всегда были соперниками эльфов в стрельбе из луков и всегда побеждали.
Тарнат с ехидцей посмотрел ему вслед.
– Подумаешь!..
– Он потихоньку вживается, – напомнил Теонард. – Главное, ощутил защиту нашего сообщества. Никогда не признается, но для него это важно.
Тарнат поморщился и сказал с пренебрежением:
– Все равно вымирающая раса.
– Но неубиваемая, – ответил Теонард. – А сами… пусть. Не очень-то и жалко.
– Хочешь сохранить лицо… Э-э, у нас снова гости?
– У нас они постоянно, – ответил Теонард, он проследил взглядом за указующим пальцем гнома, – но целыми отрядами не так часто…
С восточной части приближается конный отряд, где-то около сотни, по прикидке Теонарда. На фоне леса выглядя как толпа гигантских муравьев в доспехах, впереди всадник в богатых доспехах.
Он сказал быстро:
– Тарнат, собери Хранителей… ну, кто поблизости, пусть подойдут ко мне…
Он быстрым шагом направился навстречу всадникам. Чем ближе подъезжают, тем ярче блестят стальные панцири, шлемы и налокотники с поножами, кони тоже укрыты кольчужными доспехами с прорезями для глаз, у переднего воина стремена поблескивают серебром, а конская уздечка украшена самоцветами.
Теонард остановился и ждал, все равно не перехватить конных до того, как минуют периметр, а они вскоре остановили коней, навстречу выехал старший, красиво соскочил с коня и, преклонив колено, сказал торжественно:
– Сэр Теонард, я виконт Хасавгерт, командир этой сотни прекрасных воинов, которых отобрали в личной гвардии Его Величества короля Ялдарии благороднейшего Угерта Великолепного по его желанию и указу!
– Слушаю вас, виконт, – произнес Теонард сдержанно. – Кстати, встаньте.
Виконт вскочил и с сияющими восторгом глазами выпалил:
– Его Величество король Угерт прислал нас в ваше распоряжение!.. Мы готовы выполнить любые ваши пожелания и служить вам самой надежной защитой…
Теонард прервал строгим голосом:
– Виконт, лично я защищен. Я благодарю Его Величество за помощь в укреплении роли Хранителей, потому поручаю вам охрану западной части периметра с внешней стороны.
Глаза виконта оставались все еще сияющими, но спросил он уже не так восторженно:
– Только с внешней?
– Только, – подтвердил Теонард. – И только с западной части. За охрану южного участка отвечают амазонки Брестиды, полномочного представителя королевы амазонок. Северная и южная часть охраны сейчас формируются… Страг, ты поможешь с размещением этого отряда?
Только что подбежавший Страг ответил с готовностью:
– Да, господин!.. Все уже делается, господин! Все, как вы и велели нам, господин! Плотники уже выстроили три просторных барака за пределами Цитадели, а виконта приглашаю на ужин в свой замок, где введу в курс дела.
Теонард всмотрелся в изменившееся лицо командира отряда.
– Виконт, таковы правила Цитадели. Вы найдете их единственно верными, а со временем и одобрите. Страг…
Страг круто развернулся к виконту и отвесил ему короткий поклон.
– Если позволите, покажу, где можно расположиться.
– Да, – ответил виконт упавшим голосом, но спохватился и выдавил благодарную улыбку. – Да, спасибо, буду счастлив… Отряд, за мной!
Сбежавшиеся на зов Тарната Хранители долго смотрели им вслед, наконец тахаш проговорил задумчиво:
– А что за правила…
– Их еще нет, – отрезал Теонард, – пришлось выдумывать. Мне кажется, этих тоже не стоит впускать в саму Цитадель, как и вообще вооруженных людей!.. Можете назвать меня чересчур подозрительным, но пусть эти отряды несут службу по охране Цитадели… подальше от нее. Отныне да ни один стражник не должен пересекать ее границу.
Тахаш кивнул.
