– Я же обещала, – сказала серая. – Никому ни слова, можешь быть спокойна.
– Вот и славно. А керис оставь себе. Это особый подарок, такое не отдают. Даже высокородным.
– Ты действительно не хочешь быть Хранителем? – поинтересовалась Каонэль, глядя ей в глаза.
Белокожая даже отшатнулась.
– Ни за что, – прошептала она. – Если вам приходится все время, вот так… Монстры, беготня, невозможность отдохнуть и помыться… Я не вынесу еще одного изорванного платья. А если кто-то прикоснется к прическе, клянусь сияющим источником…
Она сделала вдох и закончила:
– В общем, ты достойный Хранитель. Позволяю тебе остаться. И… за то, что спасла меня…
– Обращайся, – сказала Каонэль еще больше расплываясь в улыбке.
Высокородная оглянулась на Хранителей и произнесла, подняв подбородок:
– В Цитадели собрались разные народы, что уже не просто. Но я видела достаточно, и передам Его величеству – Цитадель достойное место.
Генэль сделала короткий кивок, что значит, выказывает большое почтение, и с гордо выпрямленной спиной направилась через двор, плавно покачивая бедрами.
Белионар пару мгновений смотрел ей в след, потом повернулся к Хранителям, наградив таким взглядом, от которого все должны были прямо на месте пасть ниц и молить о пощаде. Потом коротко поклонился Каонэль.
– Миледи Хранитель.
Серая в ответ так же кивнула.
– Ты хотел что-то сказать?
– С вашего позволения и, полагаю, позволения миледи Генэль, я отправлю гонца с просьбой развернуть войско Эолума, – произнес он сдержанно. – Думаю, необходимость в присутствии сына казначея отпала. Впрочем, если верить послу, ее и не было. А у меня нет прав сомневаться в словах эльфа, высшего по рангу.
Каонэль улыбнулась, но как-то тоскливо, будто прощается с кем-то близким, но не имеет права выказывать печаль.
– Ты хороший командир и верный воин, – сказала она. – Передай Его величеству, что осколок в надежных руках. И я буду защищать эльфов до последней капли крови. Пускай не сомневается.
– Да хранит вас сияющий источник, – сказал Белионар и, поклонившись еще раз, направился следом за послом.
Хранители наблюдали за всем молча. Страг и Тарнат убрали оружие и смотрят в спину удаляющемуся эльфу. Теонард хмурится, то складывая руки на груди, то снова размыкая, за то Лотер довольный, будто поймал мертвяка и сейчас приступит к трапезе.
Эвриала оставила Мелисс с Аэлло и Селиной и в пару взмахов крыльев подлетела к Каонэль.
Когда приземлилась, спросила быстро:
– Как тебе удалось?
– Спасти? – не поняла эльфийка. – Лучше не спрашивай. Я такого насмотрелась, что неделю будет сниться.
Эвриала покачала головой.
– Я не об этом. Как заставила ее изменить мнение?
Каонэль вдохнула полной грудью и поняла взгляд к небу, где месяц переполз не другую сторону неба и плавно движется среди бледных на его фоне звезд. Пару мгновений разглядывала, потом произнесла, не опуская головы:
– Ты сама говорила, нужно сделать ее обязанной. А она теперь обязана мне жизнью. Не только своей, но и всего Эолума.
Глаза Эвриалы изумленно распахнулись, даже рот раскрылся. Справа подошла Брестида, поджарая и крепкая, как степная лошадка.
Горгона окинула ее острым взглядом, а амазонка сказала:
– Каонэль, я потянула время. Пришлось быть изобретательной. Так что ты тоже не забудь о своем обещании. Когда мне понадобится помощь, ты поддержишь меня голосом.
Глаза Эвриалы округлились, как у молодого совенка.
– Ты знала? – выдохнула она.
Брестида кивнула.
– Почти. Каонэль просила помощи, хотя знала, что я проголосую против. Это смелый поступок. А смелось достойна уважения. Я обещала потянуть время, но если ничего не выйдет…
За нее закончила Каонэль:
– Применить Талисман против эльфов. Спасибо, Брестида. Я помню об обещании. Кажется, я постепенно превращаюсь в Теонарда. Это он любит брать в долг.
Она вздохнула, а потом крикнула:
– Лотер! Ты готов жевать свои портки?
– Не-не, – отозвался он, кривясь от боли. – Эльфы хоть и были благосклонны, но про союз не говорили. Вот когда объявят, тогда неси соль и перец.
Эльфийка устало улыбнулась. Потом потерла щеки и неуверенной походкой поплелась в свою резиденцию.
Лотер все еще потирает бок, но лыбится и похрустывает шеей, словно это может ускорить заживление. Он приблизился к Теонарду. Тот смотрит в спину эльфийке, но лицо такое, будто не здесь и видит совсем другое.
Лотер поковырялся в кармане, но последнюю косточку сожрал еще когда собирались Грагрха будить. В животе тоскливо заурчало.
Он вздохнул, наклонившись к Главе и спросил:
– Ну что? На сегодня все?
Теонард кивнул.
– Видимо. Осталось только отправить голубя в Ялдарию, с просьбой отозвать войско. Они слишком долго ехали. Без них все разрешилось.
– Да, – проговорил ворг. – Наша хрупкая Каонэль умудрилась сохранить мир. В одиночку. Хотя рисковала всем.
Глава тяжело вздохнул и сказал:
– Будет нам наука.
– Какая?
