— Не стоило понапрасну проливать кровь, — сказал я, выходя из-за деревьев.
Святоши, что суетились вокруг раненого, мигом вскочили на ноги, а те, что крутили девчонку, обнажили мечи. На меня направили сразу два арбалета, что выглядело, как приговор: дистанция была всего шагов двадцать, с такого расстояния не промахнуться, и даже если на мне была бы кольчуга, ее прошило бы, как лист бумаги.
— Колдун! — выдохнул один из бойцов, сжимая рукоять своего меча.
Я пошарил глазами и нашел того самого клирика, девицу, с которой вел беседу в прошлый раз. Именно она убила моего демона, больше некому.
Игнорируя святош, я достал свой меч и сделал несколько шагов вперед по направлению к эльфийке.
Арбалетный болт сорвался с ложа и, хищно жужжа, устремился к моей груди. Они даже не заметили, как я взмахнул клинком и со звоном отразил снаряд. Болт сделал десяток оборотов в воздухе и воткнулся в снег прямо у меня под ногами.
— Вы приходите в мою долину, проливаете тут кровь, стреляете в меня из арбалета… — начал я, продолжая движение к девочке.
— Именем Святого Ордена Пламени, я приказываю тебе, колдун… — начал здоровяк, делая шаг вперед.
Я остановился прямо рядом с воином. Тянут время, я чувствовал, как клирик, эта девчонка, Авелин Лавертен, сейчас молится, опять копит силы, чтобы направить на меня поток магии света. Это понимал каждый в отряде, поэтому они медлили. Для молитвы надо время.
— Или что? — спросил я у здоровяка, глядя ему прямо в глаза.
Воин тяжело сглотнул, но мигом взял себя в руки и, сведя брови, сощурил глаза. Он не сдвинется с места, пока клирик не даст приказа. За эти годы в тактике святых Орденов ничего не поменялось — нападать на темного мага только стаей, при поддержке клирика или другого проводника света, как они называли своих магов. А арбалетный болт был просто проверкой, не слабак ли я. Не слабак, так что пусть стоят и ждут, пока Авелин переговорит со своим начальством и даст отмашку.
Я обогнул воина, спокойно подставив святошам спину, и присел рядом с эльфийской девочкой. Все еще немного оглушена, но застыла, наблюдает за тем, что происходит.
— Как-то ты слишком часто оказываешься в кандалах, дитя, — сказал я, проведя пальцами по разбитым губам девочки, собирая ее кровь. — Эй, арбалетчик. Лови.
Не отводя взгляда от эльфийки, я делаю резкое движение рукой, и капля крови дитя Вечных Лесов Н’аэлора срывается с кончиков моих пальцев, налету превращаясь в сгусток темной магии и раздуваясь до размера того самого кочана, который я оставил на кухне, дожидаться моего возвращения.
Стрелок, который все это время тихо пытался перезарядить арбалет, не привлекая моего внимания, только нелепо вскинул голову. Удар темной сферы пришелся в центр груди. Мгновение ничего не происходило, а после… Святошу просто разорвало на части, развесив требуху и ошметки плоти наглеца, что посмел в меня выстрелить, по ветвям окружающих поляну сосен.
— Лавертен! Быстрее! — взревел здоровяк, бросаясь на меня с мечом в руках, а его примеру последовали и остальные бойцы ордена.
Я выпрямился и стал в боевую стойку. Меч здоровяка уже летит к моей шее, но я парирую этот удар с легкостью, отклоняя клинок святоши в землю, воин оказался слишком медлителен. Ладонью левой рукой я коснулся нагрудника, вбивая прямо через металл поток чистой энергии. Кровь темных эльфов слишком сильна, особенно, если ее владелец жив и рядом с тобой. Мне даже не нужны мои печати — просто возьми и зачерпни, сама Нильф сейчас наполняет меня силой через рану маленькой девчонки.
Здоровяк нелепо замер, будто бы напоролся на копье, а после плащ на его спине взорвался, открывая страшную рану, которая почти разорвала тело бойца на две части. Все прочие воины, которые были готовы на меня наброситься и насадить на мечи, в ужасе замерли, сжимая в руках оружие и наблюдая, как то, что осталось от их товарища, падает к моим ногам. Неужели это был их командир?
— Клирик! Клирик Лавертен! Скорее! — заверещал один из бойцов.
Она стояла на коленях возле раненого, лицо которого уже приняло землисто-серый оттенок. Это его так девчонка порезала? Возможно, я недооценивал дитя Н’аэлора, если она сумела одна против дюжины подловить воина Ордена и выпотрошить его, словно свинью. Плащ, который раненый прижимал к своему боку, уже пропитался грязной, черной кровью. Эльфийка вспорола ему печень, и жить ему осталось считанные минуты, не знаю, на что надеялись святоши.
— Я вас предупреждал… Еще тогда, на дороге предупреждал… — сказал я бойцам ордена, сделав шаг вперед.
У одного из мужчин не выдержали нервы, и он бросился на меня, крича и замахиваясь мечом, словно деревенщина, меня же эти игры уже утомили. Я сжал кулак левой руки, взывая к печати Владыки демонов. Рядом со мной тут же появились две призрачные гончие, которые бросились на смельчака, разрывая мужчину на части.