– Думаю, потому люди, хоть и самая молодая раса, так быстро начали распространяться по свету.
Гнур спросил недовольно:
– Это еще почему?
– Любой из нас, – ответил тахаш, – даже я, несмотря на свой опыт, принял бы этих воинов своей расы и окружил бы себя ими, на что и рассчитывает король Угерт.
Он посмотрел на их лица, все чувствуют облегчение решением Теонарда, но у каждого в глазах недоумение, почему Глава Совета поступил вопреки своим интересам.
– А что тут плохого? – снова спросил Гнур.
– Для Теонарда хорошо, – пояснил тахаш, – это же люди его племени! Но для справедливости, которую болезненнее других чувствуют люди, это плохо. Теонард, а кто будет охранять северный и южный участки?
– Не знаю, – ответил Теонард недовольно. – Нужно побыстрее собрать из гоблинов, троллей или кого угодно, но расположить так, чтобы не соприкасались, а то начнутся стычки. Это мы держим себя в руках, а простой народ на то и простой. А если еще в руках оружие…
Тахаш смолчал. Он посмотрел на Хранителей бесстрастно, но даже в его взгляде мелькнуло что-то вроде грусти и задумчивости.
После второго собрания Хранители не то чтобы изменились, но теперь поглядывают друг на друга с двойной осторожностью, поскольку прежде можно было драться лишь из-за того, что один гном, а другой мелкинд. Но теперь за каждым целый народ и куча других жизней. Лишь у тахаша все иначе, но он сам признался, что теперь Хранители и есть его племя.
После паузы над головами громко и резко каркнула Мелисс:
– Теонард главный… правильно!
– Да, – подтвердил Лотер со вздохом. – Мы тоже молодцы. Выбрали того, кого нужно.
– Да идите вы, – сказал Теонард недовольно. – Вы теперь пьете и празднуете, а у меня и без вина голова трещит… Брестида, к тебе разговор.
– Да, – ответила Брестида довольно, – пойдем к тебе или ко мне?
– Не дразнись, – сказал он, – а то Тарнат на желчь изойдет. И птеринг тоже.
– Их не жалко, – сообщила она, – ты чем-то встревожен?
Взяв его под руку, амазонка повела в сторону подальше от любопытных ушей, остальные с любопытством наблюдали, а эльфийка и ворг повернули головы так, чтобы хоть что-то разобрать.
Теонард сказал с беспокойством:
– Не хочется о таком говорить, однако кроме внешней охраны… да, придется как-то еще…
Он запнулся, амазонка всмотрелась в его лицо с недоумением.
– Что, опасность изнутри?.. – поинтересовалась она. – В самом Совете?
– Кроме членов Совета, – пояснил Теонард все еще с неловкостью, – уже полно всякого народца в нашей Цитадели. Гоблинов набежало, пара воргов появилась, несколько болотных троллей…
Брестида добавила с усмешкой, поправляя рыжий локон:
– Людей. Люди и муравьи всюду пролезают.
– Людей, – согласился он, но голос прозвучал как-то очень невесело. – Люди ничуть не лучше, а то частенько и хуже. И когда столько всяких, то уже и не знаешь, кого успели взять на службу, а кто явился просто украсть что-то… Но меня тревожит, что случайно или нарочито между нами уже стараются вбить клинья.
– Это как?
– Между расами, – пояснил он. – Говорят о превосходстве одних, о ничтожестве других, о несправедливом распределении полномочий…
Она посмотрела на него с интересом.
– А ты сам как думаешь?
Он поморщился, отвел взгляд.
– Мало ли как я думаю, но поступать мы должны так, как нужно. Это простые люди могут поступать так, как думают, но мы уже не простые… Мы Хранители!.. И не только Талисмана, но, как теперь чувствую, и нечто гораздо более, раз можем менять все вокруг нас…
– И что ты предлагаешь? – спросила она нетерпеливо.