– Мир хрупок, – отозвался он. – Потому и ценней войны. А мы сильней, когда вместе. Но как вместе быть, еще предстоит научиться.
Лотер посмотрел на него, даже в лицо заглянул.
– Теонард, хватит думать, – проговорил ворг. – А то опять черные круги под глазами появляются. Пойдем в «Лихой молот», хоть поешь. За таверной в доме такие девки, с вот такими… Нам еще законы писать, жизнь налаживать. Для этого силы нужны.
Гай Юлий ОрловскийСестра Ветра
Серия «Золотой Талисман»
Ворг. Успеть до полуночи
Потерянная
Со смертью наперегонки
Мелкинд Виллейн
Цитадель
Сестра ветра
Цитадель в Огне
Слуга Жнеца
Ответный удар
Стальные перья
С огромной благодарностью за науку Юрию Александровичу Никитину
Глава 1
Аэлло свернулась калачиком возле Келены. Ноги прикрыла крылом – из щелей, что у входа в пещеру нещадно дует. Голову устроила у тетки на коленях и та принялась ласково гладить по волосам.
Узловатые пальцы Келены скользнули по мягким белым локонам, осторожно отвели прядь, закрывшую глаза племянницы.
Старая гарпия тяжело вздохнула, поджимая губы – на белой, как фарфор, щеке алеют, наливаясь цветом, полоски от пальцев.
Аэлло недовольно повела плечом и вернула прядь на место, вновь закрывая лицо.
Келена принялась водить пальцами по спинке так же, как делала это, пока племянница была маленькой и только училась верить крыльям. Спина у Аэлло худенькая, видно каждое ребрышко, крылья подрагивают в такт прикосновениям.
Келена провела линию вдоль позвоночника, и Аэлло вздрогнула.
– Шершаво, – шепнула она.
Келена только вздохнула.
Ветер, танцующий от колыхания маховых перьев, гонит по полу пещеры грязные обрывки ткани и кровавой ваты, в воздухе запах крови и паленых перьев.
Сквозь узкий, забранный толстыми прутьями, вход, сочится скудный свет, обрисовывая полуобнаженные тела крылатых женщин. От низкого свода гулко отражаются полные страдания и отчаянья стоны, сдавленные рыдания.
Кто-то лежит совсем неподвижно, уже не кричит, не стонет. Несколько молоденьких гарпий с зелеными ветками на предплечьях, осторожно склоняются над затихшими сестрами. Глаза потухли, на бледных лицах отчаяние, подбородки заострились от голода.
– Проклятые, проклятые! – бормочет, вся в слезах, Келена. – Да оставит их всемогущий ветер без крыльев!
Один из закрывающих выход прутов пошел в сторону, по пещере прокатился скрежет. Спустя мгновение мощные синие руки зашвырнули внутрь крылатое женское тело. Пролетев несколько шагов, пленница со стоном рухнула на пол и застыла.
Остальные с ужасом уставились на гарпию, чьи пышные бедра еле скрывает обрывок ткани, а алебастровая кожа вся в синих и черных кровоподтеках. От густой смоляной шевелюры остались обрывки, словно наспех обрезали мечом или топором.
Гарпия уперлась обессиленными руками о каменистый пол пещеры, подняла голову.
Глаза Клены расширились от ужаса, вырвался крик:
– Дара?!
Всю левую сторону прежде белого, безупречного лица Подарки скрывает синяк. Левое веко прикрыто, и под ним сверкает налитая кровью полоска глаза.
– Дара! – крикнула Аэлло и вскочила навстречу сестре.
Спотыкаясь о камни в полумраке, подбежала и опустилась на колени, обняв сестру за ободранные плечи.
– Дара, – повторила она уже шепотом, – что они…
Аэлло подавилась, закашлялась, пришлось замолчать, чтобы унять дрожь. Потом она обхватила лицо Подарки ладонями, прижалась лбом. Белокурые локоны встретились с угольными, черными, как ночь.
– Сестренка, – шепнула Подарка и тоже взяла лицо Аэлло в руки.
Повисла тишина, в которой слышно лишь тяжелое дыхание гарпий и завывание ветра в щелях. Остальные гарпии замерли, боясь издать лишний звук и потревожить общую скорбь. Прошло несколько минут, прежде чем кто-то решился пошевелиться, послышался шорох перьев.
– Твои волосы… – простонала Аэлло.
– Волосы, – тихо повторила Подарка, и разбитые губы исказила судорога. Гарпия попыталась ободряюще улыбнуться, не вышло. – Волосы отрастут.
– Что там, Дара? – тихо спросила Келена, тяжело опускаясь на колени рядом. – Что там происходит?
Те гарпии, что могут двигаться и ходить, тоже обступили их.
Подарка отвела голову Аэлло подальше и пристально вгляделась в ее лицо. Тусклого света со стороны входа хватило, чтобы увидеть в зрачках младшей сестры свое отражение, словно разделенное посредине, состоящее из двух половинок – черной и белой.
Наконец, отняла ладони. Руки Аэлло тоже опустились, тонкие пальцы принялись нервно теребить грязную белую ткань платья.
Подарка подняла взгляд на королеву-регентшу.
– Там, – хрипло проговорила она, и узкий подбородок страдальчески дернулся. – Кровь. Растоптанный жемчуг. Идолам… Идолам открывают головы, выковыривают изумруды, срывают со стен Лики! Золотых изразцов нигде не осталось… Грабят. Хватают все, даже посуду. На стенах, на полу кровь. Везде кровь… Не жалеют никого. Сестры… Им ломают крылья.