– Это потому, что я уставшая! – сказала она вслух и гневно топнула.
Сумка ответила мерным покачиванием.
– Вот! И ты считаешь, что я права, – удовлетворенно сказала Аэлло.
Отдышавшись, снова взмыла в воздух.
Впереди мелькнула узкая голубая нитка реки, и с каждым взмахом крыльев она все больше напоминает блестящую, нарядную ленту.
Спустившись пониже, увидела, как Август вводит в реку коня.
Отлетела и спикировала к самой воде, вытянула руки, зажмурилась, ожидая, что сейчас прохлада обволочет разгоряченное с полета тело. Холщовая сумка неприятно подпрыгнула, метя в лоб, Аэлло чудом увернулась, и сделала крутой вираж прямо над поверхностью.
Осторожно водрузила драчливую сумку на подушку травы на берегу и, радостно взвизгнув, прямо в платье, обрушилась в воду, подняв столб прозрачных брызг.
Глава 13
Восторг! Набрав побольше воздуха, Аэлло нырнула. Вмиг потяжелевшие крылья плотно прижала к спине. Гребок, еще один. Ткань белого, расшитого жемчугом, платья стала легкой, задралась, открывая под водой длинные ноги.
Аэлло открыла глаза. Мутно, зелено, неясные силуэты водорослей, рядом вильнул тонким голубоватым хвостом дух воды. Тебя-то мне и нужно, малыш, – мысленно сказала ему Аэлло, – не отплывай далеко.
Сделала гребок руками вверх, оттолкнулась ногами и, вдохнув теплый полуденный воздух ощутила, как струи воды щекочут лицо и шею.
Дома не в каждую погоду вволю наплаваешься. Хотя воду Аэлло любит.
Море – оно как воздух, только для рыб и ихтионов. А то же течение – ветер.
Аэлло перевернулась на спину, распластала крылья для равновесия, подхватила в ладошку несколько прозрачных, текучих фигурок – сплылись, посмотреть на гостью – и посадила их на безнадежно испорченную ткань. Духи воды тут же взялись за дело, и Аэлло окутало облако мелких щекотных пузырьков. Скоро ни грязи, ни крови на платье не останется.
Перевернувшись и нащупав дно ногами, Аэлло принялась ожесточенно тереть волосы. Как хорошо быть чистой!
Озеро окружают высокие кусты в маленьких белых цветочках, отсюда, из воды, они кажутся зеленым кружевом, что плетут гарпии.
Что-то скользкое коснулось ноги, и живот тут же подвело от голода. Как славно она сейчас перекусит, пусть тетя ею гордится!
Аэлло замерла, не двигаясь. Вот, скользнула серебристая струйка. В следующий миг крупный окунь с красными треугольниками плавников забился в когтях гарпии. Ох и колючий!
Пришлось выходить на берег. Чувство голода пересилило желание понежиться в воде и поиграть с духами. И что с рыбиной придумать? Чистить – долго, муторно, да и не любит она это дело, хоть и голодная. Распотрошить и запечь на углях! Толстая шкура вместе с чешуей сама отвалится.
Щелкнула стальными чешуйками, призывая огневушек. Сейчас у нас у всех будет пир! Где-то недалеко валялось несколько толстых веток – то, что надо.
Внутри все поет, все ликует! От усталости после купания не осталось и следа.
И вообще, ей все это приснилось.
Скоро ярче солнца засияют бусины драгоценного Жемчужного Ожерелья, и, вместе с Келеной и Подаркой они усядутся на самую верхушку тронного острова! И ветер будет трепать их волосы и петь свои песни, и будет все просто чудо как хорошо!
Она расскажет родным о бескрылых людях, которые больше всего на свете любят деньги. Расскажет о кровожадных монстрах дрекавцах, и о драконах – красивых, но глупых и охочих до юрких маленьких гарпий. Драконам невдомек, что гарпии им не враги…
И они вместе посмеются над всем этим, а потом стемнеет, и небесные сестры зажгут звезды. И они с Дарой закутаются в крылья, головы положат тетке на колени, как когда-то в детстве, и все будет как раньше и даже лучше!
А о мерзких нефилимах они и не вспомнят.
Ай! Больно! Палец уколол острый плавник. Сунула в рот, солоно. Вот! Стоит даже подумать о них, как сразу случается какая-то гадость.
Осторожно, стараясь не испачкаться, присыпала рыбьи потроха песком, и устроила распотрошенную рыбу на углях.
Мокрое платье прилипает к коже, хлюпает, снять бы его, разложить на траве – на солнце вмиг высохнет. Но где-то там, за тростниковой заводью, Август. Почему-то при этой мысли стало жарко. Пожалуй, лучше в платье. Так оно и прохладнее.
– Фэйри! – крикнула, лучась от счастья, оборачиваясь к холщовой сумке. – Сейчас у нас будет настоящий пир!
Вспомнив о фэйри, Аэлло принялась размышлять над тем, едят ли фэйри рыбу. Потом вспомнила, что до сих пор называет его фэйри и почувствовала укол совести. Это как если бы ее все время звали «гарпией»…
– Бр-р-р, не дай ветер! – пробормотала она.
Перед глазами возникло лицо нефилима. И без того свирепые черты исказила ярость. Фигура синего исполина нависает над хрупкой фигуркой гарпии, в то время, как она лежит на мраморном полу тронного зала, беспомощно распластав крылья, и держится за щеку.
– Мне плевать на твое имя и твоих предков. Я буду звать тебя гарпией, потому что ты – гарпия…
Анаким выплюнул эти слова ей в лицо, и он ответит за них!