– Предлагаю, – ответил Теонард мягко, – стать моим заместителем по… охране Цитадели. Не только внешних пределов, но и вообще… Понимаешь?.. Враги, вроде тех кочевников, просты и понятны, но обязательно будут и те, кто начнет вредить изнутри.
Она помолчала, закусила губу, ярко-зеленые глаза потемнели и стали задумчивыми.
– Соседние короли?
– И даже дальние, – ответил он. – Я много скитался, через десятки королевств прошел и видел, как все властители стараются ослабить друг друга.
– Чтобы напасть?
Он ответил терпеливо:
– С ослабленными во всем проще. Никто не хочет соседа сильнее себя. Со слабыми не считаются!
Она снова подумала, лицо стало серьезным и даже жестким.
– Ты прав, я о таком даже не думала. Я была всего-навсего командиром отряда разведчиков… Хорошо, начнем укреплять Цитадель изнутри тоже.
Глава 13
Как-то ночью прилетели четыре горгульи, поселились у Мелисс. Никто их еще не видел, только вездесущий Гнур заявил, что вылетают ночью на охоту, а еще патрулируют над черной скалой и вообще всем участком, что выходит к морю.
Тогда же по ночам и охотятся, Мелисс у них за старшую. Хранителей избегают, как и вообще, только птеринг с одной успел пообщаться, да и то в полете, но та быстро ушла от его расспросов и нырнула в черный зев уродливой скалы Мелисс.
Однажды Гнур постарался застать Теонарда наедине, когда тот сидел на ступеньках своей башни и что-то корябал на пожелтевшем куске пергамента. Закончив писать, арбалетчик поднялся и развернулся, чтобы сходить за голубем, но гоблин взбежал по лестнице и придержал за локоть.
Гнур прошептал быстро:
– Теонард, я обнаружил заговор!
Теонард взглянул на него в изумлении.
– Где? Какой?
– Наш гном начал тайком нащупывать контакты с огром и птерингом!
Теонард нахмурился.
– Интересно… Ты ничего не придумал?
– Клянусь, – ответил Гнур жарким шепотом. – Я просто кое-что услышал…
– Подслушал?
– И подслушал, – согласился Гнур. – Это же хорошо, подслушивание дает преимущества!..
Теонард подумал, пробормотал, убирая перо и пергамент за пазуху:
– Вообще-то огры к гномам относятся хорошо, это вас очень даже не любят… Когда-то претендовали на одни и те же болота?..
– Уже все решено, – заверил Гнур гордо. – Это было давно. Наши предки вытеснили огров из тех болот, хотя, конечно, огры были сильнее…
– Огры не забыли, – напомнил Теонард. – Но вообще-то не ожидал, что подобные союзы начнут налаживаться, да еще так быстро. А что птеринги?
– Керкегор не просто заинтересовался, – сказал Гнур жарким шепотом, – а сам явился к Тарнату и начал осторожные переговоры.
Теонард хмыкнул и покачал головой.
– Представитель древнейшей расы заговорил с презираемыми за молодость расы гномов? – проговорил он. – Удивительно…
Гнур ответил язвительно:
– Вот-вот, пернатый снизошел к гномярам!
Теонард сказал с интересом:
– А чего Тарнат так спешит? Желает укрепить позиции гномов или что-то приспичило особенное?
– Он и птеринг хотят, – сказал Гнур страшным шепотом, – объединить усилия, чтобы проталкивать свои решения!
Теонард подумал, поморщил лоб, брови сошлись над переносицей. Он бросил быстрый взгляд в распахнутую дверь, где в коридоре башни стоит клетка с птицами. Голуби дремлют, сбившись в кучку, лишь один, бойкий и неугомонный, сидит на отдельной жерди и распушает перья.
– Значит, союз вообще. Это плохо… – проговорил арбалетчик.
– Что будем делать?
Теонард подумал еще, посмотрел на него с иронией.
– Будем? Не знаю, что будешь делать ты, а я вот ничего.
– Теонард! – вскрикнул Гнур. – Но это же неправильно!.. Где же справедливость? Мы зачем тебя выбирали главой всего на свете?