Поляна, уже и так окрашенная в багровые тона, окончательно пропиталась человеческой кровью, казалось, ее брызги попали даже на верхушки окружающих нас сосен.
Бойцы моментально переключились с меня на демонов, но это им не помогло. Там, где воинам удавалось держать гончих на расстоянии, все решали или мой меч, или появляющиеся из-под земли руки. Последнее — довольно полезное, но сложное в исполнении колдовство, если речь идет более чем о двух помощниках. На грани с некромантией, призыв порабощенных Нильф душ служить моей цели, эти ладони мертвой хваткой цеплялись за пятки и лодыжки, ломая и выкручивая кости, полностью лишая моих противников какой бы то ни было подвижности.
Я продвигался через строй святош, словно жнец. Одних убивая, другим — нанося тяжелые увечья. Мое дело не убить их, а наказать, вот в чем суть происходящего.
— Что, такое, клирик? — спросил я, встав через минуту прямо над Лавертен.
Клирик, бледная от ужаса, сейчас стояла на коленях и возносила довольно мощную молитву. Настолько мощную, что я даже удивился способностям этой девушки. Такая мощь в столь раннем возрасте? Чтобы молиться с такой силой, члены орденов тратят десятилетия, проходят через обряды очищающего пламени и умерщвления плоти, даруют своему богу Света часть себя — чаще всего руку или глаз. А она же, такая молодая, уже способна взывать к своему владыке едва ли не требуя его прямого явления.
Я опустился на колено рядом с клириком и, отложив меч в сторону, сжал ее ладони в своих руках. Это было больно — от нее прямо исходили волны силы Света — но и я не был сельским чернокнижником. Я видел слезы в ее глазах, видел, как в ней поднимается волна ужаса и паники, видел, что она готовится к смерти и смертную же молитву и возносит. Ее призыв к богу Света переплетался со стонами раненых и умирающих бойцов ее отряда, что я оставил за своей спиной, переплетался и… угасал тут же, на этой же поляне.
— Он тебя не слышит, клирик, — ласково сказал я, заглядывая в глаза Лавертен. — Скажи, ты хочешь жить?
Наши взгляды встретились, и я увидел, как сильно она меня презирает. Глупая молодая фанатичка, считала меня злобным исчадием тьмы. Она, что состояла в отряде, который охотился за ребенком. Где было твое отвращение, когда твой боец едва не убил маленькую эльфийку своей лапищей? Каково вторгаться в чужой дом?
— Ты хочешь жить? — повторил я свой вопрос.
— Свет несущий и дарующий, взываю к тебе… — опять забормотала клирик, пряча глаза.
— Он не слышит тебя! — заорал я, сжимая ладони девушки в своих руках. — И не услышит! Пока я здесь, твоему богу тут нет места, девочка!
Она сломалась, я увидел, как мои слова достигли самого ее сердца. Она поняла, что я не лгу, и от этого ее душа замерла — бог Света ее покинул, бросил умирать в лапах темного мага, призывателя демонических тварей.
— Ты. Хочешь. Жить? — спросил я в третий раз, поймав безумный от ужаса взгляд клирика.
Воины ордена лишь расходный материал, совершенно другое дело — клирик. Она представляет ценность. И она сможет выполнить мое задание.
Лавертен как-то вся сжалась, словно мышка, но наконец-то утвердительно закивала головой. Конечно она хочет жить. Она молода и сильна, никто бы на ее месте не захотел умирать.
— Значит, ты передашь мое послание своему кардиналу. Скажи, что это, — я мотнул головой на воинов ордена Пламени, поверженных мной, — плата за вторжение в мой дом. Вы нарушили договор, и за это поплатились.
— Договор?.. — глаза девушки округлились, она не понимала о чем речь. — Договор с кем?
Я криво улыбнулся и, наклонившись к Лавертен, шепнул ей на ухо свое имя.
Кривые ветви сосен застонали от поднявшего порыва штормового ветра, который возник словно из ниоткуда. После я выпустил руки клирика, взял свой меч и поднялся на ноги.
— А теперь беги, девочка. И передай мое послание.
Лавертен все еще не веря в то, что осталась жива, в последний раз окинула взглядом поляну и своих погибших и раненых товарищей, после чего на четвереньках поползла прочь, спотыкаясь о замерзшие корни и едва не падая, и вскоре скрылась за деревьями.
Я же повернулся к дочери Вечных Лесов Н’аэлора, которая все это время просидела на одном месте, завороженно наблюдая за наказанием святош.
Мне было достаточно слегка потянуться к печати и щелкнуть пальцами, чтобы кандалы на ее руках и ногах лопнули, и девочка оказалась свободна.
— Ты доставила мне хлопот, leanabh, — сказал я, глядя на ребенка сверху вниз. — Хотя я впечатлен твоей смелостью. Но ты оказалась слишком глупа, чтобы просто сбежать.
Я уже хотел пройти мимо эльфийки — моя работа здесь была окончена, надо будет только сообщить Орину об этой поляне, чтобы охотники сняли трофеи и прибрались — как почувствовал, что меня схватили за край плаща. Робко, но очень крепко.
Пошел снег. Да еще такой плотный, словно кто-то выпотрошил над твоей головой перину.
— Идем, leanabh, — сказал я. — Иначе твой костер потухнет, не стоит гневить Нильф.
Глава 8
Фальшивые имена