Она замотала головой, отгоняя наваждение, отчего мокрые пряди волос запрыгали, ударяя по плечам.
– Фэй… – позвала Аэлло и осеклась на полуслове. Холщовая сумка пуста! И лежит не как она ее оставила!
Кажется, вот перед тем, как уколоться о плавник, она слышала тихий всплеск. Еще подумала, рыба.
От сумки к воде тянется след маленьких ножек – расширенных спереди, узких сзади, словно утенок оставил.
Ничего страшного, сказала себе Аэлло, просто фэйри стало лучше, и он тоже решил помыться. Надо, кстати, и сумку постирать…
Сказать-то сказала, а в груди нехорошо запрыгало, и накатило ощущение приближающейся беды.
Если он купаться пошел, то где он?
А если не купаться, почему следы к воде ведут?
Взмах крыльев – и Аэлло оказалась у кромки воды, всмотрелась в воду. Никого. Тихо.
Буль.
Откуда звук? Кажется, у берега кивнул черной головкой рогоз. Рыба?
Буль.
Представь, что ты охотишься, и смотри в воду!
Аэлло расправила крылья, чтобы солнце не отражалось от воды.
Кажется… Есть!
Бросок!
И вот она прижимает к груди прохладное тельце фэйри.
– С ума сошел!
Хорошо, что она знает, как спасать утопающих. Сестер Жемчужного Ожерелья этому учат с детства.
Когда-то совсем крошкой, Аэлло спустилась слишком низко к воде, и ее накрыло волной. Она до сих пор помнит, как над головой сомкнулись серые воды и исчезло небо.
Осторожно подвернув цветные обрывки на спине, уложила тельце на теплый песок. Из полосок ткани, в которые фэйри был укутан, он соорудил некое подобие набедренной повязки.
Аэлло согнула тонкие руки, слегка нажала на грудь. Повторила все снова.
Как же так! Вынести плен, пытки, унижения, и погибнуть в первый же час свободы…
Ветер свидетель, она не допустит этого!
Фэйри пошевелился.
Один из духов огня осторожно подполз по сухой ветке, любопытно водя длинным носом, и Аэлло шикнула на него, чтобы не мешал.
Фэйри приподнялся на руках, и принялся кашлять. Бледный, худой, заморенный. Как же ему плохо! Лысая голова с острыми оттопыренными ушами покрыта зеленоватым пушком, Аэлло и не замечала. Или это оттого, что пушок намок и облепил черепушку?
Фэйри поднял к Аэлло лицо. Наморщившись, хлопнул темно-фиолетовыми глазами-блюдцами.
– Тебе лучше? – спросила, как можно участливей.
Глаза потемнели еще больше, кнопка носа дернулась – фэйри заговорил.
– Зачем…
Голос лесного жителя прозвучал глухо и зло.
– Что зачем? – переспросила Аэлло.
Фэйри принялся говорить отрывисто, делая паузы после каждой фразы.
– Зачем. Вытащила из клетки. Притащила сюда. Из воды зачем достала?!
Закашлялся.
Аэлло склонила голову набок, нахмурилась. Потом выпрямила шею. Он недоволен, что его спасли?
Но фэйри и не ждал от нее ответов.
– Я все равно умру, – дрогнувшим голосом сказал он.
Аэлло пожала плечами.
– Когда-нибудь. Как и все. Но не сейчас. Ты слишком страдал, чтобы сейчас умереть.
Личико фэйри исказила гримаса.
– Ты не понимаешь?! Мне не жить. Теперь. Без крыльев.
– Вы умираете без крыльев?
– Лучше бы умирали, – процедил фэйри. – И я умру! Разве это жизнь? Нет крыльев – нет магии. Магии!
Аэлло хотела сказать о людях, но промолчала.
Слова нашлись сами собой.
– В песнях ветра говорится, что страдания закаляют крылья души.
Фэйри не ответил и Аэлло продолжила.
– Нельзя умирать оттого, что грустно. У тебя есть родные? Я уверена, что они с радостью примут тебя… любого.
Фэйри не ответил.
Аэлло подумала, что верно, и не ответит, но прозвучало глухое, заставившее ее вздрогнуть.
– Расскажи, как умер Салье.
Не смотря на жаркое солнце, Аэлло зазнобило.
Из воды выпрыгнула, играя, рыбка. В том месте, где она нырнула, пошли круги, дошли до берега. Легкое дыхание ветра коснулось камышовых зарослей, озорно растрепало высохшую прядь волос Аэлло.
Гарпия нахмурилась, набрала в ладони песка, разжав пальцы, проследила, как он струится на землю.
Взгляд фиолетовых глаз прямой, пытливый.
Ему важно, поняла Аэлло.
– В страшных муках, – честно ответила гарпия. – Они сожрали его заживо.
Фэйри отвернулся, посмотрел на воду.
– Это он тебя так?
– Он был не самым худшим.
Фэйри немного помолчал, потом пожал костистыми плечами.
– Но я рад, что он мучился, прежде чем издох.
Аэлло подумала, что понимает его. А еще стало жалко, что Стротина не было среди убитых.
– Я не знаю, что сказать тебе, – сказала она. – Но жить надо. Ваши крылья не отрастают?
Фэйри покачал лысой головой.
– Помочь может только озеро Семи Радуг. То, что у Радужной горы.
Аэлло вздрогнула.
– Что ты сказал?!
– Далеко в горах, к югу отсюда, есть озеро Семи Радуг. К нему почти невозможно подступиться – ни пешком, ни даже по воздуху.