Теонард сообщил:
– Понаблюдаем. Уже то, что гордые и никого не признающие птеринги готовы с кем-то о чем-то договариваться…
Гнур помолчал, посмотрел исподлобья.
– Хочешь сказать, все меняется?
– Нет, – ответил Теонард, – это мы меняем. Осталось только научиться менять в нужную сторону. И с нужной скоростью.
– Но какая нужная, – возразил Гнур, – если начинают заранее сговариваться?
– Не совсем хорошо, – согласился Теонард, – но посмотрим, посмотрим. Никто не станет соглашаться на то, что ему невыгодно.
Гоблин поморщился, от чего стал похож на запеченное, но все еще зеленое яблоко, сказал угрюмо:
– Если птерингам выгодно, они могут поступиться принципами?
– Вечные принципы, – сообщил Теонард веско, – признак глупости. Если принципы довели птерингов до гибели, то умнее отказаться от таких принципов. Тебе, я вижу, не нравится, что они тоже пытаются как-то выжить?
Гнур ответил подчеркнуто спокойным и даже равнодушным голосом:
– Птеринги нам уже не соперники.
– Понятно, – протянул Теонард, – тебя беспокоит, что могут усилиться другие?
– Еще как беспокоит, – огрызнулся Гнур. – Это же неправильное усиление, если трое сговариваются против одного!
– А точно сговариваются? – спросил Теонард. – Вот видишь… Пока только устанавливают между собой какие-то точки соприкосновения. Мы же все враги друг другу, хоть и в разной степени. Нам встречаться за одним общим столом, и хорошо бы не бросаться один на другого с обвинениям и обещаниями втоптать в землю.
– Сдержанность, – отрезал Гнур запальчиво, – хорошо, но союзы внутри нашего Совета? Теонард, ты же Глава! Как-то вмешаешься?
Теонард покачал головой.
– Нет. Надеюсь, и другие тоже ощутят необходимость в единстве. Сперва, конечно, каждый будет тянуть одеяло на себя, а в сговор вступать с одним-двумя, чтобы заполучить большинство голосов. Еще не понимают, что именно так все и начинается… Соблюдение шкурных интересов может вот так незаметненько вести к всеобщему благу.
Гнур вдруг посмотрел на него с подозрением.
– Хочешь сказать, чародей все это запланировал с самого начала?
Теонард поморщился.
– Что именно? Призвать Талисман и разбить на части?.. Не дури, Гнур. Нет у чародея такой мощи. Просто получилось… как получилось. Теперь нужно побыстрее приспособиться к новым реалиям. С пользой для всех. Хорошо, иди. Спасибо, что сообщил.
С юга пришли тучи, тяжелые и наполненные влагой. Когда подул ветер, народ вокруг Цитадели забегал, словно не простая туча на горизонте, а какой-нибудь дракон. Через несколько минут плато опустело, остались лишь одинокие домики вокруг резиденций. Потом все затихло, а через секунду с неба обрушилась стена воды, такая мощная, что на расстоянии ворговского прыжка видимость пропадала.
Ливень был мощным, но спустя минут пятнадцать он резко прекратился, словно кто-то наверху перекрыл заслонку. Солнце вышло умытое и радостное, воздух наполнился звуками падающих капель, земля быстро высохла, лишь небольшие лужи напоминали о недавнем дожде. Но через некоторое время исчезли и они.
Люди вновь повылезали из укрытий и принялись за работу, словно ничего не произошло.
После ухода Гнура Теонард пошел к голубям и долго ломал голову, что и как насчет банши, Аэлло и Эвриалы. С остальными понятно, у всех свои расы или народы, о них и начинают заботиться или хотя бы свысока покровительствовать им, но когда вот нет такого народа, как банши, это чревато, в ее собственности осколок Талисмана, а любая мощь требует выхода…
Когда он вышел из башни, между нею и Деревом серой эльфийки Гнур собрал с полдюжины Хранителей и вещал, сам упиваясь своим красноречием:
– Кроме нас самих, я имею в виду Хранителей, в битву за будущее этого мира вступили только мы, гоблины! Мы и гномы, если верить Тарнату, хотя я лично не верю, да и кто в своем уме поверит, если мы их не видели, а врать Тарнат, как и все гномы, обожает…
В сторонке Лотер недовольно рыкнул:
– Ночная атака воргов здорово потрепала кочевников и заставила опасаться Хранителей. Так что вклад воргов не меньше.
Гнур кивнул:
– Разве я спорю? Я говорю, что остальные расы вообще ничего не сделали, чтобы защитить Цитадель. Гоблины спешили издалека, потому успели только в последний день битвы, но они взяли на себя самое тяжелое – уничтожение гнезда кочевников с их выводком. Потому, как вы понимаете, было бы только справедливо увеличить долю тех, кто внес в дело борьбы за счастье всех рас наибольший вклад!
Шерсть на загривке ворга поднялась, он прорычал:
– И что ты, зеленый, хочешь?
– Лично я, – заявил Гнур с достоинством, – настаиваю на расширении сектора, который занимают гоблины! А также предлагаю передать мне полномочия Главы Совета.
Лотер фыркнул.
– Это с какого перепугу?
Гнур сказал с достоинством:
– Потому что я отношусь к этому наиболее серьезно. Вы все еще так и не поняли, что мы в самом деле стоим как бы во главе такого… такого, чего никогда не было раньше.
Тарнат упер кулаки в бока и проворчал:
– Не мы и гномы, а гномы и вы!.. Потому что гномы вообще-то первые!
Гнур развел руками.
– Знаешь, Тарнат, я, наверное, ввиду зачатков уважения к тебе перестану звать полуслепым кротом, хоть ты на него и похож. Вообще перестану!.. И больше ни за что!.. Даже если увижу где-то кротов, скажу, вон тарнаты вылезли…
Теонард поспешил подойти ближе, пока пикировка не перешла в драку, прервал:
– Гнур, твое желание порассуждать и что-то разъяснить тебе вредит. Лучше почаще молчи.
Взгляды хранителей устремились на арбалетчика, который вроде и неприметный, но все-таки Глава, которого сами выбрали.
Тарнат подсказал, расплываясь в довольной улыбке:
– Или думай, что говоришь. Но все-таки Теонард прав, лучше молчи. А то ишь, гоблины раньше гномов!.. Дурость какая.
Страг хохотнул:
– Чтоб Гнур да молчал?
Тарнат указал пальцем себе за спину.
– Вот Керкегор же молчит?
– Птеринги умные, – возразил Страг. – А умные все скучные. Нам же нравится, когда бьют посуду? Лишь бы только не нашу, а так это весело. Так вот Керкегор из тех, кто никогда и блюдца не разобьет.
Теонард сказал жутко трезвым голосом:
– Надо воздерживаться от разговоров о превосходстве одних рас над другими…
Лотер подошел ближе, взглянул исподлобья, угольно-черная радужка глаз настолько широка, что захватывает все глазное яблоко, из-за чего ворг сам выглядит как близкая смерть.
– Разговоры, – буркнул он, – это только разговоры!
– Хранители должны следить за собой, – напомнил Теонард. – И так слишком часто такое говорят… будто им какой-то наш враг подсказывает! А кто не говорит вслух, тот думает. Но враг не знает, что наше единство нарушить трудно. Скреплено не честью или заботой о благе народа, а шкурными интересами, когда только в сотрудничестве можно с помощью Талисмана что-то урвать и для себя. Так что нас не разъединить!
Лотер посмотрел на него с неодобрением.
– А кто, отдав долги, собирался стать другим человеком?
Теонард умолк, некоторое время просто смотрел в пространство, голос его стал тише:
– Я уже стал.
Вздымая сухую пыль, примчались на горячих конях две амазонки, явно шли наперегонки, обе подтянутые и крепкие, как степные луки, закричали звонкими девичьими голосами:
– К вам гости! Целый обряд таких красивых мужчин!
Теонард сказал быстро:
– Всех остановите за внешним кругом! Скажите, таков закон. Их командира сюда…
– Не нам же утруждать белые ножки, – сказал Лотер язвительно и покосился на Хранителей, которые после пламенной речи Гнура умолкли с задумчивыми лицами.
Теонард не повел глазом, уточнил:
– С ним не больше двух, если этого требует почетный эскорт. Остальные ждут его там!
Амазонки умчали, Лотер сказал с одобрением:
– У тебя прорезается голос. Молодец, так жестко и держи.
Через несколько минут амазонки привели гостей, лица наездниц довольные, словно им поручили нечто крайне важное и неотложное. Обе едут с высоко поднятыми подбородками, за плечами луки, готовые в мгновение ока прыгнуть в ладони.
Остановившись возле внутреннего круга, они, синхронно поклонившись, отъехали на десяток шагов, чтобы в случае чего успеть оказаться полезными.
Всадники остались в седлах, их вожак послал коня вперед. Хранители наблюдали за ним с интересом и любопытством, а он, остановив коня за несколько шагов, поинтересовался:
– Кто из вас Теонард из рода Астарвардов, сын Мидшира и внук Гунтвига?
Теонард ощутил, как на нем скрещиваются взгляды Хранителей, сдержанно поклонился.
– Я.
Всадник сказал без поклона:
– У меня поручение от Его Величества короля Кориоларда Стремительного.
Лотер, сложил на груди руки, перетянутые тугими мышцами, спросил вроде бы ровным голосом, но в нем достаточно заметно прозвучала угроза:
– При дворе короля, в самом деле, не принято называться?
Всадник ответил с явной неохотой:
– Граф Герн Олдгетер. Я с особым поручением.
Теонард сказал сдержанно:
– Слушаю вас.
Граф покосился на собравшихся и произнес чопорно:
– Я предпочел бы наедине.
– Увы, – ответил Теонард, – я бы тоже предпочел, но я на таком месте, что вынужден постоянно держать ладони открытыми. И все мои соратники должны знать, чем я занят, дабы не.
Граф окинул взглядом таких разных Хранителей, поморщился и сказал сдержанно:
– Что ж, я просто хотел смягчить. Его Величество король Кориолард Стремительный счел, что вы недостаточно рьяно защищаете интересы родного королевства!.. Те земли, которые вы отдали болотным троллям, не принадлежат ни вам, ни тем болотным тварям!.. Они всегда принадлежали королевству Асгаранд!..
Теонард сказал примирительно:
– Там абсолютно непригодные для жизни болота. Уже сотни, если не тысячи лет. Туда даже на охоту никто не ездил.
– Дело не в этом, – отрезал граф. – Вы должны стоять на защите интересов королевства! И приращивать земли, а не давать отщипывать каким-то тварям…
Теонард покосился на мрачные лица Хранителей, которые все больше хмурятся и время от времени проверяют оружие.
– Его Величество прислали вас, чтобы выразить мне свое неудовольствие? – спросил он.
Граф надменно усмехнулся.
– Его Величество скор на решения, оправдывая свое прозвище. Вам надлежит передать власть и осколок Талисмана мне, а вы вернетесь к королевскому двору. Я, так уж и быть, уступлю этого великолепного коня.
Страг поинтересовался с осторожностью:
– А вы, значит, останетесь вместо Теонарда?
Граф надменно улыбнулся.
– Да, – произнес он. – Я буду представлять интересы своего королевства вместо этого человека, что не справился с таким понятным делом.
Теонард снова бросил взгляд на Хранителей. Те смотрят выжидающе, с плохо скрываемым напряжением и тревогой, даже гоблин подался вперед, сомкнув пальцы на рукояти крашара. Тахаш приподнял левую бровь, а Каонэль с Селиной вообще вытаращились с раскрытыми ртами.
– Я принимаю решение Его Величества, – сказал Теонард смиренно. – Вот знак моей власти…
Он взялся за цепочку и наклонил голову, намереваясь снять осколок Талисмана, но рядом оказался быстрый Гнур, его холодные, как у жабы, пальцы перехватили его за руку.
– Погоди.
Теонард поглядел на него искоса.
– Что?
– Ты не просто Хранитель, – напомнил гоблин. – Ты сейчас глава Хранителей. Мы бы поняли тебя, если бы ты передал свой осколок и полномочия более достойному и мудрому Хранителю, кем без всяких сомнений являюсь я, это все видят и понимают… но передавать другому человеку, который всего лишь из твоего племени людей… нет, ты не волен!
Хранители загудели, как потревоженный улей, Лотер рыкнул:
– Зеленожабый прав. Теонард, ты глава Хранителей и будешь им еще целый год…
– А потом передашь мне, – сказал Гнур, – по итогам голосования, конечно. А пока ты глава, в первую очередь подчиняешься нам, общему собранию.
Каонэль шевельнула кончиками ушей и проговорила с облегчением:
– Гнур, а ты не только красивый, но и умный!
Тарнат бросил на нее возмущенный взгляд.
– Красивый у нас тут я!.. – сказал он обидчиво. – Но желтоглазка права. Гоблин хоть и всего лишь гоблин, но сказал случайно верно. Твои обязанности, Теонард, сейчас намного масштабнее, чем перед каким-то королем. Да простит мне граф, но Теонард по своей скромности еще не понял, что у него власти и могущества больше, чем у вашего короля. И он останется здесь, а вы сядете на своего коня и уедете. И лучше вам не появляться, вы мне очень не понравились, а я весь из себя злой и злопамятный, несмотря на красоту и доброе сердце.
Граф надменно выпрямился, глаза вспыхнули бешенством.
– Вы, – проговорил он, игнорируя гнома и обращаясь к Теонарду, – не подчинитесь приказу Его Величества?
Теонард ответил серьезно:
– Как видите, Хранители возжелали на посту главы видеть меня. Надолго ли, но пока так. И, граф…
Граф процедил надменно, а ладонь в булатной перчатке опустилась на рукоять меча.
– Что?
– Не рекомендую, – произнес Теонард очень мирно, – выказывать свой вельможный гнев. Мы здесь через такое прошли… смахнуть в небытие вас с отрядом, а заодно и все королевство, для нас что прихлопнуть муху. Ни особого труда, ни сожаления, а злости у нас много. У нас, можно сказать, все выгорело… и когда это пепелище зарастет зеленой травкой, неизвестно. Потому разверните коня, с которого не пожелали даже слезть, и уезжайте. Нам приходится бороться с желанием применять свои силы в личных, так сказать, целях… Но можем в отдельных случаях и не побороть. Вы поняли, надеюсь.
Граф молча потянул повод, конь привстал на дыбы и, переступая задними, повернулся в другую сторону. Все долго смотрели, как он вернулся к своему отряду, там рыцари молча ждали.
Он вскинул руку, подавая знак, отряд медленно сдвинулся, сделал короткий полукруг и на рысях пошел в обратную сторону.
Гнур приложил лапу ко лбу, укрывая глаза от яркого солнца.
– Вот уж не думал, – пробормотал он, но достаточно громко, чтобы услышали все, – что буду защищать человека…
Лотер с довольным видом оскалил клыки.
– Где ты видишь человека? Даже гоблина здесь нет, если брать по высшему счету. Все мы должны, хотя и не очень пока получается, стать чем-то выше и справедливее, чем пока есть. Наша мощь обязывает… Но ты хорошо сказал! Наше решение важнее мнения всех королей мира, вместе взятых.
Тарнат сказал с воодушевлением:
– Тогда отпразднуем!..
– Что отпразднуем? – уточнил педантичный Керкегор.
Тарнат взглянул на птеринга с сожалением.
– Ты че, пернатый? Когда есть чем праздновать, повод всегда под рукой!